Красный рассвет - Сергей Извольский

не по ровной и удобной дороге.

Другое дело, что к пешим маршам я привычный, так что состояние еще вполне бодрое. Как и у Дэвида – он, как я узнал, действительно совсем недавно был курсантом. Именно что был – Мэйсон-младший учился в Военном колледже в Камдене, на последнем курсе, откуда его отчислили буквально на днях, практически перед самым выпуском.

За что отчислили, Дэвид говорить не стал, ну а я не стал спрашивать. Не знаю, срывают ли у них здесь погоны перед строем, но даже если нет, все равно это наверняка не та тема, которую ему приятно обсуждать. Не стал я у него спрашивать и о том, как небольшая банда смогла захватить их в особняке врасплох – результат я видел, ну а как получилось, уже не суть важно.

Минута спонтанного отдыха прошла, началась следующая. На дымы на горизонте я уже не смотрел, а смотрел на карабин за спиной Дэвида. В его очертаниях проглядывает нечто совершенно незнакомое, но в то же время неуловимо притягивающее взгляд. Когда вышли еще приметил, но тогда спрашивать не стал, а сейчас вот снова глаз зацепился.

Дэвид увидел мое внимание и продлевая паузу незапланированной передышки, сбросил ремень с плеча, протягивая мне оружие. Я взял карабин и всмотрелся в удивлении на это чудо технической мысли.

Ничего не понимаю.

Нет, я привык, что здесь в мире оружия совсем не чувствуется американское влияние. Просто потому, что его нет, как сказал бы майор Пэйн, и немедленно бы расхохотался. Или в другой версии: «Да нет больше вашей Америки!», – как кричал ракетчик из анекдота, выясняя кто бросил валенок на пульт. Старый анекдот из моего прошлого мира, в этом таких просто нет – тут Третья мировая была а-ля натурель, о ней шутить здесь совсем непринято.

В общем, американского влияния в оружейной промышленности здесь не было, хотя стрелкового оружия в разъединенных американских штатах было традиционно много. На Юге преобладало советское, немецкое и китайское, на Севере – бельгийское, итальянское и французское.

С тяжелым вооружением у американцев все было гораздо сложнее: у конфедератов нет армии, только милиция и Национальная гвардия, а у Североамериканского Союза еще до недавнего времени имелась лишь Территориальная оборона – до того момента, как солдаты Севера не начали принимать участие в войсковых операциях в составе коалиции Трансатлантического альянса.

Решение об этом, как я знал, проходило одобрением через Совет безопасности ООН, в котором место почивших США в этом мире занимала Германия. И похоже, имел место договорняк – серьезные державы конкурентов себе не растят, а значит одобренную через Совбез возможность возродить армию Северу продал кто-то кому-то в обмен на что-то. Это для меня совершенно очевидно, вот только дальше уже темно – мое знание политики этого мира пока не настолько широко, чтобы по обрывкам общедоступных новостей понять кто кому и за что именно это продавал.

Ладно, это лирика – вернулся я вниманием к карабину.

Несмотря на недавнюю службу в легендарной и несокрушимой, в которой произошло мое знакомство с основным стрелковым оружием вероятного противника, происхождение карабина в руках я никак не мог понять. Внешне похоже на смесь бульдога с носорогом, вернее на симбиоз русского Калашникова и каноничной американской Арки. И именно похожесть на чисто американский AR-клон и вызвало у меня столь противоречивые чувства.

В недоумении я сейчас рассматривал нескладной телескопический приклад, прямой коробчатый магазин – с полосой прозрачного пластика для контроля остатка патронов, зацепился взглядом за узнаваемую форму газовой трубки со ствольной накладкой из темно-зеленого пластика.

На карабин установлена цифровая оптика день-ночь с четырехкратным увеличением и... тут я присмотрелся к прицелу. И с возможностью записи видео, надо же. Рядом – сбоку, под углом, коллиматор. Выглядит претенциозно, конечно, но...

Вскинул к плечу, приложился. Н-ну, что сказать, вполне удобно.

Тяжеловато конечно, но теоретически универсальное решение: если требуется стрелять далеко и точно, а в перерывах работать на ближней дистанции, при этом далеко и быстро не бегая, самое то. Другое дело, что с таким набором практиковаться надо. Мэнсон-младший, думаю, тренировался – бросил я на него короткий взгляд. Он, кстати, мой взгляд принял за вопрос.

– Это самозарядный карабин Симонова образца сорок пятого года, экспортный вариант в тюнинге от Вархаммер Армс.

«Чего?» – крайне удивился я, повторив мысленно интонацию девушки-мема из рекламы языковой школы в Балашихе.

Закусив губу, чтобы не выразить вслух состояние крайнего удивления, вытащил магазин, посмотрел. Прямой и без своеобразного «клюва», какой имеют отъемные магазины привычного мне СКС.

– Сколько здесь?

– Двадцать.

– Это шесть с половиной калибр?

– Да, мужик, именно он. Нравится? – вновь появилась широкая улыбка на лице Мэйсона-младшего.

Не обращая внимание на это белоснежно-отвратительное в своей идеальности зрелище, я воткнул магазин обратно и задумчиво покивал, начиная все более понимать и принимать увиденное. У меня здесь очень часто такое происходит: мир очень похожий на мой старый. Настолько, что я иногда даже забываю, что чужой здесь и когда вижу что-то из ряда вон выходящее, меня настигает состояние крайнего изумления, намешанного с отрицанием.

Сейчас же, когда осмотрел этот СКС образца сорок пятого года, уже держал его как неотъемлемую часть этого мира. С новым пониманием: раньше думал, что точка развилки реальностей случилась почти семьдесят пять лет назад после бомбардировки Москвы; похоже, я ошибался и случилось это гораздо раньше, а ядерные грибы лишь ознаменовали полный курс смены вектора истории.

Определенно изменения от привычной мне реальности случились задолго до сорок девятого года – я и раньше размышлял, как это у нас американцы не начали Третью мировую, узнав о появлении у Советов ядерной бомбы, а здесь – при прочих равных, вдруг начали. Теперь понимаю, что привели к этому какие-то иные исторические процессы, один из отголосков которых как раз этот СКС образца сорок пятого года, который выглядит совершенно не так, как СКС из моей реальности.

Нераспространенный в моем мире калибр шесть с половиной, кстати – основной сейчас в армиях стран и территорий Британского Содружества, для меня сюрпризом не стал. Подобному несоответствию реальностей я еще на КМБ успел удивиться. Но здесь уже давно понял в чем дело.

Вторая половина двадцатого века, как и в моем мире, здесь была периодом многочисленных локальных и пограничных конфликтов. Вот только происходили они как правило в виде прокси-войн с привлечением военных специалистов всех соперничающих военно-политических блоков. И в результате большинство локальных конфликтов здесь проходило между равными и зачастую высокотехнологичными противниками.

В