Воспоминания немецкого генерала. Танковые войска Германии во Второй мировой войне. 1939–1945 - Гейнц Гудериан

Ожесточенные налеты авиации противника практически не встречали сопротивления со стороны наших военно-воздушных сил.

Рано утром 25 мая я отправился на прибрежную полосу посмотреть, выполняет ли дивизия «Адольф Гитлер» приказ о прекращении наступления. Прибыв на Аа, я застал эсэсовцев в момент переправы. На том берегу находилась высота Монваттан. Она возвышалась всего на 235 метров, но на равнине, на которой мы находились, этого было достаточно, чтобы господствовать над всеми окрестностями. На вершине, среди развалин старинного замка, я и встретил командира дивизии, Зеппа Дитриха. На вопрос о причинах неповиновения приказам он ответил, что, находясь на высоте Монваттан, противник держал бы за горло все части, расположенные на нашем берегу канала, и поэтому Зепп Дитрих принял решение 24 мая овладеть высотой по собственной инициативе. Его дивизия, вместе с двигавшимся слева от нее пехотным полком «Великая Германия», продолжали наступление в направлении Ворму и Берга. В свете успешного продвижения дивизии я одобрил решение Дитриха и подумал, что надо выдвинуть ему в помощь и 2-ю бронетанковую.

В тот день мы завершили захват Булони. 10-я бронетанковая сражалась уже вокруг крепости Кале. Ответ коменданта крепости, англичанина бригадира Николсона на предложение сдаться был лаконичен: «The answer is no, as it is the British Army's duty to fight as well as it is the German's»[14]. Поэтому брать крепость пришлось штурмом (см. приложение 18).

26 мая 10-я бронетанковая захватила Кале. В полдень я приехал в штаб дивизии и, в соответствии с полученным приказом, спросил Шааля, нет ли у него желания предоставить Кале действию самолетов люфтваффе. Он ответил, что такого желания у него нет, потому что он сомневается в том, что бомбардировки будут эффективны против толстых стен и подземных укреплений. Более того, чтобы авиация могла начать налеты, пришлось бы отозвать войска с подступов к крепости, а потом штурмовать эти подступы заново. Мне пришлось с ним согласиться. В 16.45 англичане сдались. Мы взяли 20 000 пленных, из них 3000—4000 были англичанами, а остальные – французами, бельгийцами и голландцами; по большей части они отказались воевать, вследствие чего англичане заперли их в подвалах.

В Кале я впервые после 17 мая встретил генерала фон Клейста и выслушал от него на этот раз похвалу успехам моих солдат.

В тот же день мы двинулись к Дюнкерку в попытке замкнуть кольцо вокруг этой приморской крепости. И тут пришел новый приказ. Нам было велено остановиться, когда Дюнкерк был уже в пределах видимости! Мы видели, как на крепость налетела наша авиация и как британцы эвакуируют свои войска на кораблях, больших и маленьких.

Генерал фон Витерсгейм появился днем в моем штабе для обсуждения вопросов смены частей моего XIX корпуса частями его XIV. 20-я мотопехотная дивизия, представлявшая собой авангард его корпуса, перешла под мое командование. Я расположил ее справа от дивизии «Адольф Гитлер». Не успели наши переговоры завершиться, как произошло одно небольшое событие. Командир дивизии «Адольф Гитлер» Зепп Дитрих по дороге обратно с линии фронта попал под пулеметный обстрел англичан, засевших в одиноком доме, который теперь уже оказался в нашем тылу. Его автомобиль загорелся, и ему с товарищами пришлось прятаться в придорожной канаве. Дитрих с адъютантом заползли в дренажную трубу, проходящую под перекрестком, а для того, чтобы спастись от растекшегося из машины горящего бензина, он вымазал руки и лицо густым слоем грязи. Радист из штабного грузовика, следовавшего за автомобилем Дитриха, передал сигнал бедствия, и мы послали на выручку часть 3-го бронетанкового полка 2-й бронетанковой дивизии, в секторе которой все и происходило. Вскоре Зепп Дитрих появился в моем штабе – его вид, в грязи с ног до головы, вызвал у нас немало насмешек (см. приложение 19).

Только днем 26 мая Гитлер разрешил возобновить наступление на Дюнкерк. Время было уже упущено, и полная победа стала недосягаемой (см. приложение 20).

Корпус был брошен в наступление в ночь с 26 на 27 мая. 20-я мотопехотная дивизия, усиленная дивизией «Адольф Гитлер» и полком «Великая Германия», при поддержке тяжелой артиллерии была брошена на Ворму. Слева от нее продвигалась 1 – я бронетанковая, получившая указание большую часть сил сосредоточить на своем правом фланге, в соответствии с общим ходом наступления.

