Из Рима в Иерусалим. Сочинения графа Николая Адлерберга - Николай Адлерберг

Необыкновенное чувство овладевает душой при посещении этого святого места. Сначала самое назначение его, неразлучное с мыслью о смерти, наполняет душу благоговейным трепетом; но в то же время проникает в сердце невыразимое чувство сверхъестественного торжества веры, при мысли о чудесном на том же самом месте воскресении погребенного Христа.

Голая плита – гробница Бога!… Эта земная нищета невольно возбуждает какое-то внутреннее ощущение стыда и негодования в сравнении с великолепием и роскошью наших гробниц. Но столь же мгновенно блеск неугасаемых лампад, благоухание кадил и постоянное богослужение свидетельствуют о сверхъестественном значении этой бедной, по земным понятиям, могилы. Нельзя описать всех чувств, так обильно наполняющих душу блаженными ощущениями при посещении Святого Гроба. Молитву у Гроба Господня и на Голгофе почти нельзя назвать молитвой, ибо под словом «молиться» мы обыкновенно разумеем: словами выражать какое-либо прошение к Богу; но там нельзя произносить слов: там можно только благоговеть. Под влиянием неизъяснимых, благоговейных чувств я переносился в какой-то неизвестный мне дотоле мир душевного блаженства, не выразимого словами. Я назвал бы это восторгом молитвенным.

Была уже глубокая ночь, когда я в первый раз вошел в Пещеру Гроба. Этот блестящий угол, наполненный благоуханием ладана и чистой воды восточных роз, которой беспрестанно окропляют престол, светлел как яркое солнце; казалось, никакие земные сокровища – ни золото, ни каменья, – не могут изобразить величия этой могилы так ясно, как ясно говорит о нем простота природного камня. Священная тишина царствовала в недрах святилища; казалось, легионы ангелов стерегут святость и тишину его. Если бы меня не вывели оттуда насильно, я не знаю, что могло бы пробудить меня от этого таинственного самозабвения, в которое совершенно погружена была душа моя.

Непрерывное служение литургии всеми вероисповеданиями попеременно оглашает Пещеру Святого Гроба. Я поклонился ему в свободный промежуток перед начатием православной литургии. Священнослужители, видя меня погруженного в молитву, даже нисколько отсрочили обедню, но, наконец, один из иеромонахов, взяв меня за руку, принудил выйти из пещеры, ибо надлежало начать службу.

Можете представить, какое чувство производит на душу литургия, совершаемая на престоле Гроба Господня! Я стоял во время литургии в Пещере Ангела. Вообразите себя там же и попытайтесь дать себе отчет в том, что произошло бы в вашем сердце, когда из этой смиренной могилы Царя Царей доходили бы до вашего слуха эти слова св. Евангелия: «Научитеся от мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим. Иго бо мое благо, и бремя мое легко есть»…

Глава XII

ЦЕРКОВЬ НА ГОЛГОФЕ; ПРИДЕЛ СВ. ГОЛГОФЫ; МЕСТО РАСПЯТИЯ СПАСИТЕЛЯ – СЕРЕБРЯНАЯ ОПРАВА – КАЗНЬ ДВУХ РАЗБОЙНИКОВ – РАССЕЛИНА В СКАЛЕ – КРОВЬ ХРИСТОВА – ЧЕРЕП ПЕРВОГО ЧЕЛОВЕКА – ПРЕДАНИЕ – ГРОБНИЦЫ ГОТФРИДА БУИЛЬОНСКОГО И БАЛДУИНА; ВТОРАЯ ПОЛОВИНА ХРАМА НА ГОЛГОФЕ; МЕСТО ПРИГВОЖДЕНИЯ ИИСУСА ХРИСТА К ДРЕВУ – ЧАСОВНЯ БОГОМАТЕРИ; СТРАДАНИЕ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ; СРАВНЕНИЕ НЕСРАВНИМОГО; СТОЛБ ПОРУГАНИЯ; ПЕЩЕРА СВ. ЕЛЕНЫ; БОГОУГОДНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЦАРИЦЫ – КОНСТАНТИН ВЕЛИКИЙ – СВ. МАКАРИЙ – ПОИСКИ ЧЕСТНОГО КРЕСТА ГОСПОДНЯ – ИДОЛЫ – ОТКРЫТИЕ ПЕЩЕРЫ СВЯТОГО ГРОБА – ОБРЕТЕНИЕ ЧЕСТНОГО ДРЕВА – ЧУДЕСНОЕ ЗНАМЕНИЕ СИЛЫ И СЛАВЫ БОЖИЕЙ – ЗАПРЕЩЕНИЕ КАЗНИТЬ ПРОПЯТИЕМ

