Целая вечность и на минуту больше-1 - Рена Юзбаши

— Марьям, все в порядке, меня отсылают в район и я весь день буду с гостями, но я подумал, что, может, ты захочешь поехать? Мы бы вечером могли выйти погулять. Городок в горах, и его окружает очень красивый лес, так что вечером мы можем пойти пройтись. Хочешь?

— Очень хочу, но домашние не отпустят меня на всю ночь.

— А мы сегодня же вернемся домой. Я и сам не смогу остаться на ночь. Мне завтра с утра надо быть во Дворце съездов. Сейчас я погружу гостей на автобус и приеду за тобой.

— Ой, я даже не расчесана…

— Ты все равно самая красивая, а волосы у тебя просто чудесные.

Она смущенно засмеялась. Уже когда мы ехали в Чапич, она меня в очередной раз поразила. Даже тому, что она вкусно готовит, я удивлялся меньше, чем тому, что она испекла пирог за то время, что я рассаживал гостей по автобусам и пока ехал за ней. И ведь его, в отличие от выпечки моей женушки, можно было еще и кушать. Поездка обещала пройти замечательно, при одном условии, что за те полдня, что мы проведем в городе, я ни разу не столкнусь с Байрамом, который как призрак коммунизма должен околачиваться в окрестностях городка.

Приехав в город и дождавшись автобусов с нашими соотечественниками, мы пошли обедать, и я просто поражался той легкости, с какой мой Ежик укладывала мужиков на лопатки. Вообще, я дурак: кто ж такую женщину как она вводит в круг этих шакалов, каждый из которых готов мне горло перегрызть, чтобы оказаться на моем месте? Впредь учту. Хотя о чем я говорю? У меня с ней не будет никакого «впредь». Не могу же я до бесконечности пудрить ей мозги. Вот проведу Съезд, и объясню ей ситуацию. Звучать это будет примерно так: «Дорогая, я женат».

Ага, а вот и первая экскурсия в музей ковров. Ну, ковры у нас просто заглядение, тут все должно пройти без сучка и задоринки. Жаль только, что экскурсовод заболел.

— Арслан, ты можешь провести экскурсию?

— Ильгар, если ты не заметил, то я не один, и моей спутнице совершенно не улыбается видеть мою спину на фоне ковров. Я прав?

— Совершенно прав, дорогой, — опередила Марьям. — Но мы с удовольствием послушаем о коврах все то, что знает Ильгар.

Ильгар с восторгом посмотрел на Марьям:

— Вы просто великолепная ученица, грамотнее даже сам Арслан не смог бы подвести меня под это дело.

— Вы его недооцениваете: поверьте, смог бы.

Ильгар, пристально посмотрев на меня, сказал:

— Да, значение поговорки «муж и жена — одна сатана» я открыл для себя заново.

Услышав слово «жена», я дернулся:

— Иди, народ жаждет знаний о ковроткачестве.

На сороковой минуте экскурсии, когда Ильгар перестал судорожно вглядываться в таблички под коврами и уже совершенно от себя нес ахинею о славных традициях ковроткачества в нашей стране, наш соотечественник из далекого штата Флорида ткнул пальцем в ковер, который висел рядом с ним, и сказал:

— Точно такой же ковер висит у моего индийского друга дома.

— О чем вы говорите? — полный негодования голос Ильгара разнесся по залу музея. Это исконно наш традиционный узор, который обозначает сцену охоты на маралов. А маралы, в свою очередь, водятся только у нас. А вот эти цветочки по краям — листья чинары, которая растет только у нас. И орнамент традиционно наш. Я вас убедил?

— Все звучит вполне убедительно. Только вот если вы подойдете чуть ближе, то увидите под ним табличку, которая говорит, что этот ковер — дар музею от индийского народа.

То, как покраснел Ильгар, наводило на мысли о том, что Дарвин ошибся и люди произошли от хамелеона. Мы с Марьям, задыхаясь от смеха и взявшись за руки, выскочили на улицу.

— Давай пойдем погуляем сейчас? Если у Ильгара так хорошо получается общаться с нашими гостями, может, твое отсутствие никто и не заметит?

— Его не заметят по причине начавшегося обеда, плавно перетекающего в ужин, как у нас чаще всего и бывает.

Мы ходили с ней по лесу, целовались, я играл ее волосами, и мне хотелось умереть в этом лесу, потому что тогда я умер бы счастливым.

Уже возвращаясь домой, я думал о том, что, если бы не Марьям рядом, я бы не справился со всем тем, что навалилось на меня за это время.

