Джульетта - Энн Фортье

Я рассказала ему о моих родителях и роковых несчастных случаях, намекнув, что человек по имени Лучано Салимбени может иметь отношение к обоим убийствам. После этого я описала содержимое шкатулки моей матери и кратко передала содержание дневника маэстро Амброджио, упомянув и о словах кузена Пеппо о неведомом сокровище под названием «Глаза Джульетты».

- Доводилось ли вам слышать о таком артефакте? - спросила я, увидев, что маэстро Липпи нахмурился.

Не ответив, он поднялся, секунду постоял, вытянув шею, словно заслышав зов издалека, и двинулся вглубь дома. Я поняла, что должна идти за ним, и поковыляла в другую комнату, а оттуда вверх по лестнице в длинную узкую библиотеку с покосившимися книжными шкафами от пола до потолка. Там мне оставалось лишь смотреть, как маэстро упорно кружит около стеллажей, ища, как я предположила, какую-то книгу, не желавшую попадаться. Наконец, он выдернул с полки какой-то том и торжествующе поднял в воздух:

- Я помню, что видел ее где-то здесь!

Книга оказалась энциклопедией легендарных чудовищ и сокровищ - видимо, эти два явления не поддаются разделению. Маэстро принялся ее листать, и я увидела, что иллюстрации имеют отношение скорее к сказкам, чем к моим резальным проблемам.

- Вот! - воскликнул он, с воодушевлением ткнув пальцем в какую-то колонку. - Что вы на это скажете?

Не в силах ждать, пока мы спустимся на первый этаж, он зажег шаткий торшер и прочитал текст вслух на сумбурной смеси итальянского и английского.

Суть истории была в том, что «Глазами Джульетты» назвали два редкостно огромных сапфира из Эфиопии, вначале носивших название «Эфиопские близнецы», предположительно приобретенных мессиром Салимбени из Сиены в 1340 году в качестве свадебного подарка своей невесте Джульетте Толомеи. Позже, после трагической гибели Джульетты, сапфиры были вставлены в орбиты глаз золотой статуи, воздвигнутой над ее могилой.

- Слушайте, слушайте это! - Маэстро Липпи горячо водил пальцем по строчкам. - Шекспир тоже знал о статуе! - И он перевел мне строфу из финала «Ромео и Юлии», приведенную в энциклопедии на итальянском:

Из золота ей статую воздвигну.

Пусть людям всем, пока стоит Верона,Та статуя напоминает вновьДжульетты бедной верность и любовь.

Покончив с чтением, маэстро показал мне иллюстрацию, и я сразу узнала двухфигурную статую - коленопреклоненный мужчина обнимает полулежащую женщину, За исключением некоторых деталей это была та самая скульптура, которую мама раз двадцать зарисовала в своем блокноте.

- О Боже! - Я наклонилась к книге. - А здесь что-нибудь сказано о местонахождении ее могилы?

- Чьей могилы?

- Юлии, в смысле Джульетты. - Я показала на текст, который он только что читал. - В книге сказано, что на ее могиле воздвигли золотую статую, но не сказано, где именно находится могила.

Маэстро Липпи захлопнул книгу и пихнул ее на первую попавшуюся полку.

- Зачем вам ее могила? - спросил он неожиданно враждебным тоном. - Хотите забрать ее глаза? Но если у нее не будет глаз, как она увидит Ромео, когда он придет разбудить ее?

- Я не собираюсь забирать ее глаза! - запротестовала я. - Я просто хочу… посмотреть на них.

- Ну что ж, - сказал маэстро, выключая старый торшер, - тогда поговорите с Ромео. Не знаю, кто еще способен ее найти. Но будьте осторожны: здесь водится много призраков, и отнюдь не все так же дружелюбны, как я. - Он подался ближе, испытывая какое-то дурацкое удовольствие от моего испуга, и прошипел в темноте: - «Чума, чума на оба ваших дома!»

- Великолепно, - холодно сказала я. - Спасибо за спектакль.

Он добродушно засмеялся и хлопнул себя по коленям.

- Бросьте! Не будьте этакой маленькой polio [26] ! Я вас просто дразню!

Внизу после нескольких бокалов вина мне удалось вновь перевести разговор на «Глаза Джульетты».

- Что вы имели в виду, - спросила я, - когда сказали, что Ромео знает, где могила?

- А он знает? - поразился маэстро Липпи. - Не уверен. Вообще лучше спросите у него. Он сможет рассказать больше меня. Он молод, а я уже многое забываю.

Я попыталась улыбнуться:

- Вы говорите так, будто он до сих пор жив.

Маэстро пожал плечами.

- Он наведывается в гости поздно ночью. Придет - и сидит, смотрит на нее, - кивнул он на дверь в кладовую, где висел портрет Джульетты. - По-моему, он до сих пор ее любит. Поэтому я оставляю дверь открытой.

- Бросьте, - сказала я, взяв его за руку. - Ромео не существует, его больше нет. Верно?

Почти оскорбившись, маэстро гневно смерил меня взглядом.

- Вы же существуете? Отчего же и ему не существовать? - Он нахмурился. - Что? Вы тоже думаете, что он призрак? Ха! Конечно, наверняка знать нельзя, но я считаю иначе. По-моему, он реален. - Он замолчал на секунду, взвешивая «за» и «против», и твердо закончил: - Он пьет вино. Призраки вино не пьют. К этому можно пристраститься, а духи не жалуют страстей. Они очень скучная компания. Я предпочитаю людей вроде вас. Вы забавная. Вот, - он снова налил мне вина, - выпейте еще.

- Итак, - заговорила я, послушно отпив еще глоток, - если я решусь задать этому Ромео несколько вопросов, как мне это сделать? Где его найти?

- Ну, - сказал маэстро, поставленный в тупик вопросом, - боюсь, вам придется подождать, пока он сам вас найдет. - Заметив мое разочарование, художник перегнулся через стол и очень пристально посмотрел мне в лицо. - Но, по-моему, - продолжал он, - Ромео вас уже нашел. Я в этом почти уверен. Я вижу это в ваших глазах.

III.IV

Я перенесся на крылах любви:

Ей не преграда - каменные стены.

Сиена, год 1340-й от Рождества Христова

Ромео водил точильным камнем по лезвию плавными осторожными движениями. Уже довольно давно ему не выпадало оказии воспользоваться мечом, и на клинке появились точки ржавчины, которые необходимо было счистить, а клинок смазать. Вообще в случае чего Ромео обходился длинным кинжалом, но тот остался в теле бандита с большой дороги - в минуту несвойственной ему рассеянности Ромео позабыл забрать его с собой. Кроме того, Салимбени не подобает закалывать в спину, как обычного преступника. Нет, это будет настоящая дуэль.

Для Ромео было внове ставить под вопрос сердечное увлечение. С другой стороны, еще ни одна женщина не просила его совершить убийство. Ему напомнили разговор с маэстро Амброджио в ту роковую ночь две недели назад, когда он сказал художнику, что у него отличный нюх на женщин, которые не станут просить больше, чем он готов дать, и что в отличие от своих приятелей он не подожмет хвост при первой же просьбе возлюбленной. Так ли это? Неужели он действительно отважится приблизиться к Салимбени с мечом в руке и, что весьма вероятно, встретить смерть, не насладившись желанной наградой и даже не взглянув еще раз в небесные глаза Джульетты, обещавшие рай на земле?

Глубоко вздохнув, он перевернул меч и начал чистить его с другой стороны. Кузены наверняка гадают, куда он подевался, почему не выходит играть. Команданте Марескотти несколько раз заглядывал к сыну - не с вопросами, но с предложением вместе пострелять по мишеням. Пришла и ушла еще одна бессонная ночь, сочувственную луну снова спугнуло безжалостное солнце. Ромео, неподвижно сидя на столе, думай: неужели сегодня все закончится?

В это время он услышал шум на лестнице у своей комнаты, а за ним - беспокойный стук в дверь.

- Нет, спасибо! - зарычал он, как много раз прежде. - Я не голоден!

- Мессир Ромео, к вам гости!

Ромео, наконец, встал; мышцы болели от долгих часов, проведенных без движения и сна.

- Кто?

С другой стороны ответили почтительной скороговоркой:

- Брат Лоренцо и брат Бернардо. Они говорят, у них важные новости, и просят приватной аудиенции.

Упоминание о спутнике Джульетты - или это редкое совпадение? - заставило Ромео отодвинуть засов. На галерее у его комнаты стояли слуга и два монаха в рясах с капюшонами, а внизу, во дворе, еще несколько слуг с любопытством пытались разглядеть, кто это убедил молодого господина открыть, наконец, дверь своей комнаты.

- Входите! - Он пропустил монахов в дверь. - Стефано, - посмотрел он на слугу пристальным, непрощающим взглядом, - отцу об этом говорить не надо.

Монахи не без робости вошли в комнату. Лучи утреннего солнца проникали через открытую балконную дверь, освещая несмятую кровать и тарелку жареной рыбы, к которой Ромео не прикоснулся. Рядом с ней на столе лежал меч.

- Простите наше вторжение в столь ранний час, - сказал брат Лоренцо, убедившись, что дверь плотно прикрыта. - Но мы не могли ждать…

Больше он ничего не успел сказать: второй монах шагнул вперед и откинул капюшон рясы, открыв на редкость сложную прическу. Не с собратом-чернецом пришел сегодня брат Лоренцо во дворец Марескотти. В грубой монашеской рясе Джульетта казалась еще прекраснее. Щеки ее горели от волнения.