Чёрное лето (СИ) - Панарин Антон

— Сука! Ты чё сделал?

Врач стряхнул меня с себя. И влепил хорошую пощечину.

— Успокойся! Вы привезли мне труп. Так передавили ногу, что ткани отмирать начали. Вы жгут вообще ослабляли? Медики хреновы! Я ему жизнь спас! Ногу потерял, да. За то живой. Понимаешь?

— Жгут, мы. Нет, мы жгут. Захар?

Захар смотрел на меня и в его глазах читался ужас.

— Захар! Чего ты молчишь! Ты же медик! Какого хрена?

— Жгут на морозе нужно ослаблять каждые двадцать, тридцать минут. Я, я, я же знал. Я это наизусть помню. Как? Как такое могло произойти? Забыл ослабить. Макс, извини, Макс! Я забыл! Нервы, стрельба!

Я со злости влепил Захару по морде и осел на пол. Слезы полились сами собой. Бессилие, ничтожность, презрение, желание сдохнуть или хотя бы забрать на себя горе Паши, его потерю.

— Сопляки хреновы. Чё вы ноете тут ублюдки? У вас друг инвалидом стал. Сука, да мне насрать кто из вас дегенератов виноват. Жалеете себя мудачье? Как вы думаете чувствует себя ваш друг? Ему поддержка нужна, а вы тут скулите. Подняли жопы и бегом к нему.

Стыд вытеснил все эмоции, и мы пошли в палату к Паше. Извинения, слёзы, стыд. Мне было стыдно что я сразу не согласился уехать из города. Захару было стыдно за свою некомпетентность. Пашке просто не хотелось жить. Что сказать другу, который из-за тебя только что потерял ногу? Что вообще можно сказать человеку, у которого только что рухнули все планы на жизнь? Слов не было. Успокоились, помолчали, хотелось проснуться и понять, что всё это приснилось. Я даже ущипнул себя тайком. Нет не сплю. Медсестра вошла в палату и попросила нас на выход. Стыдно признаться, но я даже рад что нас выгнали.

На выходе нас ждал конвой. На ферме выжили только мы трое и нас вызвали на беседу к генералу. Отчитались. Генерал похвалил нас за четверых убитых и что сами остались целы, почти целы. И подбодрил как смог. На мой вопрос «Когда мы уже вырежем этих ублюдков?» он многозначительно промолчал. Да я и сам помню, мирное население, большие потери. Это всё отлично, но с каждым днем из-за страха навредить мирному населению, мы всё больше теряем этого самого населения. Видя мой настрой, генерал приказал мне сдать выданное ранее оружие, что бы я не наделал глупостей. Вышел из кабинета злой. С Захаром не то, что разговаривать, видеть его не хотелось. И не потому, что я его винил, а просто потому, что каждый раз смотря на него вспоминал про Пашку и то, что мы с ним сотворили.

Глава № 14 — Катарсис

У выхода встретил Надю, она как раз завершила рабочий день. Как и договаривались, пошли гулять. Я постоянно молчал. Она не лезла с расспросами, просто шли молча держались за руки. Она предложила зайти к ней перекусить. Угостила бутербродом и добротным супом. Ком стоял в горле, но не хотел её обижать, съел всё. Периодически я выпадал из реальности прокручивая в голове произошедшее. Надя набралась смелости и спросила, что со мной. И меня прорвало. Рассказал всё и даже больше. Про то что случилось, про то, что чувствую. Слеза сука опять покатилась. Держаться. Не ныть при ней! Надя обняла меня и поцеловала, потом снова и снова. Тёплые губы понемногу вытаскивали меня из объятий тьмы. Эту ночь я провел у неё.

Проснулся утром, лежит рядом, красивая. Укрыл одеялом. Как приятно проснуться в ухоженном доме, а не в засаленном бараке, среди сотни вонючих мужиков. На кухне есть еда, чайник стоит на газовой плите, домашняя выпечка. Я счастлив! Вспомнил про Пашу и стало снова стыдно. У меня всё хорошо, жив, здоров, личная жизнь налаживается, условный карьерный рост. А всё что досталось ему, это инвалидность. Человеку, который по всем показателям был лучше меня. Хоть в спорте, хоть профессионально, как угодно. Где тут справедливость? Слепой случай, к которому подвел его я.

Стараясь отвлечься от самоедства, поставил чайник на газовую плитку, в печку забросил дров и пошел прогуляться по дому. Гулять то особенно не где было, три комнаты, если не считать кухни. В одной из комнат на стене висела гроздь медалей и грамот. Грамоты выданы Давиденко Александру, за первое место по стрельбе из арбалета. В правом углу висел спортивный арбалет, рядом с ним колчан с ворохом металлических болтов. На столе лежит кольцо. Мастер спорта. Пока я рассматривал грамоты сзади меня обвили нежные руки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Чем занимаешься?

