Рыжий фей (СИ) - Моксякова Елена

Твари приближались, медленно стекая по ступеням, как плавящееся сало. Я метнула в одну из них луч Пламени, и от существа осталась лишь крохотная дымящаяся лужица. Как всё, оказывается, просто! Не зря я лазала в ту пещеру! Пламя было вполне себе незаменимым оружием, зря отец его обесхаривал.

Вторая, третья, четвёртая тварь… Они всё лезли и лезли, но снова и снова находили свой конец на перламутровых ступенях. Это было похоже на допотопную компьютерную игру. Бум, бац, чпок — и мокрое место. Эльдис глянул на меня одобрительно, и я так обрадовалась, будто мне дали Нобелевскую премию. Немного же мне надо для счастья! Я замочила их штук сто, прежде чем поток гнойных существ иссяк. Когда проход стал свободен, Эльдис пришпорил своего «коня», и мы двинулись вверх к воротам.

Мы миновали огромную дверь — целые ворота с колоннами, а затем ещё и пилястрами — не охраняемую никем, и въехали в тёмный коридор.

Эльдис сотворил какое-то заклинание, и ажурный потолок покрылся светящимся флуоресцентным налётом. Коридор привёл нас к новой двери, завешанной тяжёлой портьерой. Проём снова был настолько велик, что мне даже не пришлось пригибаться на своём «насесте». Отодвинув её и проникнув внутрь, мы оказались в небольшой сквозной зале, в конце которой начиналась следующая портьера.

И тут нас ждало непредвиденное. Сделав несколько шагов, наш носорог пару раз дёрнулся, как будто хотел рыгнуть, а затем застыл и сделался действительно каменным.

Мы оба спешились, и Эльдис вернул себе человеческий рост. Вряд ли все двери здесь настолько великанские.

Мы отодвинули ещё одну занавеску и попали в огромное крытое патио. Мы стояли на окружной галерее второго этажа. Край её был снабжён балюстрадой в форме разношёрстных горгулий — насколько хватало глаз, ни одна из них не повторялась. Потолок украшен мозаикой, изображавшей какие-то инфернальные сцены из незнакомого мне эпоса. В воздухе на разной высоте парили люстры со свечами.

Окон не было, и в патио царил полумрак. Пахло благовониями, гулко звучала фейская арфа. Форма зала заставляла звук скитаться от стены к стене. Один мой бывший, звукорежиссёр, называл такой эффект «Новоафонские пещеры», и это было у него ругательством. Помимо арфыв плотный реверберирующий эфир время от времени врывался мужской хор и протяжно повторял какую-то заклинательную абракадабру.

В самом центре находился круглый светящийся бассейн. Вокруг него стояло девять фигур в чёрных плащах с капюшонами, скрывающими лица. Маги были неотличимы друг от друга в этих балахонах, и лишь один сжимал в руке посох с витым навершием и огромным синим кристаллом, различимым даже с нашей галереи.

— О драдаманннн! О Масрихаааара! — пел хор.

Вода в бассейне забурлила, оттуда вылетел человеческий скелет и грохнулся на каменные плиты. Череп откололся и покатился, подпрыгивая с противным стуком.

«Человеческие жертвоприношения, — пояснил Эльдис. — Видимо, в этой луже Ралиган и держит своего демона».

— О, Масрихааара! — снова пропел хор. Все девятеро встали на одно колено и склонили головы.

«Это же они служат демону, а не наоборот!» — удивилась я.

«Это источник силы, — пояснил Эльдис. — Нечисть, которая была на лестнице, я думаю, из этого бассейна выползла».

«Всё равно странно».

«Начнём первыми или подождём, пока нас заметят?» — ехидно поддел меня Эльдис.

Он был прав, я явно трусила и оттягивала неминуемые события. Так не хотелось ввязываться в эту канитель. Вот бы сейчас оказаться далеко-далеко, в райском саду, и обнаружить, что всё это был просто дурной сон…

Мы переглянулись, и я саданула Пламенем сразу по всем собравшимся — благо с высоты нашего положения удобно было охватить их широкополосным лучом. Бурление в бассейне прекратилось. Маги в балахонах отлетели от бассейна на несколько метров и упали, дёргаясь, точно в приступе эпилепсии.

«Это ненадолго, — подсказала мне рыжая прядь. — Спустись и добей!»

Мы съехаливниз по силовой горке прямо к самому краю бассейна. Стоило нам оказаться внизу, как конвульсии на полу прекратились, и ряженые начали подниматься на ноги. Эрик ринулся к тому, который тянулся за выроненным посохом, и отшвырнул артефакт ногой. Маг резко вскочил на ноги и принял боевую стойку. Капюшон при этом слетел с него, обнажив юное красивое лицо с белобрысой шевелюрой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ралиган! Ублюдок! — зарычал Эльдис и врезал ему в лицо ногой с разворота.

Ралиган не успел ничего предпринять и снова рухнул на пол. Против лома, как говорится, нет приёма. Какая там магия, когда тебя тупо отправили в нокаут.

А тем временем очухавшиеся маги повскакивали и перешли в наступление. Полетели заклинания, и я еле успела увернуться от очередного фаербола, когда вода в бассейне снова забурлила. Запахло гнилью. Из воды начало подниматься нечто похожее на волну, постепенно обретая очертание прозрачной фигуры похожей не то на человека, не то на ящера. Я направила на неё Пламя. Фигура зашипела, точно стала закипать и испаряться, но длилось это недолго. Луч, исходивший из моих пальцев, вдруг стал тусклым и… иссяк.

Так вот чего добивался Ралиган, насылая на нас сотню гнойных тварей! Чтобы силы закончились. Чтобы Пламя, если мы с ним придём, было истрачено раньше, чем мы доберемсядо цели. Но одного он не учёл. Пламя — конечно, но мои силы — нет. Демон растёт на глазах, вот он уже размером с двухэтажный дом. Он издаёт чудовищный рык…

«Посох! — шепчет рыжая прядь. — Возьми посох!»

Я отшвыриваю к стене одного из магов, стоящего на пути, и тот ударяется головой и теряет сознание. Я подбираю посох. Как только мои пальцы смыкаются на древке, всё моё тело пронизывает поток энергии — неприятной, злой, тело словно пронизывают тысячи игл. На мгновение я немеюи как будто отлетаю, безвольно наблюдая за происходящим со стороны. Вот демон поднимается из бассейна. Вот на Эльдиса нападают два мага, он ловко отражает их посыл, и они отлетают, поражённые собственным заклинанием.

«Соберись! — шепчет кот. Он уже выполз и сидит у меня на голове, когтя её своими лапками. — Соберись, ты можешь!»

Я могу. Я знаю это. У меня всё для этого есть. Не хватает только воли. Но я могу собрать её в кулак. Кулак, который держит посох. Я могу отправить в ад демона Масрихару — откуда-то я уже знаю, что это и есть его имя. Только я не знаю, как. Но я буду импровизировать, потому что этим я и занимаюсь всё последнее время. И пока что у меня отлично получалось. Я могу!

— Твой отвратный запашок нам противен до кишок! Отправляйся голышом в мир, откуда ты пришёл! Отправляйся без базара! Повелеваю тебе, Масрихара!

Демон закипел и начал медленно уменьшаться. Слишком медленно. Мое топорное заклинание явно не работало с одного раза. И тут я услышала знакомый женский голос.

— Стой! — закричала одна из фигур и скинула капюшон.

— Мама? — воскликнул Эльдис.

— Эдна? — прорычал едва очнувшийся Ралиган разбитыми губами. — О, демоны! Вот дерьмо!

— Остановись! — снова крикнула Эдна, обращаясь ко мне. — Ты же хочешь, чтобы мой сын тебя вспомнил? Если ты отправишь этого демона обратно в ад, это будет уже невозможно сделать. Из чего, по-твоему, был сделан эликсир забвения?

— Из этой вот водицы? — предположила я.

— Умница девочка. Так вот, если ты хочешь, чтобы я изготовила противоядие, оставь демона в покое и отдай мне посох!

— Нет! — твёрдо рявкнула я.

С посохом происходило что-то странное. Он начал нагреваться у меня в руке и слегка поплыл, точно пластилин на жаре.

— Если ты не остановишься, Эльдис никогда тебя не вспомнит! — настаивала Эдна. — Ну же! Не бойся, я знаю, что с ним делать, а ты — нет. Ну же, отдай мне его!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она приближалась ко мне и тянула руки. Думать было некогда. Вспомнит, не вспомнит… «Отвали, сука!» — я отшвырнула её волной и продолжила повторять:

— Твой отвратный запашок нам противен до кишок! Отправляйся голышом в мир, откуда ты пришёл! Отправляйся без базара! Повелеваю тебе, Масрихара!

Демон снова стал уменьшаться, пока не слился с уровнем воды. Затем вода пошла на убыль, пока не ушла совсем с громким хрюкающим звуком, как это обычно бывает в ванне. В тот же миг посох окончательно растаял у меня в руке, стёк на каменный пол и словно впитался в него, исчезнув без следа.