Чёрное лето (СИ) - Панарин Антон

Отбросив эти мысли, отправился на автобазу. Дал мужикам задание смастерить три генератора, а сам пошел к Петру. С механоидом начали думать, как в кустарных условиях произвести аппараты искусственной вентиляции легких. Что бы проще думалось, сгоняли в больницу и забрали оттуда неработающий экземпляр. К Наде меня так и не пустили. За то познакомился поближе с врачом, латавшим Пашку и Надю. Его звали Николай. Поведал он нам о своих болях, да так что волосы дыбом встали.

— Яж тебе говорил раньше о том, что мед техника погорела? Ну вот теперь объясню поподробнее что это значит. Раньше заболел у тебя живот, пришел в больницу, сделали УЗИ, может ФГС, это когда трубку глотают. Собственно, посмотрели и узнали, что там у тебя стряслось. А сейчас ни хрена нет. Диагностику проводим дедовскими методами. И приходится работать на ощупь. Попробовали таблетками и уколами пролечить, не помогло? Ну добро пожаловать на операционный стол, для диагностической операции. А как ты понимаешь, ни кардиомонитор не прицепить, ни давление не померять во время операции, мы не можем, ибо всё сгорело. Теперь всё зависит только от персонала. Представляете сколько часов идет простейшая диагностическая операция? А сколько возни после? Мужики, сейчас у нас смертность зашкаливает, КОВИДных даже не берем, во-первых, их класть не куда, во-вторых, у нас ни лекарств, ни аппаратов ИВЛ нет. Спросите у МЧСовцев сколько трупов они ежедневно вывозят за город. Раньше по одному хоронили, а сейчас братские могилы рыть начали. Благо всё по ночам делается и мало кто в курсе, да и заботит людей сейчас больше собственное благополучие. У нас медицина в восемнадцатый век откатилась, еще немного и начнем травками люде лечить, да заговорами. В человейниках вообще мрак. Что за человейники? Да торговые центры, которые в общаги приспособили. Там антисанитария такая что по десять, двадцать человек каждый день к нам привозят, а через пару дней увозят за город в зелмляные дома на пмж. Если поможете хоть как то, буду очень вам благодарен.

Пашке передал механоида и они принялись думать как еще можно помочь больнице.

Нападения в городе не заканчивались. Каждый день приходили новости об обстреле погранзастав, даже пару взрывов громыхнуло. А еще зэки смастерили мегафон и по десять раз на дню кричали о том, что террор прекратится, только когда генерал уйдет в отставку и обезоружит силы правопорядка. Прекрасные лозунги, которые потихоньку расшатывали обстановку. К управе снова потянулись люди. Раньше им нужна была пища, сейчас её всем хватало что бы не сдохнуть. А вот окочуриться от пули в любе время суток становилось всё реальнее. Протестное движение нарастало. Генерал всё безмолвствовал. А люди требовали мира, любой ценой. Никто не хотел видеть у власти уголовников, но чем это отличалось бы от правящей элиты двадцать первого века? Ничем. Вот и стал народ потихоньку требовать отставки. Когда у управы начали толпиться тысячи человек, Надю уже выписали. Прописали постельный режим. После работы я наготавливал ей на день, приносил к постели еду и уезжал. Потом в обед возвращался обратно что бы подбросить дров в печь и снова отправлялся работать.

А на работе поговаривали что грузовики проехали через границу без единого выстрела, при этом всех погранцов пустили под нож, и в живых остался только один прапор, попал он в больницу с черепномозговой травмой. Поспрашивал на автобазе у охраны, сказали, что после выписки прапор вернулся на заставу у улицы Ворошилова.

Всё это было странно и даже очень. Я могу допустить что стрельбы не было, потому что всех погранцов какой-то мега ниндзя перерезал, но не могу понять почему одного конкретного человека он решил просто вырубить. Я приходил домой, сидел с Надей, а в голове роились мысли. Почему прапор остался жив?