— Любуюсь коллекцией наград. А это чьи?

— Да хозяйский сын занимался, потом в Чечню отправили, так и не вернулся. Ты есть будешь?

— Конечно буду. Но сейчас у нас с тобой очень важное дело?

— Какое еще дело?

— Дело чрезвычайной важности. Нас срочно вызывают в спальню.

Её звонкий смех приятно щекотнул мне шею.

После успеха КБ меня пускали к генералу без очереди. Это было и приятно и странно одновременно. Я изложил ему свои мысли насчет общественных бань. Получил добро и к моему КБ добавилось еще пять человек. В основном сантехники. Я решил погрузиться в работу с головой и было куда погружаться. Восстановление бань оказалось непростым занятием. Нарисовали проект, определили мощность необходимого насоса, выделили помещение под генераторы, завезли дров. Но проблемой стало то, что у нас не было бочки необходимого объема. Ну есть бочка на тысячу литров. Сто человек их выльют за пол часа. Нужно было что-то огромное, чего в округе не наблюдалось.

Рассказал о своих горестях Пете механоиду. Он подсказал что в Репном, есть водонапорная башня на тридцать кубических метров, а это на минуточку тридцать тысяч литров воды. Что пропускную способность бань увеличивало до бесконечности. Поехали, посмотрели. Без крана тут делать не чего. Вернулись в город и еще неделю восстанавливали кран.

Снова в репное, взял с собой бригаду сварщиков. С помощью крана башню дернули, и положили на бок, осталось отрезать ненужную ей ногу. Сука. Пашка, как же так? Нужно к нему заехать. Позже, обязательно заеду.

Сварщики разложили свой аппарат и принялись резать ацетиленом (смесью воды и карбида) металлическую ногу. Резали часов пять. Но отрезали. Погрузили бочку на два КАМАЗа, конструкция вышла ненадежная, т. к. машины ехали параллельно друг другу и бочка была погружена между ними. Каждый поворот и торможение обещали нам что бочка вот-вот выпадет. Но кое как смогли довезти её по пустынным улицам Воронежа прямиком к баням.

Лишние отверстия заварили, сверху запустили пожарный шланг и присоединили его к насосу. На следующий день пожарные начали повозить нам воду. Я загонял бедных, ей богу они были не рады. Пришлось им на пяти машинах сделать шесть ходок, прежде чем мы заполнили бочку до краев. Но награда им понравилась. Все участвовавшие в проекте первыми и попарились в баньке. Внутри бани было шумновато из-за генераторов, вынесем их подальше от парилок, но позже. А в остальном шик! Даже освещение работало! Когда сдавал работу, договорился с генералом о том, что Пашке найдем жилье отдельное и работу какую-нибудь. С инвалидностью в бараке он явно себя лучше чувствовать не станет.

Стоя у входа в больницу мне хотелось развернуться, прыгнуть в свою тачку и уехать заниматься очередным проектом. Там хотя бы от меня была польза. А здесь что я могу? Выразить свое сожаление о произошедшем? Кому от этого легче? Вошел внутрь, снял куртку, напялил белый халат и пошел по бесконечно длинному коридору, в конце которого стояла фигура, напомнившая меня самого пару минут назад.

— Захар, навестить пришел?

— Привет Макс, я каждый день прихожу.

— Да, теперь мне еще стыднее, я первый раз к Паше пришел.

— Не чего стыдиться, я прихожу каждый день, но ни разу так и не зашел в палату. Стою, набираюсь смелости посмотреть ему в глаза, но не могу. В прошлый раз я видел, как ему больно. Я сломал ему жизнь.

— Захар, я же тебе говорил, что это моя вина, ни чего бы не было, если бы я сразу решился.

— Не Макс, ты не понимаешь. Я вечно всё порчу. Я даже отца своего убил!

— Ты чё несешь?

— Ты думаешь я в меде хотел учиться? Да он мне нахрен не нужен был. Я в армию хотел. А у меня отец, был доктором наук, хирург! Вот и запихнул меня в мед что бы я продолжал семейную традицию врачевания. Пока я учился все ему вечно тыкали какой у него сын баран, учится кое как, пары пропускает. Он постоянно от этого бесился, и мы каждый раз ругались, когда оказывались в одном помещении. Отец любил допоздна засиживаться на работе, и когда меня отчислили тоже сидел, новую докторскую писал. Так и не дописал. Инсульт случился. На утро нашли мертвым. У меня ведь родни в городе валом, вот только теперь я изгой, все винят меня в его смерти. Наверное, и правильно делают, как показывает практика я только и умею что всё портить.