Сквозь испытания огнём - Дэвид Вебер

Думаю, что пытаюсь потратить время впустую, потому что на самом деле я не хочу думать ни о чем таком прямо сейчас. — Она глубоко вздохнула и посмотрела на Кэйлеба почти извиняющимся взглядом. — Ты знаешь, что я становлюсь отвратительно плаксивой в последний месяц или около того.

— Любовь моя, этого достаточно, чтобы заставить кого угодно плакать, — ответил Кэйлеб. — Не то чтобы у Трависа не было мнения о том, что время идет дальше. Итак, у кого-нибудь есть что добавить к наблюдениям Нармана?

В тщательно скрытой коммуникационной сети, соединяющей членов внутреннего круга, воцарилась тишина. Это длилось несколько мгновений, а затем глубокий голос заговорил снова.

— Не думаю, что мне есть что добавить к наблюдениям Нармана, — сказал Мерлин Этроуз. — Он и Сова называли это с самого начала, и благодаря пультам дистанционного управления мы даже знаем, кто главные игроки… по крайней мере, на данный момент. Но должен сказать, что мне совсем не нравятся последствия, которые я вижу. — Контакты Кэйлеба и Шарлиэн показали его изображение, когда он покачал головой с мрачным выражением лица. — Я все время боялся, что джихад сделает неизбежным нечто подобное, но потом эти идиоты в Шэнг-ми сделали все, что могли, чтобы убедиться, что это произошло! И теперь, когда это наконец произошло, все будет еще хуже, чем могло бы быть, потому что им удавалось более или менее долго скрывать это. — Он снова покачал головой. — Если бы все участники были так же организованы, как Сингпу и Хусэн, я мог бы быть менее обеспокоен, но они разожгли пожар, который будет намного хуже, чем тот, который убил Уинтер-Глори и всех его людей. Как только начнется настоящее «массовое» восстание, я буду удивлен, если Нарман не прав насчет того, что оно принесет по меньшей мере столько же жертв, сколько убил «Меч Шулера».

Стройная женщина, удобно устроившаяся рядом с ним на диване в их каюте, поджав под себя ноги, подняла голову с его плеча, чтобы посмотреть на него.

— Ты не собираешься добавлять это в свой список «вещей, за которые я несу ответственность», — строго сказала она ему. — Харчонг — особенно Северный Харчонг — был катастрофой, которая должна была произойти еще до того, как на этой планете когда-либо родился кто-то еще, кроме тебя и Нимуэ,! Да, джихад, наконец, подтолкнул его к краю, но это все равно должно было произойти — позже, если не раньше, — и ты это знаешь.

— Ты права, любимая. — Он криво улыбнулся. — И обещаю не корить себя из-за этого. Во всяком случае, не так сильно. Однако это не меняет того, насколько все будет плохо.

— Не меняет, — признала Ниниэн Этроуз, и ее великолепные глаза потемнели. Очень немногие люди в истории когда-либо были более жесткими, чем Ниниэн Рихтейр Этроуз, но она не смогла заставить себя наблюдать за невыразимыми зверствами, творимыми в Харчонге.

— Я тоже не могу не согласиться, — сказал Мейкел Стейнейр из Теллесберга. Голос архиепископа Чариса был таким же сильным, как всегда, его взгляд таким же ясным, но скорбь на его лице была глубокой. — Знаю, что это глупо с моей стороны, но не могу не пожелать, чтобы любой, кто страдал так же сильно, как харчонгские крепостные, проявил хотя бы немного сострадания!

— Некоторые из них — горстка из них — проявили сострадание, ваше преосвященство, — тяжело произнес сэр Корин Гарвей. — Ожидать большего, чем это?

Его изображение пожало плечами на контактных линзах других, и стройная рыжеволосая женщина, сидевшая по другую сторону его стола, мрачно кивнула.

— Хотела бы я, чтобы у нас была волшебная палочка, которая могла бы все это остановить, но у нас ее нет. — Ее глаза — такие же темно-сапфировые, как у Мерлина, — были темными. — И знаю, что многие люди, с которыми это происходит, особенно дети, не заслуживают этого. Но некоторые из них заслуживают, Мейкел. — Ее лицо напряглось. — Некоторые из них заслуживают каждую чертову секунду этого.

— Конечно, заслуживают, но дело не в «воздаянии по заслугам», Нимуэ. — Стейнейр печально покачал головой. — Тот факт, что некоторые из них этого не заслуживают, ужасен, но я молюсь за людей, пытающих и убивающих их, так же сильно, как и за невинных жертв. Ничто другое в этом мире не может проклинать и уничтожать души так эффективно, как наша потребность отомстить и назвать это справедливостью.

— Возможно, ты прав, — признал граф Корис, — но я не вижу никакого способа изменить человеческую природу, Мейкел. Так что, полагаю, вопрос в том, можем ли мы что-нибудь сделать, чтобы минимизировать его последствия. Если мы не можем остановить это, есть ли какой-то способ, которым мы можем хотя бы ограничить резню?

— Я пока не вижу ни одного. — Кэйлеб приподнял бровь, глядя на Шарлиэн, но его жена только печально покачала головой в знак согласия.

— Официально у нас все еще есть только слухи о том, что происходит, — продолжил император, переключая свое внимание на остальную часть группы. — Знаю, что подтверждение уже в пути, и нам придется сформулировать какую-то официальную политику, когда оно поступит, но пока этого не произойдет, мы ничего не могли бы сделать, даже если бы мы могли что-то придумать.

— На самом деле, думаю, у меня может быть какая-то надежда на инициативу барона Стар-Райзинга, — сказал князь Нарман из компьютера, в котором находились он и его виртуальная реальность.

— Ты действительно думаешь, что он сможет это провернуть? — В голосе Пайн-Холлоу звучал скептицизм, и созданное компьютером изображение Нармана пожало плечами.

— Я действительно думаю, что он может… если ему повезет больше, чем аду, простите за выражение, Мейкел. — Губы Стейнейра дрогнули, и Нарман ухмыльнулся. Затем его собственное выражение лица стало серьезным. — Травис, Сова и я не могли предсказать, что появится кто-то вроде него,