Книга сновидений - Владимир Витвицкий

— Мачупукчинск, — заподозрив какой-то подвох, все же ответила на вопрос Хейлика, сидящая на одном сидении с Иммуммалли, напротив незнакомца, — хотя многие подозревают в нем Блистающий Тифлис. Но я с этим не согласна.

— Они ошибаются, Хейлика, — улыбнулся ей незнакомец, и показалось, что его длинные, черные волосы слегка шевельнулись на крепких плечах. — Этот город не может быть Тифлисом, тем более блистающим, — продолжил он, — по определению, по своей природе, по цели своего возникновения.

Электричку тряхнуло, вернее качнуло. Широко, но мягко — большие колеса малого давления, высотой своей сравнимые с корпусом вагона и локомотива, и накрученного на почтово-багажный брезента, смягчили очередную тундровую кочку, или свежий, еще не обросший мхом валун, притащенный сюда сезонным ледником. Однако Иммуммалли воспользовался этим и придержал свою соседку, и даже спутницу, за руку. Негодяй? Быть может. Зануда? Безусловно. Но, возможно, подозрительный интеллигент просто хотел незаметно предупредить ее о странности слов разговорчивого незнакомца.

— Если верить преданиям, в которые, конечно же, вериться с трудом, — выразительно посмотрел на Хейлику, взглядом ответившую на его движение, Иммуммалли, — и кое-каким документам, то именно в этих местах был когда-то легендарный город Северообезьяннск.

А на незнакомца — с вниманием:

— В городе с таким названием когда-то рыбачил ангел, — добавил он.

— Знаю я ваши легенды, и документы тоже читал, — не отказывая себе в едва заметном сарказме, возразил ему длинноволосый, — вывели из обыкновенной интрижки чуть ли не евангелистские страсти!

— В одном из документов, предположительно принадлежащих Сказочнику, — помолчав, пояснил он Хейлике, — встречается город с таким названием. Однако делать из этого определенные выводы я бы не стал, кроме, разве что одного уточнения — город не легендарный, а фантастичный. Следовательно, от такого города не может остаться даже развалин, как и от других таких же поселений. Например — Город Мертвых, — вспомнил он о чем-то о своем. — А остаются от них в лучшем случае имена, придуманные суеверными или болезненного воображения людьми, только и всего.

— А как же бивни мама-мунты? А как же батарея?! — не согласилась с ним Хейлика, позабыв удивиться тому, что этот человек знает ее настоящее имя, и тому, что Иммуммалли хватает ее за руки. — Я сама видела древний фундамент и нашла там ржавеющий меч. Откуда он там взялся? Как он там сохранился?

— Вы еще не были в лесу из акаций и не видели кости драконов! — рассмеялся незнакомец. — Поэтому-то вас так удивляет ненужное железо. Археология, она ведь сродни фантастике. Но ты лучше подумай, зачем ты его тащишь с собой в такую даль? Карабин был бы уместнее. Тем более ты из него неплохо стреляешь, — теперь с уже заметным сарказмом заговорил он, нагло "тыкая" и поглядывая при этом на интеллигента, как водится, не забывшего прихватить в дорогу обрез.

— Знанье без стремления, что может быть ужасней? — не глядя на Хейлику, но вновь сжав ее руку и внимательно вглядываясь в удивительно черные глаза собеседника, задумчиво проговорил Иммуммали. А черны они показательной, непроглядной, но одновременно какой-то сероватой чернотой.

Незнакомец не ответил и неспешно отвернулся к окну, и снова показалось, что волосы его слегка шевельнулись на плечах, но не от этого неторопливого движения, а как бы сами по себе, да и в глазах мелькнули быстрые серые тени.

— "Аз есмь огонь поедающий" — после довольно продолжительной паузы вновь заговорил он, разглядывая в окне широкие приледниковые пространства, — так когда-то сказал о себе Бог, поймав и приперев к стене какого-то случайного еврея, естественно Абрама, в пустыне то ли Аравии, то ли Синая. То есть считается, с тех пор, что талант производен от всепоглощающей или всепоедающей страсти, и чем больше страсти — тем больше таланта. А я, — он снова повернулся к собеседникам, — а я бесстрастен, как вы только что догадались. А того первобытного еврея прозвали Абрамом Аравийским, или Синайским, а та стена, в которую он упирался потным седалищем своим, теперь называется Стеной Плача, хотя, по идее, она должна носить другое имя.

Электричку снова тряхнуло на каком-то мерзлом ухабе и, в общем-то, вовремя, толчком этим несколько разрежая напряженность обстановки.

— А еще говорят, — продолжил незнакомец, обращаясь, прежде всего к Иммуммалли, — что таланты ваши как-то связаны с пороками, а вот добродетель с бесцветностью, безличностью. И если верить этой лжи, то я сама добродетель, — усмехнулся он. — И тогда возникает законный вопрос — куда стремитесь вы?

Помолчали, покачались в плавном движении вагона, послушали скрип его больших колес.

— Не бойтесь: "Меня нет, только дым сигарет у дверей в туалет" — не услышав ответа и вздохнув, закончил он старой, вероятно нигде не изданной, но видимо, однажды прозвучавшей цитатой. — Что скажете, Иммуммалли?

— "Посмотришь на русского человека острым глазком… посмотрит он на тебя острым глазком… и все понятно, и не надо никаких слов" — улыбнулся в ответ интеллигентный, но вооруженный не только цитатами человек со странным именем Иммуммалли. — А вот с иностранцами, я знаю, не так.

Снова тряхнуло, но не так, чтоб очень. Видно машинист выбрал не самый удачный путь, видно карты у штурмана были не совсем свежи, давно не обновляемы. Видимо спутник, который следит за ледовой обстановкой, за капризными кромками льда, посекло космическим песком или солнечным ветром, или он просто-напросто завяз в орбитальном мусоре. Или северное сияние, невидимое в свете дня, но бушующее над приполярными районами планеты, предвещая скорые морозы, исказило прямые, но слишком уж коротковолновые спутниковые сигналы. Все может быть, всегда можно надергать пару-тройку причин из массы объяснений, по-житейски приемлемых, научно обоснованных, и заставить себя не обращать внимания, например, на взгляды, слова и жесты случайного, но интересного в беседе попутчика. Тем более на движения его волос, не связывая их с привычными путейскими неудобствами.

— В разговоре о явном не забывай о тайном, — согласился с ним и с цитатой незнакомец, и снова уставился в окно. — Одетая женщина зачастую бывает интереснее раздетой, — добавил он уже оттуда.

Но тут, протяжно взвизгнув, открылись двери в тамбур, впуская в вагон лязгающие звуки быстрого движения и патруль, состоящий из трех тоталитар и большой овчарки. В последнее время, с подачи детей Матвиенко, тоталитары увлеклись борьбой с терроризмом, пренебрегая другими, многочисленными, но даже по их собственному признанию, бестолковыми обязанностями. Пошла проверка: визуальная — лиц и документов, и обонятельная — тел и вещей.