Творчество; Воспоминания; Библиографические разыскания - Уильям Теккерей

980. Пипия Б. Теккерей удивлен//Правда. - 1987. - 10 марта.

О найденном в архиве Института русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР пригласительной записки Теккерея Тургеневу. Здесь же приводится суждение английского журналиста Т. Эдвардса, который писал о якобы неэтичном поведении И. С. Тургенева в отношении Теккерея.

1988

981. Фет А. Стихотворения. Проза. Письма. - М.: Сов. Россия, 1988.

ТЕККЕРЕЙ-ПОЭТ

Баллады. Песни. Поэмы

ТИМБУКТУ (1829)

Люд чернокожий в Африке курчавой

Живет, овеянный чудесной славой.

И где-то там в таинственном свету,

Цветет град величавый Тимбукту.

Там прячет лев свой рык в ночные недра,

Порой сжирая бедолагу негра,

Объедки оставляя по лесам

На подлый пир стервятникам и псам.

Насытившись, чудовище лесное

Лежит меж пальм в прохладе и покое...

При свете факелов сверкнули вдруг мечи

Здесь негры пробираются в ночи.

Зверь окружен, и песня его спета

Льва наповал бьет выстрел из мушкета.

Их дому жизнь и радости дарит

И то, к чему судьба приговорит:

Рабами их везут в чужие дали.

Так радость познает свои печали,

Покуда трутни за твоей спиной

Вкушают на Ямайке рай земной,

О бедный континент! Твое искусство

В груди рождает пламенное чувство!

Пусть девушки твои черны весь век,

Но не чисты ли души их, как снег?

О, тысячу раз "да" и бесконечно,

Так было, есть и так пребудет вечно.

День станет - испытает Альбион

Гнев Африки, кулак ее племен.

Она низринет в ореоле славы

Неписаные рабские уставы,

И бывшие монархи у нее

Выпрашивать начнут на прожитье.

Пер. А. Солянова

ЗВЕЗДЫ (1830)

Лишь глаза сомкнешь во сне,

Распахнутся звезд зеницы,

В мир наш в ясной тишине

Их глаза начнут лучиться.

Тщетно льют они свой свет:

Ропщут гордецы до срока

Звездный блеск-де - символ бед,

Символ случая и рока.

Бог забытицу и сон

Дарит смертным в утешенье,

Но и бдит и помнит Он.

Пер. А. Солянова

ПРОСТЫЕ НАПЕВЫ (1832)

ДЕВЧУШКА ДЕРЗКИНС

Дерзкинс с рожденья

Любила соленья,

Раз банку стянула малютка,

Долго мучила боль,

Стало ясно, в чем соль

Корнишоны вредны для желудка.

БЕДНАЯ СЪЮКИ И БОГАТАЯ МЕРИ

Кости да кожа

у Съюк - ну и что же?

Пусть, как прежде, фигурка стройнеет.

А Мери, друзья,

Расползлась, как свинья,

И, наверно, совсем освинеет.

ДИКИ ТИХОНЯ И ТОМ ДРАЧУН

Добренький Дик

Влюблен в стопки книг,

А учитель - в него, что твой пастырь.

Том с давних времен

В синяк свой влюблен,

А нос его - в свеженький пластырь.

ДОБРАЯ МИСС МЕРИ И ЕЕ БРАТЕЦ

Мери грустит,

Что пропал аппетит,

Но рад жадный Том несказанно:

Два фунта орел

Бифштексов уплел,

А в обед проглотил полбарана.

РЫЦАРЬ ТОМ

За сытным столом

Был рыцарем Том,

Но ужас! - в своем он уме ли:

Закончил свой стол

Не мясом орел,

А гадкой микстурой в постели.

НЕД ВОИТЕЛЬ

Любит наш Нед

Гром военных побед,

Берет шлем и саблю с трубою,

Любая война

С барабаном дружна

Нет конца барабанному бою.

Пер. А. Солянова

ПЕСЕНКА МОНАХА (1833)

Спешит к заутрене народ

В сей день, как и намедни,

Но слаще колокол поет

К концу любой обедни.

Чем чаще вижу я балык

И каплуна в приправе,

Тем веселее мой язык

Поет к обеду "Ave".

Вот мой амвон - скамья в пивной,

Где пью я восседая.

Девчонка сельская со мной

Мой ангел и святая.

Я, к спелой щечке приложась,

Погладить кудри вправе,

Она охоча всякий раз

Мое послушать "Ave".

Когда увижу две луны,

Господь простит монаха:

Я полон также и вины

И божеского страха.

Легка, как небо, наша плоть,

Кровь бьет потоком нежным.

Пусть жизнь меняется, Господь,

Ликер оставь нам прежним!

Пер. А. Солянова

СЕРЕНАДА (1833)

Уходит солнце на покой.

Оно, окончив день труда,

Свиданья жаждет с темнотой,

Зарей алея от стыда.

Ночь звездную созвала рать

И подняла на небосклон

Луну, как щит, чтоб охранять

Моей Матильды мирный сон.

Ночь бросила вуаль, как сеть,

На целый мир; как пилигрим,

Стремлюсь я в храм ее - пропеть

Свой самый сокровенный гимн.

Моя любовь, мой судия!

Нет в этом мире под луной

Молитвы чище, чем моя,

Тебе, Матильда, светоч мой!

Пер. А. Васильчикова

ПЕСНЯ ФИАЛКИ (1840)

Цветок смиренный, безотрадно

Я возросла в глуши лесной,

Где дождь меня стегал нещадно,

Глумился ветер надо мной.

Но вот фиалку в день ненастный

Приметил чей-то добрый глаз,

И путник, сжалясь над несчастной,

Ее сорвал и спас!

С тех пор, вдали родной долины.

Мне бурь не страшен произвол,

Я на груди у Каролины

Нашла приют от горьких зол.

Цветы - увы! - недолговечны...

Недолго же и мне цвести,

Хотя мне дышится беспечно

У девственной груди!

Мой аромат с моим дыханьем

Она впивает с лепестка

И каждым тихим колыханьем

Напоминает: "Смерть близка!"

Но есть поэт... Он век свой длинный

Отдаст, чтобы на той груди

Узнать блаженства час единый,

А там - хоть смерть приди!

Пер. Н. Вольпин

ДЖЕК-ВЕСЕЛЬЧАК (1840)

(Из цикла "Подражания Беранже")

От политической волны

Трещат в отчизне снасти:

Трон судят левые сыны

За правые напасти.

Чтоб уберечь родной очаг

От злобного кипенья,

Сошел с небес Джек-Весельчак

В улыбчивом смиренье.

Стал троном шаткий табурет,

Периною - солома,

И Джек частенько был согрет

Щербатой кружкой дома.

Портрет подружки юной он

У зеркала повесил

И, этой роскошью пленен,

Беспечен жил и весел.

Он доброте учил скупца,

Зазнайку - покаянью,

Слепца - прозренью мудреца,

Джек знал свое призванье.

Простак-философ отыскал

Мораль в кувшинных недрах

И тут же школу основал

"Георгий - змия недруг".

Когда законник на селе

Хулил налог на пиво,

Джек, твердо стоя на земле,

Мех осушал шутливо.

Дрался за чин и злато всяк,

Чтоб оказаться в лордах,

Вдали от них Джек-Весельчак

Гулял в штанах протертых.

"Не вхож я в храм, - он говорил,

И красть в нем не пытался..."

Пока в почете Коббетт {1} был,

За Миллера {2} Джек взялся.

Ведь праздный смех - не кабала

В странице календарной,

И беззаботно жизнь текла

В молитве благодарной.

Джек, славя Божью красоту,

Снимал смиренно шляпу:

"Отец небесный, я не чту

Ни Лютера, ни Папу.

Дай веру тем, кто вышел в путь,

Нет слаще этой ноши.

Не верю в кару я отнюдь

Лишь в милость Твою, Боже!

И камень - помня твой урок

Я в ближнего не кину;

У турка тоже есть свой Бог,

И даже у брамина.

Безгрешны помыслы мои,

Душа творенью рада;

Живя улыбкою земли,

Не верю в муки ада..."

Джек умер; вне мирской тщеты

Он жил без верхоглядства,

Познав богатство нищеты

И нищету богатства.

И ты, богач, и ты, бедняк,

Отныне путь твой ведом:

Коль жив в душе Джек-Весельчак,

Конец придет всем бедам.

Пер. А. Солянова

КОРОЛЬ КАНУТ {3} (1842)

После многих лет правленья

вдруг Король Канут устал:

Он так долго жег и грабил,

резал, дрался, убивал.

Мрачный, он бродил у моря

и следил за валом вал...

Рядом Канцлер и Епископ,

как две тени с давних пор,

Сзади идут стража, свита,

королевский пестрый двор,

Капелланы и министры,

менестрелей звонкий хор.

Всю их жизнь они ловили

каждый жест его и взгляд:

Он нахмурит брови - тотчас

исподлобья все глядят,

Засмеется - начинают

скалить зубы все подряд.

Был в тот день Король не в духе.

Все при нем смолкало вмиг.

Слушая певцов - зевал он,

сумрачен его был лик,

За обедом - Королеве

придержать велел язык.

"О Милорд, - спросил Лорд-Канцлер,

недовольны Вы вином?

Или мясом, что сегодня

подавали за столом?"

"Чушь, - ему монарх ответил,

дело здесь совсем в другом!

Снедь, глупец, - тщета, пустое,

ДУШУ мне сжигает боль!

Я велик - нет ровни в мире!

Но тяжка моя юдоль:

Я устал...". Тут кто-то крикнул:

"Кресло хочет наш Король!"

И Лорд-Канцлер чуть заметно

подал знак лакеям тут.

Тотчас двое слуг-гигантов

кресло мягкое несут,

И устало опустился

на атлас Король Канут.

"Я врагов разбил, - вскричал он,

всех, а было их - не счесть!

Где есть в этом мире слава,

как моя, то Бог лишь весть!"

Двор ему ответил эхом:

"Где такая слава есть?!"

"Для чего мне королевства?

Я устал, я стал седой.

Сыновья давно мечтают

видеть труп холодный мой.

Я хочу заснуть спокойно

под могильною плитой.

Совесть жалит грудь змеею!