Глава ХXXVIII. 16 марта 2011 г. Среда. День тридцать восьмой

Черт! Уже завтра начинается Съезд, а я еще не был в Республиканском дворце съездов, который специально построили к этому событию. Вообще его должны были сдать три месяца назад, но все как всегда, и приемка здания состоялась лишь на прошлой неделе. Так что сегодня я просто съезжу посмотрю, как будем рассаживать гостей. Прохаживаясь по залу, я с особым удовольствием покрикивал на ребят из Молодежного союза, которые наконец соизволили вспомнить о том, что они прикреплены к нам для того, чтобы помогать. Учитывая, что английский они знали на уровне пятого класса общеобразовательной школы, мы доверили им такое важное дело как крепление табличек с именами гостей к креслам в зале и раздачу буклетов с программой Съезда. Но даже это они делали через пень–колоду, поскольку, обнаружив на одном кресле три программы сразу, я понимал, что следующие два гостя останутся вовсе без программ как таковых. А вот и товарищ в униформе идет.

— Брат, не подскажешь, где здесь туалет? — спросил я идущего навстречу товарища в униформе.

— Я сегодня первый день на работе. Сам все утро искал и не смог найти.

— Что? Где директор Дворца?

— Второй этаж, третья дверь налево.

На одном дыхании я взлетел на второй этаж.

— Здравствуйте, я — Арслан Галибов, МИД.

— Здравствуйте, Арслан! Чем могу помочь?

— Уже минут пятнадцать ищу туалет и не могу найти. Не подскажете?

Через полчаса обойдя весь Дворец, мы с ужасом уставились друг на друга.

— Я немедленно буду звонить в строительную компанию, которая сдавала нам Дворец, и выясню что произошло.

— Честно говоря, меньше всего меня волнует что произошло. Больше всего меня волнуют готовые туалеты к завтрашнему утру, именно об этом я спрошу вас в семь утра. И если мои смутные сомнения, что их просто забыли построить, не будут развеяны, то в девять утра тот же вопрос вам задаст мой министр. Вам все ясно?

— Арслан, вы выразились вполне определенно. Я думаю, что уже завтра минимум удобств нашим гостям мы предоставим.

— Я рад, что мы с вами поняли друг друга.

В этот момент завибрировал мой мобильный и на экране высветился номер Мехти. Учитывая, что Мехти звонил крайне редко и в случае крайней необходимости, у меня в душе зашевелились нехорошие предчувствия.

— Арслан, здравствуйте.

— Здравствуй, Мехти. Что произошло?

— Вугар подошел ко мне и сказал, чтобы я срочно связался с вами. Во Дворец везут ту самую книгу министра, которую вы переводили на японский, помните?

— Ну, это я вряд ли забуду, 682-страничный фолиант. А зачем везут?

— Для распространения среди участников Съезда.

— И в каком количестве везут?

— Полторы тысячи книг — на каждого участника по штуке плюс двести штук на всякий случай, вдруг кто–то захочет приобрести второй экземпляр. Мне самому тоже подъехать?

— Не надо, оставайся на рабочем месте, у меня здесь достаточно тягловой рабочей силы.

— Вы имеете в виду ребят из Молодежного союза?

— Точно.

— У них же костюмов дешевле, чем за несколько тысяч, нет. Им это не помешает книги таскать?

— А с каких пор тебя волнует уровень их комфорта? Ничего, пусть поработают разнообразия ради руками. А то ни ума, ни силы.

То, что это идея Вугара, мне ясно как божий день. А вот то, что я заставлю пахать его ребят, которые завтра его закопают за то, что их в качестве грузчиков использовали, это станет понятным ему уже в недалеком будущем.

Когда книги привезли, я понял, что все совсем плохо: у сопровождающего мы выяснили, что книги будут продаваться. Если бы мы их раздавали, то гости оставили бы книги в номерах гостиницы. Учитывая, что каждая книга оценивалась в пятьдесят долларов, я понимал, что из полутора тысяч будет продана всего одна книга, и то ее купит сам же министр, чтобы подарить кому–нибудь из своих близких друзей, живущих далеко.

Марьям приехала к десяти вечера, к этому времени я уже и сам стал таскать книги. Посмотрев на меня, она молча покачала головой и потащила за кулисы сцены. Сил не было даже обнять ее, впрочем, судя по тому, как деловито она стала вытаскивать посуду с обедом, она думала о самом материальном. Я попытался вспомнить о том, когда последний раз кушал, — у меня не получилось. Взять ложку в руки тоже не получалось, у меня просто тряслись руки и суп я расплескал, не донеся ложку до рта. Ежик в абсолютной тишине отняла у меня ложку и стала кормить меня. Возмущаться тем, что она обращается со мной как с ребенком, сил не было тем более.

Домой я зашел в три часа ночи и, не обращая внимания на вопли жены, сразу провалился в сон.