Ночью не спалось, я перекатился на бок и аккуратно встал с кровати что бы не разбудить Надю. Оделся и поехал к управе. Там бросил машину и за двадцать минут добрался до улицы Ворошилова. Пару раз останавливали патрули, но ксива решила все вопросы. Рядом с погранзаставами все дома были выселены, т. к. периодически происходили перестрелки с уголовщиной. И это было отлично. Один из домой как раз просматривал всю улицу, а погранзастава и вовсе была видна как на ладони. Поднялся на четвертый этаж, подергал ручки дверей, закрыто. Поднялся выше, тоже все квартиры заперты. А вот проход на крышу открыт. Вылез наверх и начал наблюдать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ни чего подозрительного, каждые десять минут проходят патрули. На самой заставе темнота. Метрах в пятидесяти от неё горят две бочки освещая округу. В здании справа увидел огонек, кто-то курит. Через пол часа наблюдений со стороны Крестовских районов что-то засветилось. Желтая точка ритмично раскачивалась влево и право, а через пару секунд пропала. С заставы вышел человек с керосиновой лампой и помахал в ответ. Один из сослуживцев заметил это.

— Саныч, ты чего?

— Всё нормально Ген, размяться вышел, уже жопа затекла сидеть без дела.

— Эт хорошее дело, ночь тихая сегодня.

— Ложись покемарь немного, я на карауле постою.

— Добро, сменю тебя через пару часов.

Хорошо, что в городе была стерильная тишина, разговоры были слышны на многие сотни метров. После этого разговора час ничего не происходило, я уже околеть успел. Только патрули каждые пять минут курсировали мимо заставы. Саныч потушил фонарь и пошел на право к дому в котором недавно я видел сигарету. Еще правее по дуге пролетел огонек в сторону заставы и потух. Начинался рассвет, и я худо-бедно видел фигуру Саныча. Подошел в район падения огонька, подобрал что-то. Стоит на месте пялится в даль. Полез в карман, то ли спрятал что то, то ли достал, не понятно. Дошел до соседнего дома, засунул руку в водосточную трубу. Озирается по сторонам. Пошел обратно на заставу. Пока окончательно не стало светло, я ломанулся вниз. Нужно узнать, что в трубе.

Выбежал из подъезда и чуть не наткнулся на патруль. Пробежал через двор, вынырнул из арки и перебежал через дорогу. Обошел дом, возле которого ошивался Саныч по кругу, запустил руку в трубу. Опа! Кусок тряпки, а внутри записка. «Южная застава десять чел., слева дворами свободно.». Походу дела прапор крыса, как я и думал. Запихнул сверток обратно, чтобы не поднимать кипеш. А то еще на дно заляжет, хрен что докажешь потом.

На работе весь день клевал носом после этих слежек. По праву главного пошел и покемарил в машине пару часов. Ночью снова пришел понаблюдать за заставой. Просидел всю ночь, но ничего не произошло. Днем расспросил нашу охрану, оказалось, что погранцов перебрасывают с одной заставы на другую каждый день. Стало ясно почему я не встретил никакой активности. Информации у меня не было где появится в следующий раз прапор, но определенно нужно было с ним пообщаться.

Днем поехал в район Ворошилова, прошелся по брошенным домам, все подвалы с окнами, зачастую разбитыми, звук будет распространяться знатно. Пройдя, немного дальше нашел школу. Школы не работали, и были попросту брошены, эту же и вовсе малолетки превратили в арт объект, вся с верху до низу была изрисована граффити. Закрыта на навесной замок. Но скобы на каких висел этот замок выглядят сопливо. Достал нож, подарок Артёма, поддел скобу, заскрипела, и древние гвозди обломились, замок завалился на бок, дверь больше ничего не удерживало. Обследовал школу, повезло. Школа еще советская и в ней было построено бомбоубежище. Стены толщиной в километр точно не пропустят никаких звуков. Вот тут, пожалуй, и поговорим с прапором.

Вернулся домой, взял пистолет Макарова, который так и не вернул генералу, забил полный магазин. Заскочил на склад, купил за трудодни наручники для БДСМ и люминесцентную краску, кладовщик посмотрел на меня с такой ухмылкой, что я едва его не послал нахрен. День был солнечным. На улице температура поднялась до плюс десяти. Снег активно таял. Чем я и воспользовался. Окрасил черную тряпку купленной краской и оставил загорать на солнышке.

Следующие три ночи я провел на крыше, прапора не было. Но огонек всё так же появлялся со стороны зэков, мелькал пару секунд и исчезал. На четвертый день в дали снова появилось мерцание, и на этот раз прапор уже присутствовал на заставе и подал ответный знак. Увидев это, я поспешил вниз. Обошел здание куда прапор прятал записки и спрятался за углом. И снова по косой дуге через дом перелетел огонек и со свистом воткнулся в землю в двадцати шагах от меня. Зима отступала и грязь, затопившая улицы сообщила мне, когда прапор начал приближаться к трубе.