Церковь Голгофы, выстроенная на самом пригорке и составляющая как бы второй этаж храма со стороны лестницы, разделена каменными столбами на две равные половины, из которых левая принадлежит греческому духовенству и называется Приделом св. Голгофы, ибо на том месте, где ныне престол, был утвержден в землю священный крест распятия; мраморная плита, прикрепленная на двух боковых устоях, составляет как бы крышу над отверстием, доселе еще видным, где было утверждено животворящее древо. Отверстие это обнесено серебряной оправой наподобие блюда, к которому, припадая с коленопреклонением, верующие в теплой, искренней молитве славословят Всевьшнего.

По преданиям христиан известно, что распятый Спаситель был обращен взорами на запад, так что Иерусалим оставался позади его. По обеим сторонам этого отверстия каменные возвышения означают места, где были распяты два разбойника – единый одесную и единый ошую. Они не были распяты на одной линии с крестом Спасителя, но таким образом, что Иисусу Христу в одно время были видны страдания обоих разбойников. Неподалеку от места водружения животворящего древа виднеется сквозь серебряную решетку необычайной величины расселина, образовавшаяся в скале в то страшное мгновение, когда Спаситель мира «возопив гласом велиим, предаде дух».

Вспомните слова Евангелия: «камение распадеся»… Действительно неру котворная скала, разорванна я сверх у донизу непостижимой силой, распалась надвое. В этом месте, как гласят предания, полилась священная струя божественной крови, омывшей грехи человечества, и, проникнув скалистую громаду, оросила погребенный в этом месте, по преданию, череп первого человека… И почему не допустить возможности такого стечения отдаленных обстоятельств, что голова Адама, погрузившего род человеческий в бездну падения, волей промысла Божия находилась на том самом месте, где Богочеловек, принеся себя в жертву за людей, омыл своей кровью первородный грех Адама и его потомков?…

Там, где, по преданиям, в небольшой сумрачной пещере был найден этот череп, также устроен особый престол.

Кстати упомяну мимоходом, что в нескольких шагах от этой часовни две мраморные плиты покрывают могилы Готфрида Буильонского и Балдуина, двух благочестивых государей средних веков Королевства Иерусалимского.

Вторая половина храма на Голгофе принадлежит латинскому духовенству, где оно имеет два придела, из которых главный сооружен в воспоминание святых страданий Христовых на том месте, где Спаситель, прежде утверждения креста в землю, был пригвожден к положенному на земле древу. Пол украшен мраморной мозаикой. Вправо от престола видно окно с решеткой; оно проведено из так называемой Часовни Богоматери всех скорбящих. На этом месте стояла Пресвятая Дева во время распинания Божественного ее Сына. Глубоким чувством проникается душа при мысли о страданиях и тяжкой скорби Матери, присутствовавшей при истязании на кресте ее Сына и Господа! Эта часовня находится так близко от места распятия Спасителя, что Пресвятой Деве должен был внятно слышаться звук молота, вбивавшего гвозди в тело Спасителя.

Не здесь ли премудрая наука о земной жизни нашей? Господь, благоволивший принять на себя человеческое естество, продан, осужден, поруган и в мучительных страданиях умирает на кресте. Матерь Божия, чистейшая между людей, видит Начальника жизни на кресте и слышит Его страдания… После таких примеров можем ли мы, начиная и оканчивая день грехами, роптать на скорби и печали, посылаемые нам свыше? Страдания, претерпенные Господом! и Его Пречистой Матерью, – не говорят ли нам внятно, что жизнь земная дана нам для испытаний, и что лишь перенося их с кротостью, смирением, любовью и верой, мы получим жизнь вечную, без скорби и без слез, «в месте тихом, в месте злачнем, в месте покойнем, идеже праведнии упокоеваются»?..