Целая вечность и на минуту больше-1 - Рена Юзбаши

— Папа, знаешь, я уже совсем большая.

— Конечно, Миечка, ты у меня уже давно взрослый человек, а что такое?

— Раз я большая, я уже все понимаю и ты можешь мне все рассказывать.

— Я с тобой всегда был честен, даже когда ты была совсем маленькой. Так о чем ты хочешь у меня спросить?

— Ты в последнее время таким счастливым выглядишь и улыбаешься. И даже с мамой почти не ругаешься. Ты все время думаешь о чем–то или о ком–то. Папа, ты же нас не бросишь?

— Девочка моя, конечно, нет. С чего ты взяла? Я тебя так сильно люблю и с мамой твоей мы друг друга любим, просто иногда совсем друг друга не понимаем. Поэтому и кричим, но ты не обращай внимания.

— Я же всегда буду твоей самой любимой дочкой?

— Господи, конечно, да. И не вздумай больше забивать себе голову подобной ерундой.

Раздался звонок мобильного, который показался мне песней райской гурии, спасая меня от испытующего взгляда Медины и дальнейших расспросов. Звонил Юсиф Казиев. Услышав его голос, я встал по стойке смирно. После того, что я сказал Байраму последний раз, мне показалось, что он будет вести себя так, что только его смерть послужит поводом для беспокойства чапичцев. Оказалось, что все не так просто:

— Арслан, вы уж извините старика, опять вас беспокою.

— Ну что вы, это, судя по всему, мы вас обеспокоили, отослав к вам Байрама. Он опять ездит на «лексусе», включив музыку на полный ход?

— Нет, вы знаете, он поменял «лексус» на «мерседес». Так что вы не можете упрекнуть его в том, что ослушавшись вас, он снова сел за руль «лексуса». Но из–за этого я не стал бы вас беспокоить, просто вчера у него вышел спор с дорожной полицией.

— Он остановился по требованию полиции? Им повезло.

— К этому времени он врезался в бордюр и другого выхода у него не было.

— И что стало предметом обсуждения далее? Сумма штрафа?

— Он вообще отказался выходить из машины.

— И чем он это мотивировал?

— Сказал, что настолько пьян, что если выйдет из машины, то упадет.

— И что на это ответил полицейский?

— У них и так ограниченный словарный запас, а такая откровенность и вовсе лишила дара речи блюстителей порядка.

— И что произошло потом?

— Его отправили в больницу, где он долго бушевал по поводу того, что наш мэр прекрасно знает его папу и никаких проблем мы ему создать не сумеем.

— Вы на него не обижайтесь, он у нас по уровню развития все еще старшую группу детсада мог бы посещать. Обычно там грозятся папу привести, чтобы он с обидчиком разобрался.

— Арслан, что нам с ним делать? Мы слишком маленький городок для такой масштабной личности.

— Сумеете выстоять еще дней десять?

— В принципе, наш город тысячелетие отмечает, наш город нашествие татаро–монгольского ига пережил да и потом через нас постоянно ходили. Думаю, дней десять выдержим и Байрама.

— Спасибо вам, Юсиф.

— Да, Арслан, пожалуй, ответить, что меня не за что благодарить я на этот раз не смогу.

Так, Байрама еще дней на десять удалось локализовать. Теперь надо отвезти Миечку домой и ехать в министерство работать над речью министра. Мне хотя и хочется построить речь министра по принципу «кончайте дурака валять — пора работать», но как–то побаиваюсь. А чего с ветряными мельницами бороться? Сделаю гладко–сладкую речь — и мне хорошо, и старику приятно, и диаспору не обидим.

Черт! Уже одиннадцать часов вечера, а речь все еще не закончена. Хоть Марьям позвоню, надеюсь, она уже дома:

— Привет, Марьям!

— Привет!

— Ты как себя чувствуешь?

— Спасибо. Жаль, что я не могу спросить, как ты себя чувствуешь.

— Почему не можешь?

— Потому что все слышу по твоему голосу. Ты все еще на работе?

— Сегодня же не воскресенье.

— Можно подумать завтра ты будешь отдыхать.

— А вот и буду. Вот возьму тебя к морю и подышим морским воздухом.

— Ой, Арслан, я так боюсь воды.

— В начале марта я тебя точно не буду пытаться затащить в море. Вот летом твои страхи были бы обоснованы. А завтра ты будешь наслаждаться моим обществом и морем на расстоянии в сотню метров. Так тебя устраивает?

— Вполне. Тогда до завтра?

— До завтра.

Глава ХXVIII. 6 марта 2011 г. Воскресенье. День двадцать восьмой

Уже в девять утра я был на работе. Если я к двум часам сумею обсудить первоначальный вариант речи с Раисом, моим начальником управления, то уже к трем часам буду у дома Марьям. Через пару часов зазвенел внутренний телефон:

— Здравствуйте, Раис.

— Добрый день, Арслан. Это не Раис, это дежурный по стране.

Голос Ильгара дрогнул, и мы оба расхохотались, так у нас в министерстве называли того несчастного, кому выпадала честь дежурить в воскресенье:

— Звонил Раис, поручил мне позвонить тебе и спросить, далее следует цитата: «Как долго мне еще ждать речь министра? До вечера что ли?» Цитата закончена.

— Позвони ему, далее процитируй: «Что вы, через пять минут я буду у вас». Ты посмотри, как человека избаловало наличие секретарши: ему проще позвонить тебе, чем набрать мой внутренний телефон.

— Да, а потом ждать, когда позвоню я и передам ему твои слова.

Первые полчаса в кабинете Раиса стояла благословенная тишина — он знакомился с выступлением министра. Но как все хорошее, так и эти полчаса подошли к концу, и Раис заверещал:

— Неужели за пять лет мы провели всего восемь мероприятий с диаспорой? И только четыре выставки? Мы что, всего пять книг выпустили? Почему такие цифры?

— Я и так потолочные цифры взял.

— Арслан, зачем же ты так откровенно? Все, и я тоже, время от времени берем цифры с потолка, с воздуха. Но не надо об этом говорить во всеуслышанье.

— Раис, я имел в виду, что взял максимальные цифры.

— Ах вот оно что. Да, я тоже сторонник точных цифр, нельзя приукрашивать данные ради красного словца. Так, а теперь по существу: где позитивные примеры инвестиций диаспоры в страну? Вон у нас пятый год завод работает, который производит шины, его наш бизнесмен из России построил.

— Какой же это позитивный пример? Завод потребляет горюче–смазочных материалов на большую сумму, нежели стоит выпускаемая продукция. Я уже не говорю о других расходах. Вся республика смеется, а если об этом заговорит министр на Съезде, то и его не пожалеют, и где вы видите позитив?

— Подумай сам, но чтобы у министра речь была с позитивными примерами инвестиций диаспоры.

— Да, Раис, так я и сделаю. Могу я идти?

— С каких пор это ты с работы домой спешишь?

Я посмотрел на него взглядом, который напрочь отбил у него желание продолжить расспросы.

— Впрочем, можешь идти, все равно министр уже сегодня не приедет на работу.

Интересно, а когда министр по воскресеньям приезжал на работу, чтобы приехать сегодня?

Так, ладно, надо сматывать удочки, пока меня снова не припахали. Пока я ехал за Марьям, у меня было такое радостное возбуждение, будто мне подарили целый мир или я получил ранг посла. Для меня это звучало равноценно. А когда увидел свою девочку, то радость уступила место чувству вины. Что я за человек, если так поступаю с этим ребенком?

По дороге она болтала без умолку, пытаясь скрыть волнение. Судя по всему, это ее первая поездка за город с мужчиной. Приехав к морю, мы бродили по берегу, взявшись за руки, говоря обо всем на свете, а когда обнялись, то и в словах нужда исчезла. Так мы и стояли, прижавшись друг к другу. Вроде я сильнее, умнее, старше, чем Марьям, а силы я в ней черпал. Возвращались мы с ней в город уже затемно, к тому времени она так устала, что уснула прямо на переднем сидении. Я, остановив машину, вытащил плед Медины, который с декабря месяца возил в машине, и укутал ее. Она сквозь сон пробормотала:

— Вот уж не думала, что у дипломатов в багажнике водятся розовые накидки в мелкий цветочек, потом расскажешь чья?

— Соседку с ребенком подвозил, она и оставила плед в машине.

— А, ну ладно.

И она, поплотнее завернувшись в плед, проспала весь остаток пути, а я смотрел на ее заострившееся личико и думал, как она похудела после этого приступа. Зазвонил мобильный, и я, не глядя на экран телефона, торопливо нажал на отбой и стал листать телефон, пытаясь понять, не министру ли я дал в ухо отбой. Уяснив, что отбой я дал всего–навсего Раису, я облегченно вздохнул. Сон Марьям стоил выговора от Раиса.

Глава XХIX. 7 марта 2011 г. Понедельник. День двадцать девятый

Едва дождавшись двенадцати часов, когда министр появляется на работе, я понес речь министра ему же. Первые полчаса стояла такая же блаженная тишина, что и в кабинете Раиса, пока он знакомился с перлами, которые ему предстояло озвучить на Съезде.

— Арслан, все хорошо, только вот надо сделать поменьше длинных слов, а то не все делегаты Съезда поймут.