События и люди. Издание пятое, исправленное и дополненное. - Анри Рухадзе

Описанием семьи Я. Я., А. К. Дривинг и их дочери я, по существу, уже охарактеризовал Сталя. Упомяну еще одну черту его характера — задиристость. Особенно это проявилось, когда мы были в Гаграх. Эта поездка была одной из многих, но она была первой нашей совместной поездкой, после таких обычно первая становится либо последней, либо связывает на всю жизнь. Тогда мы часто конфликтовали с местными грузинами из-за девочек, карт и волейбола. Всегда задирался Сталь, дрался Женя, а я, как грузин, улаживал конфликты. Кстати, мы поехали в Гагры, когда Нина была на сносях. Вернувшись, Сталь отправился в колхоз на уборку картошки. Я, как всегда, захаживал к ним домой и в один прекрасный октябрьский день так рассмешил Нину рассказами о нашей поездке в Гагры, что ее в спешном порядке отвезли в роддом. Так появилась на свет Катя, моя крестница. Я, Женя и Сталь нашей многолетней дружбой и готовностью помочь друг другу всегда вызывали и вызывают восторг и даже зависть у многих. Много раз нас пытались разлучить, но мы этого даже не замечали. Я обоим помог во время защиты докторских диссертаций. Сейчас они оба дедушки, а их жены соответственно бабушки. Все понемногу стали сдавать: первой Тамара, потом Женя и Галя, Нина и я. А Сталь пока держится. Дай бог ему здоровья и нам тоже! Но увы, сегодня нет ни Тамары, ни Жени; мы еще держимся.

О В. П. Силине я уже писал. В первую очередь он мой учитель. Но я могу осмелиться назвать его и другом. Учитель одностороннее понятие, а друг — только взаимное. И поэтому я сказал «осмелюсь», имея в виду, что он тоже считает меня своим другом. И в том смысле, что и он от меня получил нечто большее, чем только преданность ученика. По крайней мере, с годами он многое перенял от меня, в частности, стал мягче к людям и доброжелательнее, пропала в нем излишняя принципиальность. Но дороже всего мне то, что, я уверен, он считает меня своим другом.

Из учеников моих другом в первую очередь я могу назвать А. Ф. Александрова. Поначалу нас крепко связала судьба по работе, а потом и в жизни. В некотором смысле он — моя частичка, и я люблю его как свой труд. Он, безусловно, отвечает мне дружбой искренней, насколько это позволяет университетская система субординации, где чинопочитание на высочайшем уровне. Мы с ним вместе получили все знаки отличия за научные достижения, вместе переживали успехи и провалы, но многое ему досталось легче за мой счет. И этого он не очень понимает. О нем как-то сказал В. П. Силин, прося меня, чтобы он пришел на защиту диссертации, где числился оппонентом: «Разумеется, он очень важный, но попроси его, чтобы пришел, иначе диссертанта хватит инфаркт». Вот эта черта — считать свое более важным, чем чужое, непонимание нужд и переживаний другого, некоторое «чванство» — отталкивает людей от него. И мне приходится за него бороться, так как знаю, что многое из этого напускное, результат университетского воспитания. Например, его слова «зато ты профессор МГУ» разве не говорят об этом? Я часто обижался на него, много раз собирался порвать с ним и уйти из университета, но не мог — слишком многое вложено в него и университет. Надеюсь, когда-нибудь он поймет свой фатальный недостаток. Наверное, после моей смерти, когда будет не за кого скрываться и некому сглаживать его проступки.

Есть у меня друзья и среди других учеников, которые, наверное, сказали бы обо мне так же, как я о В. П. Силине. Это Р. Р. Киквидзе и О. А. Омаров. Разумеется, преданность ученика учителю в них преобладает, но они — друзья, посвященные во все мои жизненные тайны и проблемы, так же как и я в их. Они разные люди, но одно их объединяет: они друзья не только мои, но и между собой, т. е. их объединяет дружба, которая возникла между ними благодаря мне.

Рамаз — фанатик дружбы и отдает друзьям больше, чем берет от них, хотя и говорит, что «друг должен сделать для меня все, что я сделаю для него». Но это только слова, думаю, многие пользуются его гипертрофированным восприятием понятия дружбы. Как ученый Рамаз далеко не выдающийся, он никогда не претендовал на это звание. Но он очень неплохой преподаватель. Из него мог бы получиться и ученый, если бы науке он уделял больше времени. Однако из-за друзей у него времени не остается. Но мне кажется, что «серьезной» взаимностью дружбы он пользуется только с моей стороны. Он не замечает, что многие его друзья — друзья только в одну сторону, когда он им нужен. Но в этом его не убедишь.

Омар в большей степени претендует на ученость. Голова у него, действительно, неплохая. Но не хватает образования и времени, чтобы восполнить свои пробелы в образовании. Во-первых, из-за большой административной нагрузки: уже сразу же после защиты кандидатской в течение долгого времени он был проректором Дагестанского университета, потом зав. кафедрой, а сейчас дорос до ректора. А во-вторых, и это более важное препятствие, у него не хватает времени из-за чрезмерного соблюдения обычаев предков. Он полукровка и, чтобы его считали истинным даргинцем, он слишком усердно это демонстрирует, т. е. пребывает в плену своих предрассудков. Но я его люблю, люблю свой труд и его человеческую душу и из-за того, что он полукровка (сын русской и дагестанца).

Есть еще один человек, которому я всегда клянусь в верности и дружбе и надеюсь, что и он считает меня своим другом. Он не учитель и не ученик мой, хотя в некотором смысле и то и другое. Он хотел просто помочь мне (я выше рассказал об этом) и верил в меня. А ученик… это скорее шутка — я учил его детей и, наверное, буду учить внука, если доживу: он только сейчас поступает на физфак.

Я подружился с А. И. Исаковым в 1968 году, когда мы поселились в одном доме. Тогда он был зам. директора ФИАН. Пожалуй, самый умный и деловой зам. директора. Большая ошибка была допущена Н. Г. Басовым, заменившим А. И. Исакова на О. Н. Крохина. А. И. Исаков всегда был среди сотрудников, ему все открывали душу, а О. Н. Крохину в то время не открывался никто. Вот и пропала у Н. Г. Басова почва под ногами, перестал он понимать ФИАН и в конце концов потерял А. И. Исакова: он ушел в ВАК СССР заместителем председателя. И я считаю, он сделал для ВАК больше, чем кто-либо. Он останется в истории ВАК как человек, построивший новое здание и укрепивший авторитет ВАК. Посмотрим, как поведет дела Н. В. Карлов, уже потерявший здание, с таким трудом построенное А. И. Исаковым. Один эпизод, характеризующий А. И. Исакова. Как-то мы с А. Ф. Александровым допустили бестактность: опубликовали статью в «Правде» об установке «Фотон», построенной в МГУ при поддержке Н. Г. Басова, а в статье не упомянули об этом. Н. Г. Басов решил с нами расправиться и руками В. С. Зуева обвинил меня в раскрытии секретности. Дело могло приобрести непредсказуемый оборот, если бы не А. И. Исаков, который собрал всех в своем кабинете и очень корректно поставил всех на место, предотвратив и мою гибель, и позор Н. Г. Басова.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});