Спальня, в которой ты есть - Эмма Марс

Я наудачу выбрала один из этих файлов, и экран в середине стены мониторов, прямо напротив меня, наконец ожил. Появились черно-белые изображения. Некоторые были мне знакомы. Я тут же узнала одну из комнат, которую мы с Луи посещали в «Шарме», – комнату, носящую имя Китти Фишер, по имени знаменитой английской куртизанки, увековеченной рассказом, который Джакомо Казанова написал после своей встречи с ней в 1760 году.

Девушка на экране была очень стройной блондинкой лет двадцати. Изображение с видом сверху, сосредоточенное на губах красотки, подчеркивало ее качества миньетчицы, которые счастливый обладатель пениса вознаграждал хриплыми стонами. Я воспользовалась ускоренной прокруткой, персонажи проходили как куклы-марионетки, пока не наткнулась на сцену эякуляции, в которой румяное личико героини украсилось множеством белесых полосатых узоров. Хотя я была немного ошарашена, я отметила одну любопытную деталь, отличавшую это видео: внизу, слева от изображения, указывалась дата – 12-05-199723:52.

Разумеется, это видео здесь не было единственным в своем роде. Я открывала их одно за другим. Снимались они в разных комнатах, но всегда в одном и том же ракурсе и манере, которые делали оператора героем без лица во всех этих развлечениях. Сцены менялись одна за другой, с аксессуарами и без. Последнее видео, датированное летом 2005-го, было на грани разумного. Главное действующее лицо здесь углубляло чрезмерное дилдо, в три-четыре раза больше обычного пениса, в узкое влагалище миниатюрной азиатки. Девушка кричала от боли – или от удовольствия? – и весь интерес положения, казалось, заключался для актера-оператора в способности этого чудовищного фаллоимитатора безостановочно вытягивать из нее все более громкие и раздражающие стоны. Он действовал так же, как герой японских порнофильмов, в которых жертва мужских атак должна очень громко имитировать оргазм. При каждом введении этот черный и непропорциональный предмет понемногу покрывался густой белой пеной. И, несмотря на отвращение, я чувствовала, как во мне начинается такой же поток.

Но самым возбуждающим из всех, на мой уже обезумевший от желания взгляд, было видео, где этот таинственный любовник неистовствовал на молоденькой брюнетке со светлой кожей и длинными волосами, которая походила на меня. Сходство казалось довольно детальным, вплоть до манеры двигаться и кричать от удовольствия. Стоило догадаться, что при таком внешнем сходстве поведение в постели должно быть таким же.

В пике экстаза послышался продолжительный возглас, пересекающийся с движениями разгоряченных тел. Девушка лежала на животе, раздвинув ноги, и оператор устроился между ними. Я мимоходом заметила, что годом раньше Луи впервые показал мне такое положение. После запутанного движения камеры следующий план показал их так, что были видны бедра и ягодицы. И тогда, в унисон с последним криком, в то время как он вынул член из еще возбужденного влагалища, брызнул полупрозрачный фонтан, короткие и неритмичные струи, которые мгновенно намочили простыню. Девушка кончила так, как всего несколько дней назад я в погруженной в сумрак комнате.

Просмотрев около пятнадцати таких фрагментов, снятых между 1992 и 2007 годами, я осмелилась наконец задать себе вопрос: кто был этим человеком? Кому принадлежали анонимные сцены, в которых он проникал во всех этих женщин, различных внешне, но при том молодых и хорошо сложенных? Впрочем, откуда они были – не такая уж и тайна. В некоторых фрагментах я узнала девочек Ребекки. И сделала из этого нехитрый вывод – пылкий герой-любовник на видео пользовался услугами «Ночных красавиц».

Что же до мужчины… Кто, как не мой мужчина, Луи, любитель секса, привыкший к платным услугам… Кто, как не он, мог быть этим оператором? На картинках, расплывающихся пикселями, испорченных некачественным освещением, его очертания казались мне вполне узнаваемыми.

Сомнение одолевало меня оттого, что его голос на видео ни разу не прозвучал. Стонали только партнерши, они кричали, визжали и иногда даже комментировали: «о да!», «о мой бог, да!» Но он позаботился о том, чтобы его никто не услышал, никто не распознал. Заботился ли он об анонимности настолько, что стер с записей звуки собственного голоса?

Если главным героем все же был Луи, это подтверждало мои предчувствия и ядовитые замечания Дэвида: весь год Луи посещал специалистов – девочек по вызову Ребекки. Она ему предоставляла особый тариф? Услуги были для него и вовсе бесплатными?

Но вопрос, который меня терзал более всего, формулировался по-другому: почему такой красивый, соблазнительный и богатый мужчина предпочитал отношения за плату, отношения без будущего? Это вызывало другой, менее явный вопрос, который в первую очередь касался меня: почему этот очевидно страдающий фобией обязательства человек внезапно порвал со своей рутиной и старыми принципами ради меня, как только увидел мое фото в телефоне Сони? Вырвала ли я его из сексуальной болезни благодаря своему сходству с Авророй? Или, как утверждала моя подруга, было что-то иное, принадлежавшее только мне, что-то сильное, настоящее?

На консоли я отыскала кнопку удаления файлов и уже занесла над ней палец, но задумалась: а должна ли я их стереть, как сказал мне Луи? Должна ли лишиться таких волнующих элементов прошлого моего будущего супруга?

– Скажи-ка, девочка, что это ты тут делаешь? Тебе не хватает этажей в доме, и ты решила осмотреть подвал?

Внезапное вторжение Фелисите, жадно исследующей место, которое до этого для нее было закрыто, решило за меня.

– Я тебя искала, – казалось, промурлыкала она.

Я поспешила нажать главный выключатель, и все экраны тут же погасли. Мы с Фелисите вышли наружу.

Особняк Марс, мой супружеский дом, казался мне теперь не более чем декорацией фильма, искусным изобретением волшебника, где каждый закуток был способен поведать новые тайны о человеке, которого я так мало знала.

Где Луи хранил свои тайны? Может, он закрывал их на ключ в кабинете, как Дэвид?

Но больше всего меня озадачивало то, что, кроме подвала, ни одна дверь, ни один ящик и ни один замок не могли сопротивляться моему обыску, на который я убила большую часть дня. Я не стала себя обманывать: от полицейских не укроется ни одна пылинка в доме. Я только и делала, что уступала этому болезненному любопытству, и результат не заставил себя ждать. Именно любопытство заставило меня обыскивать его кабинет тщательнее, чем любую другую комнату.

Я уже собиралась уходить, как запнулась о сломанную паркетную половицу.

– Ай! Черт… Какая глупость!

Я бранила строителей, которые никогда не делают как следует свою работу, потом случайно надавила пяткой на какую-то дубовую дощечку и вдруг увидела, как появляется узкий пыльный тайник.