Сердце дьявола - Иван Сербин

– Значит, так, сержант. Поднимитесь и наведите порядок.

– Как?.. – Тот растерялся, от растерянности сдвинул на затылок серо-голубую шапку, спросил, хлопая смущенно глазами: – А как же…

– Сержант, правил социалистического общежития у нас пока никто не отменял. Работайте. Второй патрульный хмыкнул. Сержант повернулся к нему и нерешительно скомандовал:

– Ну… пойдем, что ль, тогда?

– Погодите-ка, – Волин сунул в руки сержанту бутылку и конфеты. – Передайте хозяйке.

– Так точно, – озабоченно ответил сержант. – Может быть, сказать чего?

– Ничего не надо, – отрезал Волин.

– А вы?

– Пойду пройдусь. В самом деле, размышлял он, шагая по тротуару в сторону метро, какая им разница? Нет, конечно, представление будет подпорчено, но не отменится вовсе. Напротив. Такого они еще не видели. Вот и повод для долгих разговоров. Но без него. За спиной резко смолкла музыка, и Волин вдруг улыбнулся. Ему стало непередаваемо легко. Словно свалился с души огромный мешок, плотно набитый песком, не дававший дышать. Он расстегнул пальто, ослабил галстук, вздохнул полной грудью, остановился и посмотрел на звезды. Как их много, и как же они, оказывается, близко. У обочины тормознул милицейский «жигуль». Сержант, высунувшись из окна, спросил:

– Аркадий Николаевич, вы куда теперь-то? Может, подвезти? Волин подошел к машине, оперся о капот, поинтересовался:

– У тебя закурить есть?

– Конечно, – сержант протянул пачку, дал огоньку.

– Как дела?

– А, как в сказке. Что ни день, то сто килограммов сюрпризов. Вчера вот Скворцова у магазина подрезали. Сегодня весь день под вашими окнами проторчали.

– Что, рано гулять начали? – удивился Волин.

– Да нет, какое там. Соседи ваши, Финогеев с Веркой, газом отравились.

– Насмерть, что ли?

– Натурально. Поставили кастрюлю на огонь, а сами закемарили. Ну и… – сержант выразительно махнул рукой. – Полдня, почитай, разбирались. Сыскари с Петровки приехали.

– А им-то что понадобилось?

– Да интересовались, не нашли ли чужие пальчики на кастрюле.

– Не понял? – Волин почувствовал профессиональное любопытство. – Есть подозрение на убийство?

– Да кому они нужны, эти алкаши? Тоже мне, банкиры-подпольщики. Воротилы теневого капитала. Бутылки по утрам сдавали, вот и забогатели, – сержант засмеялся. – Тоже мне, «Преступление и наказание» нашли.

– Но раз наводки на убийство не было, то чего же они пальчики искали? Им заняться нечем? Работы мало?

– Вот и мы спросили. Мол, скажите хоть, из-за чего пыль поднялась? Поможем. Район-то свой, у нас все криминальные личности на заметке. А они отвечают, мол, поступила оперативная информация, что Финогеев с Веркой продавали наркотики. И, мол, по этой причине их могли «замочить». Наши, понятное дело, в смех. Никогда Верка наркотиками не занималась. Даже рядом не стояла. А занялась бы, так мы б раньше клиентов узнали и меры соответствующие приняли. Тоже мне, наркокартель нашли. Попросили бы по-людски, мы бы их по всем злачным местечкам района с закрытыми глазами провели. Так и сказали. А они знай себе скалятся да говорят: не ваше, мол, дело. Вы, мол, пальчики «катаете»? Вот и «катайте» себе на здоровье. И в дела начальства поменьше вникайте. И ведь не уехали, гады, пока все насчет пальцев не узнали.

– Ну и что? Нашлись пальчики? – спросил Волин, бросая окурок под ноги.

– Какое там, – сержант даже отвернулся, показывая, насколько он возмущен действиями настырных сыскарей. – Никаких отпечатков. Только…

– Что «только»?

– Что-то же они искали? Правда, нам об этом все равно не расскажут, – сержант махнул рукой.

– Ну да, – кивнул Волин, размышляя. Была все-таки наводка, была. Только не наркота. Это они, конечно, «грузят». Волин поскреб пальцем щеку, спросил: – А кто позвонил насчет несчастного случая?

– Они и позвонили, – ответил сержант. – Говорят: приехали, а из-под дверей газом прет – хоть святых выноси.

– Вон как? – Волин усмехнулся. – Интересные парни. Смотри, как складно все получилось. Прискакали они раньше вас и как раз наткнулись на два свежих трупа? Интересно. Фамилии, звания записали?

– Проверили уже, – ответил сержант. – С Петровки они, точно.

– Дай-ка я тоже запишу, проверю по своей линии. Попробую выяснить, что они тут искали.

– Да зачем вам лишняя головная боль, Аркадий Николаевич? – Сержант потянулся за рацией.

– Давай, давай. Мне интересно. Я вообще любопытный. От рождения.

– Ну разве что. Сержант пощелкал тумблерами, вызывая «Базу». Волин наблюдал за ним, размышляя насчет пришлых сыскарей. Нет, не то чтобы он горел желанием взваливать на себя чужую работу, но ему и в самом деле стало интересно. Кто приезжал, зачем. Все-таки его район, его дом… И отчета за эту работу с него никто не требует. И в квартальную сводку она тоже не войдет. А вдруг что-нибудь интересное наклюнется? Заодно и местным отделенческим парням поможет.

– Аркадий Николаевич, – сержант протянул Волину лист, на котором неровным почерком были записаны фамилии. – Если что-нибудь любопытное там выплывет, вы уж нашим звякните. По-соседски, так сказать.

– Обязательно, – пообещал Волин.

– Вот и хорошо. Так вас подвезти?

– Спасибо, я пройдусь, пожалуй.

– Ну как знаете, Аркадий Николаевич. Тогда мы поехали?

– Счастливо, – кивнул Волин. «Жигуленок» резко ушел вперед, на перекрестке развернулся и помчался в противоположную сторону. Проезжая мимо, мигнул фарами. Волин в ответ махнул рукой и широко зашагал к метро.

***

К утру слегка приморозило. На лужах образовались тончайшие, прозрачные ледяные корочки. Сразу захотелось жить, а не топиться в дурной осенней сырости. Тоскливо зябли во дворах собаки. Ежились, позевывая, их хозяева. Сонные родители вели в школу сонных детей. Волин посмотрел в окно. Колючий, цвета ранней вишни рассвет ножом вонзился в сероватое небо, располосовав его надвое. К солнечной погоде. В течение вот уже пятнадцати минут Волин излагал оперативникам возникшую вчера версию. Саша, сидя за столом, клевал носом и старательно таращил глаза кролика-альбиноса, делая вид, что вовсе и не досыпает по ходу дела, а слушает и очень даже внимательно. Вот только… Ой, заболел, что ли? Глаза прямо сами закрываются… Надо бы спички вставить, да нету их, спичек-то. Зажигалка только. А она большая, не влезет, да и одна всего. Второй глаз, значит, все равно закрываться будет. Лева, как всегда неестественно бодрый и свежий, делал пометки в дешевом блокнотике.

– Вот такая версия, – Волин продолжал наблюдать за тем, как сине-рыжий поддавший дворник весело метет двор. – Она, может быть, и ошибочна, но более стройной пока нет.

– В случайный выбор вы, стало быть, не верите, – сдерживая могучий зевок, пробормотал Саша.

– Нет, – Волин повернулся к нему.

– Правильно. Я тоже, – закивал оперативник, отгоняя сон. – Для случайности этот выродок действует слишком уж целенаправленно.

– Насколько я понял, – Лева говорил спокойно и размеренно,

– вы полагаете, что раньше, возможно, в недавнем прошлом, убийца видел обеих девушек.

– Да, – подтвердил Волин.

– Где могли оказаться вместе две настолько разные девушки?

– Возможно, театр или концерт, – предложил Саша. – Тусовка какая-нибудь.

– Сомневаюсь, чтобы Пашина посещала тусовки, дорогие магазины и театры, – возразил Лева. – Скорее уж ночные дискотеки. И то крайне редко. У нее своя компания. Дворовая. Дешевые шашлычные, поддельная водка, «травка» в подъезде. Музыку послушать. Ладожская даже близко не подошла бы к тем заведениям, где бывала Пашина. Головой ручаюсь.

– Вот это и есть ваша задача на сегодня, ребята, – сказал Волин. – Необходимо восстановить все более-менее важные события из жизни Ладожской и Пашиной за… ну хотя бы за полгода и хотя бы в общих чертах. Детализировать будем потом. То, что заинтересует.

– А если ничего не заинтересует? – Саша все-таки не удержался, зевнул, смутился: – Извините, Аркадий Николаевич.

– Ничего. А если ничего не заинтересует, тогда будем копать еще глубже. Год, два. Три, если надо.

– Ух, – Саша в деланном отчаянии схватился за голову. – Андрей Николаевич, устроите по блату перевод в прокуратуру? Все равно до конца службы теперь здесь работать. Иначе меня начальство поедом съест. С потрохами.

– Саша, – Волин нахмурился. – Не я тебе эту работу выбирал. Не я составляю законы и правила. Придется работать до конца службы – будешь работать до конца службы.

– Да я пошутил, Аркадий Николаевич.

– Сейчас утро, Саша. А утром я не особенно расположен к шуткам.

– Понял, понял.

– А раз понял – за работу! Саша поднялся, размял плечи. Лева закрыл блокнотик, сунул в карман рубашки. Он о чем-то думал и выглядел рассеянным. Саша, натягивая пальто и небрежно набрасывая на шею шелковое белое кашне, поинтересовался:

– О чем задумался, Левушка? Тот посмотрел на коллегу так, словно только что очнулся ото сна: