День свалившихся с луны - Наталья Труш

– Ну, я улетела! Не грусти! – Даша быстренько завершила разговор, и это не осталось незамеченным. Зиновьев еще долго смотрел на трубку, в которой бились, словно в истерике, короткие гудки...

* * *

Над аэропортом «Шарль де Голль» разливалось солнечное марево, не жаркое еще, но нежно-теплое. Природа как будто пробовала на вкус парижский воздух: а не пора ли ударить по нему высоким градусом?!

А в здании аэровокзала, похожего на большой город, в котором каждую минуту кто-то кого-то встречает и кто-то с кем-то расстается, был особый микроклимат: воздух его был напоен эмоциями встреч, расставаний, предчувствий дальних дорог и новых впечатлений.

Даша щурилась, высматривая Людмилу. Как она ни отнекивалась, подруга настояла на встрече прямо в аэропорту.

– Дашка! Дань! – Сначала она услышала голос Люды, и тут же увидела ее за ограждением, отделявшим прилетающих от встречающих.

Даша помахала ей приветливо и поспешила в зону паспортного контроля. А минут через десять они обнимали друг друга. Люда отстраняла от себя Дашку, говорила комплимент, и снова прижимала к себе.

– Красавица ты моя! Все лучше и лучше с каждым разом! Глаза блестят – значит, все у тебя в жизни о'кей! А волосы какие!!! Дашка, все-таки природа – это природа! Я тут чем только не мою свои, толку – ноль! Все лишь рекламные трюки. Вот приходится делать стрижку!

– Люд, но стрижка у тебя зато просто супер! Такой в Питере не сделать!

– Ну так! Мой мастер Гийом по одному волоску стрижет!

* * *

Они кудахтали без устали обо всем, пока ехали до дома Люды и ее мужа Андрея Мурашова. Как Даша ни упиралась, как она ни отказывалась ехать к ним, подруга не соглашалась ни в какую:

– Кончай, Дашка! Завтра и переберешься в свой отель, а сегодня – к нам! И вообще, придумала тоже – отель! Как будто у нас жить негде! И Андрэ только рад будет! И Ванька! Ой, Дашк! Ванька так вырос – не узнаешь! Оставайся у нас, а?! Откажемся от отеля!

– Люда, ты неисправима! Нет и нет! Одно дело – заехать в гости, и совсем другое – жить больше недели. Не дай бог никому таких гостей! Сама не люблю и никому не доставляю неудобств. Да к тому же сидеть дома я не буду, у меня дела, как всегда. Ну, и очередное знакомство с Парижем, конечно! И его окрестностями... Буду рано уходить и поздно возвращаться. А еще собираюсь встретиться с кавалерами!

– Дашунь, а ты все одна?

– А я не знаю. Про Василия ты знаешь. Про то, как мы с ним пытались создать семью, – тоже. Что из этого вышло – лучше не рассказывать. Он и не привязан веревкой к забору, но далеко убежать не может.

– Ради детей не живут с нелюбимыми женщинами, Даш! Может, он не любит тебя?

– Любит. Я не сомневаюсь. И благодарна Богу за эту любовь. Мне кажется, так никто и никогда и никого не любил!

– Ну а ты?

– А я устала. Я наконец-то наелась своей свободы. Знаешь, во что она превратилась, моя свобода? В одиночество. Вот я и хотела бы с этим одиночеством покончить. Самое страшное, что я хочу это сделать только с ним, но... Ладно, Люд, хватит об этом, ладно? Если честно, я от Васи сбежала. Если бы у меня получилось что-то с кем-то, я бы тут осталась.

– В Париже? А впрочем, почему бы нет?! Что ты теряешь?

– Я? Я теряю, подруга, очень многое. И прежде всего – любовь. Знаешь, у нас с Васей все эти годы, каждый день, проведенный вместе, – праздник. Но год от года похмелье от этого праздника все более горькое. Вот поэтому я тут и с такими вот не очень веселыми мыслями, если, конечно, не считать работу.

* * *

Даша замолчала, глядя в окно. Знакомство с этим городом так и надо начинать – с первого шага от аэропорта «Шарль де Голль», потому что, сколько тут ни проведи времени, его все равно будет мало. Город-праздник, город-мечта, город-вдохновение. Трудно сказать, как у других народов, но для русских Париж всегда был чем-то особенным. Наверное, потому, что они больше сентиментальны, чем другие. Русская сентиментальность вообще не знает границ, и пограничные столбы для нее – не преграда.

«Увидеть Париж и умереть». Даша говорила иначе – «Увидеть Париж и... увидеть его еще раз!». Просто ей повезло. Она тут уже бывала. И не раз. Но город и во второй раз, и в третий, и... в общем, он волновал ее всякий раз.

Париж, чистый, умытый с раннего утра, был как новенький. Людмила здорово вела машину, и удача была с ними: они нигде не стояли в пробках. Их не было в этот ранний час. Впрочем, про пробки Даша подумала по инерции: в Петербурге они стали настоящим городским бедствием.

Квартира Люды и Андрея находилась не в центре города, а на окраине. Подруги поднялись на лифте на четвертый этаж, где их уже ждал Ванька Мурашов. Он катался на легко двигающейся на петлях двери в квартиру, вцепившись в ручки и поджав худенькие с шишковатыми коленками ножки, обутые в мохнатые тапочки.

– Даша! – заорал радостно Ванька, сорвался с двери и, подпрыгнув, повис на Дарье.

– Ой, Ванька, ты все такой же худенький! Кушаешь плохо, да?

– Нет! – гаркнул Ванька ей прямо в ухо. – Хорррошо! Но у меня не в коня корм!

– Это кто так говорит про тебя? Мама?

– Нет, папа! Он и про маму так говорит!

– Да, наш папа сам слон, так мы для него задохлики! Так, все, дорогие мои, скорее кофе пить!

В квартире их встретила симпатичная чернокожая барышня – няня Ваньки Мурашова.

– Знакомьтесь! Даша, это наша Орнела. Орнела, это моя русская подруга Дарья. – Вторую часть фразы Люда сказала по-французски.

Орнела мило улыбнулась, протянула Дашке ладошку, узенькую, как рыбка:

– Бонжур, Дарья!

Кофе из супермодной кофеварки плевался ароматными мелкими брызгами, наполняя кухонное пространство бесподобным запахом. Ванька дергал то Дашу, то Людмилу, и она от греха подальше выставила его в детскую, попросив Орнелу присмотреть за ним.

– Не боишься за такую экзотику в доме? – смеясь, спросила ее Даша, намекая на чернокожую няню. – Мурашов хоть и слон слоном, но устоять перед такой красотой...

– Боюсь? Боюсь! Но не показываю! Даша, семейная жизнь – это театр. Кручусь и играю порой, как стриптизерша у шеста, чтобы мужу не было скучно! Орнела – не единственная женщина в окружении моего слоноподобного. Одна надежда на то, что французские женщины требуют особого обхаживания, а Андрюха патологически ленив! А вообще-то, Дашка, с мужем мне повезло. Ну, да ты все знаешь.

Дашка знала. Роман Людмилы и Андрея развивался на ее глазах. Школьная любовь. Тот редкий случай, когда она не проходит вместе с последним школьным звонком.

В школе Даша стеснялась Андрея Мурашова. Так сложилось, что дружила Даша только с Людой. Не хотела навязывать свое общество никому, понимая, что со своими проблемами она мало кому интересна. И иногда ей казалось, что Андрей ревнует Людку к ней, потому что подруги проводили вместе все время и в школе и дома.