Песнь моряка - Кен Кизи

на замок парадную дверь своего кегельбана. В знак протеста он будет играть в кегли один. Сыновья, однако, не устояли. Соорудив в багажнике Омарова пикапа вертел и набросав на поддон угольных брикетов, они жарили, отрезали и продавали куски от туши огромной свиноматки, которую за неделю до того потрепал медведь; мягкая свинина и ложка фасоли – двадцать пять баксов за порцию.

Плотным потоком плыли гидросамолеты – в основном кукурузники из соседних городов, но попадались и экзотические пришельцы. Ровно в шесть вечера спикировали вниз два «Морских ястреба» – они проехались по заливу, выгрузили на веерный подъемник яхты сначала техников, потом алюминиевые ящики с оборудованием, после чего взлетели вновь, крыло к крылу, как пара водоплавающих со стальными перьями. Чуть позже явился вертолет и, повертев пропеллером, выпустил из себя полдюжины визжащих девчонок с волосами цвета красных фальшфейеров. Поднялся гвалт. Это были не кто иные, как «Вишенки», группа из Анкориджа, уже почти прославившаяся на всю страну программой «Классические хиты в Четвертом мире». Волосы у всей шестерки были натурально-рыжими, а прославились они тем, что носили костюмы с разрезами, доказывающими эту натуральность. Девчонки стремглав вылетали из-под вихря лопастей и мчались наверх, тряся кудрями под аккомпанемент воплей и аплодисментов зрителей:

– Гребаные ягодки, слопанные вишенки! Гуляем!

Гигант на верхушке сходни, отступив в сторону, пропустил девчонок на борт.

За несколько минут до семи над западным горизонтом появилось радужное зелено-желтое мерцание. Эта переливающаяся химера быстро снижалась в ореоле оглушительного воя и дыма. Над парковкой она вдруг устремила в небо клюв и зависла в воздухе, как огромная колибри; затем снова встала горизонтально и опустилась на вспученный асфальт.

Когда дым рассеялся, показалось слово «МИЦУБИСИ» отчетливыми черными буквами. По веревочной лестнице сошли три азиата в темно-синих костюмах, и им сразу спустили на веревках три чемоданчика. Выдавал им эти чемоданчики отнюдь не азиат. То был настоящий американский бич-бой в белых яхтенных штиблетах, шортах для серфинга и гавайской рубашке с узором из райских птичек. Он тоже спрыгнул на землю, и в струе горячего воздуха из мотора замерцал светлый пух его коротких волос. Лучезарно улыбнувшись и помахав кольцу зрителей, он поспешил вдогонку за тремя своими серьезными попутчиками. Когда все четверо отошли на безопасное расстояние, летательный аппарат с тем же воем завис в воздухе, потом накренил моторы и исчез из виду раньше, чем его пассажиры добрались до края парковки. Стряхнув благоговейный транс, Уэйн Альтенхоффен написал: «После явления прыгучего джета никто бы не удивился, если бы на поверхность всплыла атомная субмарина…»

В самом начале девятого из-за каната вновь показалось лицо вскормленного кукурузой истинного американца, улыбающееся на этот раз в ручной микрофон. При нем был Николас Левертов в шляпе и темных очках. Улыбчивый истинный американец сиял над толпой, кивая во все стороны; вскоре болтовня утихла, динамики замолчали, и тогда он заговорил в микрофон:

– Привет, братва! – Так приветствуют студийную аудиторию ведущие игровых шоу. – Как улов?

Смех и свист были ему ответом. Когда они угомонились, он снова включил микрофон:

– Позвольте мне представиться, люди. Меня зовут Кларк. Кларк Кларк. Кларк Б. Кларк. Теперь слушайте. Плевать, если вы забудете мое имя, плевать, если вы забудете фамилию, но вот к среднему инициалу я весьма чувствителен. Вот вам небольшой трюк для памяти, я его сам придумал. Повторяйте за мной, Кларк-как-Кент…

Они на пробу повторили.

– Б-как-бардак…

Они отозвались с большим энтузиазмом.

– Потом Кларк-как-имя. Кларк Б. Кларк. Думаю, у моей матушки после родов возникли проблемы с речью. Но не у меня. Я рот-огород, официальный спикер корпорации «Чернобурая лиса», и первым делом, чтобы настроиться на правильную волну, я хочу поблагодарить вас всех вместе и по отдельности, граждан Куинака, от всего нашего корпоративного сердца за тот теплый прием, которого вы нас удостоили. Б-как?.. Ну, вы поняли. Подтягивайтесь, подтягивайтесь поближе. Передо мной также стоит приятная задача приветствовать вас на борту «Чернобурки», друзья, поскольку – и тут я перехожу прямо к делу – у вас есть то, что нам надо. Что, спросите вы? Спрашивайте. А я отвечу. У вас есть то, что в бизнесе зовется место, превосходное место с пейзажем, но еще без рамки, – все, что на юг отсюда, уже почти полностью завалено дерьмом, если вы еще не заметили, – зато у вас небо пока чисто, а воздух сладок… если не обращать внимания на запах рыбьих кишок… а у нас есть то, что надо вам. Это большие бабки, друзья, давайте называть вещи своими именами – большие бабки, крупные сделки и движуха. Вам нужно всего-навсего пустить нас к себе. Чистая сделка или как? Подумайте сами. А пока вы думаете, друзья, – он широким жестом отстегнул канат, – добро пожаловать на борт, давайте веселиться и знакомиться. Я был бы рад сказать «все на борт», но не могу. Большой Джо приказал никого не впускать без билета, а я не знаю языка гигантов и потому не могу отменить его приказ. Но знаете, что я вам скажу… – Он быстро посмотрел по сторонам и зашептал в микрофон: – Этот бандит не отбирает карты, сечете? Вам нужно всего-навсего дождаться, пока кто-то с картой сойдет с борта, и… – он заговорщически подмигнул, – кто что узнает? Точно не Большой Джо. Мы все на одно лицо для Большого Джо: мы маленькие. Так что верьте мне, люди: всякий, кому хватит терпения, дождется своей очереди и взойдет на борт, и мы не утонем, как это едва не случилось в Бразилии. В верховьях Амазонки это было. Ладно, Кларк Б-как-бардак, хватит, заткни фонтан. Пришла пора для мууу-зыки и мууу-зама. Тащите их сюда. «Вишенки»! Привет, дорогие…

На палубу выскочили девчонки с беспроводными гитарами и микрофонами у подбородков, заверещали «На север, в Аляску» разрывающим горло фальцетом, невероятно пронзительным. Гости, обступившие группу, едва устояли на ногах под натиском усиленного звука. Прочие шумы исчезли. Люди на парковке сложили переносные динамики и унесли их прочь.

Час спустя, когда приехали Айк с Гриром, главная палуба большого судна была забита до самых поручней, а пролитое шампанское плескалось через фальшборты. «Вишенки» вскарабкались на мостик и орали оттуда свой хит «Петрушка, шалфей, розмарин и „Ньюсуик“»[35] под грязный фоновый ритм и слишком тяжелую перкуссию. Несмотря на ясный день, судовые прожектора уже включили и направили на магниевый парус. Он еще сильнее стал похож на лезвие ножа, а его длинная черная тень простиралась теперь через всю заставленную машинами парковку, доставая до «геркулеса».

– Не становись в этот бардак, мон, – сказал Грир Айку. – Если вдруг какое дерьмо, мы в жизни не выберемся. Паркуйся здесь, гулять полезно.

Две последние ночи выдули много ветра