Красная хризантема - Лора Роулэнд

Почувствовав головокружение и тошноту, Рэйко оперлась о дерево… и вдруг обнаружила, что сидит в крытой беседке в другой части сада. Сначала она изумилась, потом ее охватила паника.

Она понятия не имела, как оказалась тут.

Несколько — или много? — минут вывалилось из ее восприятия.

Рэйко стала лихорадочно делать глубокие вдохи. Напряженные мышцы живота крепко сжимали младенца, и она пыталась успокоиться ради него. Она отгоняла страх перед подступавшим безумием. Пока Сано пытается доказать ее невиновность, она не должна позволять собственным подозрениям брать над собой верх.

Лейтенант Асукай твердым шагом шел по тропинке в ее направлении. Когда он вошел в беседку, Рэйко выпрямила спину и придала лицу выражение безмятежности.

— Как вы, госпожа? — спросил он, с сочувствием глядя на нее.

— Сегодня лучше, — ответила она.

На его лице отразилось сомнение.

— Я могу быть вам чем-нибудь полезен?

— По существу, да. Муж попросил меня подумать, кто мог таить на меня злобу. — Несмотря на потрясение от произошедшего с ней и тайные подозрения в отношении себя, Рэйко не могла не проверить такую возможность. — Я подумала об одном… быть может, это секта Черного Лотоса.

Почти пять лет назад она помогла раскрыть преступления этой кровавой секты и уничтожить ее главаря. Секта была разгромлена и объявлена вне закона, но тем не менее продолжила существование, а ее члены поклялись отомстить ей.

— Адепты у этой секты имеются повсюду, — сказала Рэйко, — возможно, даже в имении правителя Мори. Быть может, один из них убил его и выставил виновной меня. Мне нужно, чтобы вы поспрашивали в городе и попытались это выяснить.

— Я смогу это сделать. — Лейтенант Асукай казался довольным тем, что примет участие в расследовании, и возможностью послужить ей.

— Возьмите в помощь других моих телохранителей, — сказала Рэйко.

— Хорошо. — Он собрался уходить, но заколебался. — Что-нибудь еще?

Несмотря на то что ей не хотелось, чтобы он счел ее спятившей, Рэйко должна узнать, насколько его память о недавних событиях совпадает с ее.

— Вы помните, как возили меня в чайный домик «Хурма» на встречу с Лилией? — осторожно, нерешительным голосом спросила она. — Вы помните, как я шпионила за имением Мори с пожарной вышки и ходила навещать госпожу Мори, чтобы иметь возможность заняться поисками похищенного мальчика по имени Дзиро?

Лейтенант Асукай озадаченно и с тревогой посмотрел на нее. Он на мгновение смутился.

— Да. Конечно, помню, — наконец твердо сказал он. — И все люди из вашей свиты помнят. Мы всем, кто нас спросит, так и скажем.

Его реакция ни на йоту не уменьшила сомнений Рэйко. У преданности есть свои отрицательные моменты. Она не могла определить, на самом ли деле он помнит, как помогал ей в расследовании, или же заявил, что помнит, ибо ей нужно, чтобы он подтвердил ее версию событий. Лейтенант Асукай поддержал бы ее и в том случае, если бы она сказала, что слетала на Луну. Он и других ее слуг заставит подтвердить ее слова.

Кроме того, он не может удостоверить, что происходило во время ее визитов в имение Мори или в ночь убийства. Его с ней не было, и других тоже. Рэйко очень хотела бы узнать, не подозревает ли он или другие их люди, что это она убила правителя Мори. Но спросить побоялась.

— Спасибо. — Вот и все, что она смогла сказать.

Когда лейтенант ушел, она сидела, от волнения не зная куда деть руки. Как никогда, она жалела о том, что взялась искать похищенного ребенка Лилии, об этом своем маленьком благодеянии. Но нет смысла тратить время на раскаяния или предаваться страху, что она убийца. Она должна выяснить правду. А правда эта лежит в тех выпавших из ее сознания часах.

Прежде всего она должна успокоить разум, это лучший способ заставить погребенные на его дне воспоминания всплыть на поверхность. Рэйко уселась так, чтобы ее ягодицы поместились между пятками, спина прямая, но не напряженная, подбородок подтянут, руки лежат ладонями вверх — левая поверх правой. Она опустила веки, но не сомкнула их. Покачалась вперед, назад, в стороны, пока тело ее не обрело равновесия, потом застыла. Дыша носом медленно и глубоко, она позволила своим мыслям и эмоциям свободно проплывать мимо, как облака по голубому небу. Ее пульс замедлился, и она отправилась в путешествие к глубинам собственной души.

Рэйко перенесла свой дух в ту ночь, когда она находилась в имении Мори. Она представила себя стоящей на коленях на веранде личных покоев. Серый день и знакомые предметы, которые окружали ее дома, исчезли. Погруженная во тьму, она слышала, как падают капли дождя и далекие голоса в ночи. Она вошла в саму себя, глядящую через отверстие, прорезанное в окне.

В комнате правитель Мори лежит на своей постели один. Пространство его спальни представляет собой размытое пятно света и тени. Глаза его закрыты, он тяжело дышит во сне. Он поворачивается на бок, глаза вдруг открываются, и он смотрит прямо на Рэйко.

— Кто вы? — сонно и смущенно спрашивает он. — Что вы здесь делаете?

Рэйко отпрянула от отверстия. Она встает и тут же, лишившись чувств, тонет во мраке забвения. Проходят минуты или часы, прежде чем в неожиданной вспышке света ей возвращается способность видеть. Вокруг нее кружатся лампы и стены. Она в спальне правителя Мори. Искаженные голоса и визгливый смех эхом отдаются в ее ушах. Ее снова окутывает тьма. Потом — очередная вспышка света, в ней возникает правитель Мори. Он, совершенно голый, ползет, пытаясь отодвинуться от нее. В его глазах трепещет ужас.

— Нет! — кричит он. — Умоляю вас! Остановитесь!

Из порезов на его груди льется кровь, которую он, елозя руками и коленями, размазывает по полу, он рыдает.

— Пожалуйста! — Спальня вращается вокруг него и Рэйко, из-за чего свет ламп кажется размытым. Истерический смех заглушает его вопли. — Смилуйтесь!

Рэйко кричит.

Крик прервал ее транс. Рэйко вернулась в реальность с ошеломительной быстротой. Она онемела от изумления, обнаружив, что находится дома. Дождь шелестел в саду. Сердце билось с такой силой, что она испугалась за него. Рэйко уткнулась головой в колени, корчась от крупной дрожи, обливаясь холодным потом. Воспоминания, которые она вынула из забытья, наполнили ее душу ужасом.

В комнате правителя Мори не было мертвого мальчика.

Правитель Мори видел ее, говорил с ней.

Она была с ним, бодрствующая, не в забытьи, когда он, обливаясь кровью, молил о пощаде.

Эти воспоминания не могут быть правдой! Однако они казались намного более реальными, чем те, о которых она поведала Сано. Какой-то зловещий голос нашептывал ей, что эти вещи происходили на самом деле. Новые воспоминания заставляли поблекнуть прежние — так солнце затмевает свет свечи. Что она совершила такого ужасного, что мозгу пришлось вместо этого изобретать и встраивать в ее сознание бред?

Мозг против ее воли выдавал ответы; «Вместо того чтобы просто шпионить за правителем Мори, я оказалась лицом к лицу с ним. Я спросила его, что сталось с похищенным им сыном Лилии, Дзиро. Он дерзко похвастал, что убил его, и стал издеваться над моими попытками обвинить его. Это меня так разозлило, что я решила сама стать орудием правосудия».

— Нет!

Душа Рэйко отчаянно сопротивлялась страшным мыслям, но картина, как она направляет кинжал на правителя Мори, неотступно стояла перед ее мысленным взором. Она обхватила руками голову.

— Я не убивала его! Я не могла этого сделать! — прошептала она, изо всех сил пытаясь убедить себя. — Я бы никогда не сделала этого!

Между тем Рэйко была совершенно ни в чем не уверена. Если она не может полагаться на свою память, то как она может быть уверенной в том, что ее честь не позволит ей убить невооруженного, беспомощного человека — что бы он ни натворил? И если не было мертвого мальчика, что еще в ее версии событий может не соответствовать действительности?

Как насчет Лилии и Дзиро? Неужели Рэйко их придумала? Ее страшило не только то, что она могла совершить убийство. Разум, который она всегда ценила как свой наиболее важный, надежный атрибут, изменил ей. А если Лилии и Дзиро не существует, то для чего она отправилась в имение Мори?

Рэйко подумала о госпоже Мори. Может ли быть доля правды в заявлении этой женщины, что они с правителем Мори были любовниками? Тошнота, кислая и удушающая, подступила к горлу.

— Я не могла! Я бы никогда не смогла! — повторяла она, словно заклинание.

Однако подозрение укоренялось в ней все сильнее. Вместе с ним крепла уверенность, что она не может рассказать обо всем Сано. Тут у нее в голове возникла новая жуткая мысль. Если она может быть убийцей, тогда и Сано может оказаться виновным в предательском заговоре! Если она не могла быть уверена в себе, то как она может быть уверенной в ком-то еще, даже в своем верном любимом муже?