Фурье - Юлия Василькова

Биографы и последователи Фурье, цитируя его предвосхищения, неоднократно указывали, что многие его положения сбылись, что в его нелепостях время обнаружило достаточную долю научности. Ведь тот же Чарлз Дарвин, говоря об эволюции развития всего живого на Земле, свидетельствует о долгом пути изменения и животных и человека. Почему же не согласиться с Фурье, что эти изменения произойдут через 12 тысяч лет, или 120 поколений?

Фридрих Энгельс дал классическое определение того, как нужно подходить к «смешным фантазиям» великих утопистов: «Нас гораздо больше радуют прорывающиеся на каждом шагу сквозь фантастический покров зародыши гениальных идей и гениальные мысли, которых не видят эти филистеры»[16].

Кто же виноват, спрашивает Фурье, что человечество в своем развитии достигло того плачевного состояния, в каком находится общество «цивилизованных»? Отвечая самому себе, он снова обращается к ученым. Вот, философы, горькие плоды ваших наук! Бедность, безысходная нищета!.. Ваши системы увековечили раздоры и катастрофы, вы не смогли поставить человека выше животного. И вы гордитесь тем, что усовершенствовали разум? Именно вы в первую очередь виноваты, что общество идет от одной пропасти к другой.

Фурье говорит, что «все ученые впали теперь в странное заблуждение; в каждой отрасли науки они упустили из виду ее фундамент. Говоря об экономии в производстве, они забывают упомянуть об ассоциации, которая бывает основой всякой экономии. Говоря о политике, они забывают установить предельную норму народонаселения, от которой главным образом и зависит благосостояние страны. Говоря об управлении, они забывают рассмотреть средства для создания единого для всех стран управления, без которого немыслима гарантия спокойствия и самого существования государств. Говоря о торговле, они забывают указать средства для борьбы с мошенничеством, спекуляцией и ажиотажем… Говоря о морали, они забывают упомянуть о правах слабого пола, порабощение которого делает невозможным установление справедливости. Говоря о правах человека, они забывают установить принцип права на труд, без которого все остальные дарованные цивилизацией права становятся бесплодными».

Вы, философы, вчера упрекали в ханжестве святого Варфоломея; сегодня вы нападаете на людей, растерзанных толпой в революционном фанатизме; вчера Европу опустошали крестовые походы, сегодня равенство губит миллионы юношей, а завтра какое-нибудь новое событие утопит в крови цивилизованные империи.

Вероломные учения! Фурье удивлен, почему до сих пор философы не признали свое поражение. Им давно нужно приготовить «истине жертву искупления», взять факел, зажечь костер и бросить в него все содержимое философских библиотек. Отбросив свои заблуждения, ученые должны решать сейчас одну-единственную проблему: найти новый социальный строй, который «обеспечил бы производителям достаточное благосостояние».

«Вы, — обращается он к философам, — всегда внушали ужас даже тем монархам, которых вы причислили к своим ученикам. Спарта вас выбросила из своих недр, а Катон добивался вашего изгнания из Рима. Не так еще давно Фридрих говорил, что наихудшей карой для провинившейся провинции была бы отдача ее во власть философии, а Наполеон закрыл политическим и моральным наукам доступ в святилище полезных наук. Неужели вы не усомнились сами в себе?»

Наукам пустым, извращенным и обманным можно противопоставить науки точные, первая среди которых — математика. По ее образу должна быть построена и «социальная наука».

И в последующих работах Шарль Фурье будет не раз обращаться к ученым, порицать и обличать несостоятельность их теорий и, чтобы исправить состояние наук, разработает ряд общих методологических требований к научным исследованиям. Он будет говорить о тех обязательных правилах, которым ученые должны непременно следовать, если они идут по пути искания истины. В качестве руководителя необходимо взять только опыт и идти по аналогии от известного к неизвестному. Все согласовывать с природой, остерегаться, как бы заблуждения, ставшего предубеждениями, не были взяты в качестве принципов… Наблюдать вещи, которые мы хотим познать, а не воображать их… Избегать злоупотребления словами, которых не понимают. Забыть то, чему мы научились, вернуть наши идеи к их истокам и проделать заново путь человеческого познания…

Причем Фурье отмечал, что он не устанавливает эти требования, что они существуют не по его усмотрению, а «извлечены из догм самых знаменитых писателей». Исследователи действительно в этих положениях найдут некоторые правила, взятые у Декарта, у Кондильяка и Бэкона.

И если бы, по словам Фурье, «наука следовала им, роду человеческому уже давно удалось бы найти один из двенадцати выходов из хаоса цивилизации, варварства, патриархата и дикости». Однако, сетуя, что философы не следуют этим правилам, Фурье, увлеченный своей необузданной фантазией, и сам далеко не всегда следовал им.

«ЭТО БЫЛ ПРОБНЫЙ ШАР…»

Заканчивая последнюю главу, Фурье признавал, что книга получилась далеко не совершенной. Изложение страдает явными недостатками, но он надеется, читатель учтет, что излагать свой предмет взялся человек, чуждый литературного мастерства, что знания автора элементарны, ограничены, неполноценны, и воспримет это как наброски.

Перед тем как отнести рукопись издателю, он еще раз просмотрел написанное. Да, связного изложения не получилось. То чрезмерно громоздящиеся подробности о яствах, какими будут услаждать себя «гармонийцы», то выпирают сюжеты любовных утех, общая же картина гармонического общества не вырисовывается.

Отчетливо осознавая, что «Теория четырех движений» несовершенна, что «это был пробный шар, попытка пробудить внимание и прозондировать расположение публики», Фурье задним числом будет предельно самокритичен. Он скажет, что «теория» содержит много ошибок и что это не стиль науки, там полно пышнословия…

Иногда кажется, что в подобного рода самобичеваниях Фурье даже чрезмерен: «…мой проспект страдает отсутствием стиля, метода и т. д., я готов с этим согласиться и не буду прилагать усилия, чтобы учиться грамматике…» «Я, помимо своего открытия, пс обладаю никакими знаниями, кроме бухгалтерии».

И в то же время, не претендуя на роль писателя-стилиста, он уверен, что, если бы читатели воспользовались его советами создания универсальной гармонии, на их реализацию потребовалось бы не свыше двух лет. Ему кажется, что прекрасный социетарный строй зародился бы мгновенно, если бы где-либо существовали здания а плантации, которые можно было бы использовать для создания пробной ассоциации.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});