Не жизнь, а роман! - Юлия Викторовна Меллер

или капустой.

Люди щедро хвалили хозяйку, хозяина, желали добра и жить душа в душу. Вино исчезало с потрясающей скоростью, а к морсам долго принюхивались и мало кто предпочёл их вину. К счастью Кати, к замку подъехали скоморохи и сразу принялись развлекать гостей. Еда пропадала со столов с потрясающей скоростью и надежды на то, что кое-что останется на завтрашний день, растаяли. Аппетит у всех был на грани жора. Можно было льстить себе, что всё очень вкусно и разнообразно, но эти люди привыкли есть обильно, восполняя все физические затраты.

Бертран ухаживал за Катей, так же как его братья приглядывали за своими жёнами.

Дамам невозможно было взять себе что-то самостоятельно из еды из-за длинных рукавов с прорезью нижнего платья и коротких широких рукавов верхнего. Мужчины обеспечивали не только доставку еды в серебряное блюдо, но ловко нарезали своим подопечным всё необходимое на маленькие кусочки.

— Бертран, щедрая досталась тебе хозяйка! — воскликнул свёкор. — Смотри, костьми не ляг, чтобы соответствовать её запросам! — многие рассмеялись и продолжили шутки по поводу глупой расточительности многих жён.

— Ничего, справлюсь, — улыбнулся Бертран.

Настроение праздника у Кати и хлопотливое волнение схлынуло. Мрачные подозрения по поводу неодобрения родни мужа её кандидатуры подтверждались.

— Ты что, расстроилась? — заметил перемену в лице жены Бертран. — Не бери в голову, отец любит пошутить, а ты устроила замечательный праздник!

— Мне жаль, — вступила в беседу Матильда де Бланшфор, — что ты поспешен в суждениях так же, как твой отец.

— Мати, не начинай! — поморщился свёкор, но старая сеньора не отступила:

— Всё, что вам подано, это искусство хозяйки, а не расточительство. Я права, моя дорогая?

— обратилась она к Кате.

— Да, я использовала только собственные запасы.

— Хм, я подумал, что вы пригласили герцогского повара. Он любит всех удивлять и всегда придумывает что-то новое, — буркнул отец Бертрана.

— Наша невестка — чужестранка, — припечатала Матильда, — всё, что она умеет, для тебя будет новым.

— Катрин, ты что, всё это сама придумала и сумела сделать? — запоздало удивился муж.

— Я научила Манон и Анэт, — ликуя и благодаря свекровь за её прозорливость, ответила Катерина, — они мне помогали, но подожди хвалить, ещё не было перемен блюд, быть может, тебе что-то не понравится.

— Да я уже в восторге! — но в этот раз Катя больше оценила похвалу его матери, которая понемногу пробовала специально для неё выставленные блюда и зорко приглядывала за всеми.

Скоморохи кривлялись, показывали какие-то пошловатые сценки, но людям нравилось, даже священник всего лишь качал головою, бубня, что людские пороки показаны верно. Потом Бертран предложил дамам спеть и вопросительно посмотрел на жену, но увидев в её глазах испуг, переключился на Гвеневеру.

— Порадуй нас своим ангельским голоском, услади наши ослиные уши! — шутил он.

Гвеневера мило покраснела и через пять минут уже перебирала струны, проверяя, не повредился ли её инструмент в дороге. Дождавшись тишины, она устремила свой взгляд вдаль и затянула унылую песню про честь и любовь, про выбор между ними. Голос у неё был не сильный, тоненький, но чистый, и слушали её с удовольствием. Катя даже позавидовала, решив, что ей надо научиться играть на каком-либо инструменте, так как её голос не хуже, а быть может, и поприятнее.

А дальше была следующая перемена блюд. Вносили привычную дичь, зажаренных поросят, жаркое из говядины и фаршированных рыб, а ещё немного нагетсов, лазанью, мясных рулетов с начинкой и следующую порцию больших корзинок с мясом под запечённым сыром со сливками. Кто-то порадовался, что сегодня можно есть всё, а вот завтра начинается пост. Катя испуганно выдохнула, она даже не вспомнила о том, что не во всякий день можно есть все продукты.

Соусы к горячим блюдам поразили гостей своим разнообразием и возможностью менять вкус мяса или рыбы. Манон посмотрела, с какой скоростью съедали блюда, и добавила горшочки с кашами. Катя не хотела подавать их в виде гарнира, надеясь на овощи, но теперь одобрительно кивнула своей помощнице.

Ближе к вечеру привезли трубадура, и мощный голос певца разлился по всей зале, даря то покой и умиротворение, то веселя и будоража. Время летело незаметно и когда уже зажгли свечи, то вынесли десерты. Катерина очень надеялась на них. Все дни она готовила то, что может храниться. Миндальные печенюшки, вафельные трубочки, обжаренные шарики из теста во фритюре, обсыпанные орешками, песочное печенье, творожные загогульки… и всё это на днях украшенное глазурью или кремом. А вчера она изготовила медовики и простенькие тортики, пропитав их сладкими начинками. Такого понятия десертов ещё не было. Самый изыск был в засахаренных фруктах, а Катя предоставила столько разнообразия, что заслужила восхищение братьев Бертрана и их неосторожные советы жёнам научиться у неё готовить.

Когда всё было съедено, то Бертран пригласил родню в более уединённую обстановку и организовал игру трик-трак. Его жена быстро сообразила, как играть, ведь это было не что иное, как нарды.

— Ну и на что вы будете жить? — завершив первую партию, спросил отец у Бертрана, окидывая многозначительным взглядом расшитое лентами платье его жены. Катя смотрелась в нём роскошно и подавала себя соответственно, забывая о скромности из-за недоброжелательности семьи. Чем больше она слышала завуалированных претензий, тем сильнее выпрямлялась её спина и независимей был взгляд.

— А на что я раньше жил? — хохотнул её муж, не желая вдаваться в разговор о будущем с отцом и братьями при женщинах.

— Берт, я зимой расплачусь с тобою не деньгами, а только вином, — неожиданно предупредил Гуго.

— А что, если я тебе вместо охраны передам оружие и напутствие: защищайся сам? — тут же зло бросил Бертран.

— Но, Берт, пойми, не каждый год удаётся удачно сбыть вино! Тебе всё равно тратить деньги на его закупку, так почему бы… — нахмурился брат и покраснел, вспоминая, что Бертран лично провожал к нему купцов из дальних стран.

— Мои люди ждут от меня не только еды, но и звонких монет, — отрезал муж Кати.

— Хватит! — недовольно бросил отец. — Не время и не место!

— Ну почему же, когда мы ещё соберёмся все вместе, — лениво произнёс старший из сыновей Бланшфор. — Я бы тоже предпочёл расплачиваться сукном, но Берту надо строить замок не из рулонов ткани. Предлагаю объединиться и отвезти наш товар в Париж, раз здешний сбыт нас не устраивает.

— Пф, мы разоримся на охране каравана и неизвестно, заработаем ли хоть что-то! В Париже своих ткачей хватает, как и производителей вина! — кипел Гуго, а Гвеневера, сердито зыркая на всех, подошла к нему сзади и успокаивающе положила ему руки на плечи.

По реакции