Пехотный полк «Великая Германия» получил своевременную поддержку со стороны 4-й бронетанковой бригады 10-й бронетанковой дивизии и закрепился на цели своего броска – на высоте Крошт-Питгам. Разведывательный танковый батальон 1-й бронетанковой захватил Брукерк.

Наблюдалось интенсивное движение морских транспортов из Дюнкерка.

28 мая мы дошли до Ворму и Бурбужвиля. 29-го 1-я бронетанковая взяла Гравлин. Но вот Дюнкерк в результате был взят без нашего участия. 29 мая части XIV корпуса пришли на смену нашим частям XIX (см. приложение 21).

Операция завершилась бы гораздо быстрее, если бы Верховное командование не останавливало постоянно XIX корпус своими приказами. Теперь уже невозможно сказать, каким был бы ход войны, если бы мы захватили в плен британские экспедиционные войска в Дюнкерке, но в любом случае военная победа такого масштаба дала бы хорошим дипломатам огромные козыри. К сожалению, из-за нервозности Гитлера такая возможность была утеряна. Свои тормозящие наше продвижение приказы он обосновывал все время одной и той же малоубедительной причиной: мол, местность во Фландрии не годится для танков, слишком много каналов и траншей.

29 мая я с нетерпением ждал возможности выразить моим храбрым солдатам свою признательность. Слова благодарности вылились у меня в следующий приказ:

«Солдаты XIX корпуса!

Семнадцать дней мы сражались в Бельгии и Франции. Шестьсот километров прошли мы после пересечения границы Германии и добрались до Ла-Манша и Атлантики. На этом пути вы сокрушили бельгийские укрепления, прорвались за Мёз, сломили продолжение линии Мажино в незабываемой битве за Седан, захватили господствующие высоты на Стонне, и, не останавливаясь, пробились через Сен-Кантен и Перонн в низовья Соммы, Амьен и Абвиль. Вы увенчали свои успехи захватом побережья Ла-Манша и морских крепостей в Булони и Кале.

Я просил вас сражаться без сна 48 часов – вы делали это 17 дней. Я приказывал вам сражаться, не страшась угроз с флангов и тыла, – вы ни разу не дрогнули.

Вы самоотверженно выполняли все приказы, с непревзойденным самообладанием и верой в свое предназначение.

Германия гордится своими танкистами, и я счастлив командовать вами.

Мы не забудем наших павших товарищей, честь им и слава! Их жертва не была напрасной.

Вооружимся же теперь для новых славных деяний!

Слава Германии, слава нашему вождю – Адольфу Гитлеру!

Подпись: Гудериан».

В своих воспоминаниях о Второй мировой войне Уинстон Черчилль утверждает, что якобы Гитлер, по предположениям некоторых немецких генералов, сдерживал свои танки под Дюнкерком в надежде, что англичане вот-вот запросят мира. Ни во время самих событий, ни позже я никогда не слышал ни о чем подобном. Предположение Черчилля о том, что Рундштедт сам мог решиться на остановку танковых частей, тоже несостоятельно. Более того, как непосредственный участник происходившего, я могу твердо заявить, что героическая оборона Кале, безусловно достойная всяких похвал, все же не могла оказать никакого влияния на развитие событий под Дюнкерком. Черчилль совершенно справедливо утверждает, что Гитлер, а в особенности – Геринг верили, что превосходство Германии в воздухе окажется достаточным, чтобы предотвратить эвакуацию британских войск по морю. Это было ошибкой, имевшей самые плачевные последствия, – ведь только захват всех британских экспедиционных войск в плен мог бы вынудить Англию к замирению с Гитлером или создать благоприятные условия для успешного вторжения на Британские острова.

Во Фландрии я узнал о том, что мой старший сын ранен, к счастью не смертельно. Второй мой сын получил во Франции Железный крест, как первой, так и второй степени. Он остался невредим, несмотря на то что всю кампанию провоевал в составе разведывательного танкового батальона.

Прорыв к швейцарской границе

28 мая Гитлер приказал учредить под моим командованием танковую группу. Штаб моего корпуса переместился в Синьи-ле-Пти, к юго-западу от Шарлевиля, чтобы готовиться там к следующему этапу кампании. Штаб прибыл на место 1 июня.

Образование «танковой группы Гудериана» произошло в первые дни июня юго-восточнее Шарлевиля. Штаб ее был сформирован из офицеров моего бывшего штаба XIX корпуса. Верный полковник Неринг остался начальником штаба, оперативным офицером (/ а) стал майор Байерлейн, а адъютантом – подполковник Рибель. В танковую группу вошли:

XXXIX армейский корпус (генерал Шмидт), с 1-й и 2-й бронетанковыми дивизиями и 29-й мотопехотной дивизией: