Третья - Агата Кристи

Миссис Оливер дала волю своим чувствам.

– Вздор! – объявила она пустой комнате. – Полнейший вздор! Четыре таблетки аспирина разом – это ничего или все-таки многовато?

Глава 15

У локтя Эркюля Пуаро стояла чашка с ячменным отваром, который приготовил ему Джордж. Он прихлебывал отвар и размышлял. Размышлял он особым, присущим только ему способом: отбирая мысли, как отбирают кубики с хитрыми кусочками загадочной картинки. Мало-помалу они сложатся в нужном порядке, и картина станет ясной и законченной. Но пока надо было произвести предварительный отбор, отделить существенное от постороннего. Он сделал глоток, поставил чашку, положил ладони на ручки кресла и мысленно перебрал по очереди неясные фрагменты своей загадочной картинки. Когда он определит их все, то начнет их складывать. Кусочки неба, кусочки зеленого склона или желтые кусочки с полосками, как шкура тигра…

Его ноги в лакированных туфлях мучительно ноют. Он начал с этого. Он идет по дороге, указанной ему его добрым другом миссис Оливер. Мачеха. Он увидел свою руку, открывающую калитку. Женщина обернулась, женщина, наклонявшая голову над кустом роз, срезая засохшие веточки, обернулась и посмотрела на него. Что это ему дает? Абсолютно ничего. Золотистая голова, золотистая, как ржаное поле, с локонами и буклями, уложенными в прическу, несколько напоминающую прическу миссис Оливер. Он чуть улыбнулся. Но прическа Мэри Рестарик была куда аккуратней, чем прическа миссис Оливер даже в самые благоприятные минуты. Золотая рамка, оттеняющая лицо и, пожалуй, чуть для него великоватая. Он вспомнил, что, по словам сэра Родрика, она вынуждена носить парик – следствие тяжелой болезни. Печально для молодой женщины. Действительно, голова Мэри Рестарик выглядела – теперь, когда он начал это обдумывать, – какой-то утяжеленной, слишком уж неизменной, слишком безупречно причесанной. Он поразмыслил над париком Мэри Рестарик (если это был парик: неизвестно, насколько можно полагаться на слова сэра Родрика!). Он взвесил, нет ли у парика тех или иных следствий, – на случай, если они окажутся значимыми. Перебрал в памяти их разговор. Было ли сказано что-нибудь имеющее важность? И решил, что, видимо, нет. Он вспомнил комнату, в которую вошел с ней. Безликая комната в чужом доме, где они поселились. Два портрета на стене. Портрет женщины в серебристо-сером платье. Узкие, плотно сжатые губы. Каштановые волосы с проседью. Первая миссис Рестарик. Видимо, она была старше мужа. Его портрет на стене напротив. Очень недурные портреты. Лансбергер был отличным портретистом. Его мысли вернулись к портрету мужа. В тот первый день он не разглядел его толком, но потом, в служебном кабинете Рестарика…

Эндрю Рестарик и Клодия Риис-Холленд. Что-нибудь тут кроется? Исчерпываются ли отношения между ними только служебными? Не обязательно. Человек вернулся на родину после долгих лет отсутствия, человек без близких друзей и родственников, которого ставит в тупик и очень тревожит характер дочери, ее поведение. И только естественно, если он попросит чрезвычайно умелую недавно заведенную им секретаршу посоветовать ему, где его дочери лучше поселиться в Лондоне. И она оказывает любезность своему нанимателю, поскольку ей как раз тогда понадобилась третья для ее собственной квартиры. Третья… Это условное обозначение, которое ему растолковала миссис Оливер, постоянно приходило ему на ум, словно в этом слове таилось еще какое-то неуловимое значение.

Вошел Джордж, прикрыл за собой дверь и доложил:

– Барышня, сэр, которая была здесь на днях.

Его слова столь точно отвечали мыслям Пуаро, что тот даже вздрогнул.

– Во время завтрака?

– Нет, сэр. Та, которая заехала за сэром Родриком Хорсфилдом.

– А-а! – Брови Пуаро поднялись. – Пригласите ее сюда. Где она?

– Я проводил ее в комнату мисс Лемон, сэр.

– А! Так проводите ее сюда.

Соня не стала ждать, чтобы Джордж доложил о ней. Она вошла, опередив его, быстрой и даже воинственной походкой.

– Мне было трудно выбраться, но я приехала сказать вам, что я этих бумаг не брала. Я ничего не крала. Вы понимаете?

– Разве кто-нибудь сказал, что вы их украли? – спросил Пуаро. – Садитесь, мадемуазель.

– Я не хочу садиться. У меня нет времени. Я просто приехала сказать вам, что это неправда. Я очень честная и делаю то, что мне говорят.

– Я вас понимаю. Вернее, уже понял. Вы утверждаете, что не выносили из дома сэра Родрика Хорсфилда никаких документов, сведений, писем или бумаг? Так?

– Да. И я приехала сказать вам это. Он мне верит. Он знает, что я такого не сделаю.

– Прекрасно. Вы заявили это официально, я так и запомню.

– Вы думаете, что сумеете найти эти бумаги?

– Сейчас я занят другим расследованием, – ответил Пуаро. – Документам сэра Родрика придется подождать своей очереди.

– Он тревожится. Очень тревожится. Есть такое, чего ему я сказать не могу. А вам скажу: он теряет вещи. Они лежат не там, где он думает, что положил их. Он кладет их в… как это?… в странные места. Нет, я знаю! Вы подозреваете меня. Все подозревают меня, потому что я иностранка. Потому что я приехала из иностранной страны, и от этого все думают… они думают, что я краду секретные бумаги, как в ваших глупых английских книгах про шпионов. Я не такая. Я интеллигентна.

– А-а! – произнес Пуаро. – Это всегда полезно знать. Вы хотите еще мне что-то сказать? – добавил он.

– Почему вы так думаете?

– Бывает ведь по-всякому.

– О каких других расследованиях вы говорили?

– Но я не хочу вас задерживать. Вероятно, сегодня ваш свободный день?

– Да. У меня есть один свободный день в неделю, когда я могу делать, что хочу. Могу приехать в Лондон. Могу пойти в Британский музей.

– А, да! И в Музей Виктории и Альберта тоже, не правда ли?

– Да.

– И в Национальную галерею посмотреть картины. А в хорошую погоду вы можете побывать в Кенсингтонских садах. Или даже поехать в сады Кью.

Она вся напряглась и бросила на него сердитый вопросительный взгляд.

– Почему вы говорите о садах Кью?

– Потому что там много редких и красивых цветов, кустарников и деревьев. О! Непременно побывайте в садах Кью. Плата за вход очень невелика. Пенс или два пенса. И за столь малые деньги вы можете полюбоваться тропическими деревьями или посидеть на скамье с книгой. – Он мягко улыбнулся ей и с интересом заметил, что ее тревога усилилась. – Но мне не следует задерживать вас, мадемуазель. Возможно, вы торопитесь навестить друзей в каком-нибудь посольстве.

– Почему вы говорите это?

– Да просто так. Вы, как вы уже упоминали, иностранка, и вполне вероятно, что у вас есть друзья в вашем посольстве.

– Вам кто-то наговорил на меня! Кто-то придумал обвинения против меня. Я же вам сказала, глупый старикашка все кладет не туда. И только! И никаких важных тайн он не знает! Секретных бумаг и документов у него нет. И никогда не было.

– Ну, вы говорите не совсем то, что думаете. Время, как вам известно, проходит… Когда-то он был очень важным человеком и знал важные тайны.

– Вы хотите меня напугать.

– Нет, нет. К чему такая мелодраматичность?

– Миссис Рестарик… Это вам миссис Рестарик наговорила. Она меня не любит.

– Мне она этого не говорила.

– Я ее тоже не люблю. Таким женщинам я не доверяю. По-моему, у нее есть секреты.

– Неужели?

– Да, по-моему, у нее есть секреты от мужа. По-моему, она ездит в Лондон и всякие другие места, чтобы встретиться с другими мужчинами. Во всяком случае, с одним мужчиной.

– Неужели? – сказал Пуаро. – Это очень интересно. Вы думаете, что она ездит встречаться с каким-то мужчиной?

– Да. Она то и дело уезжает в Лондон и, по-моему, не всегда говорит мужу. Или говорит, что ездит за покупками. Что ей надо что-то купить. Он занят у себя в конторе и не думает, почему его жена ездит в Лондон. А она больше бывает в Лондоне, чем дома. А еще притворяется, будто очень любит работать в саду.

– Но с кем она встречается, вы не знаете?

– Откуда я могу знать? Я за ней не слежу. Мистер Рестарик доверчивый человек. Он верит тому, что ему говорит жена. Может быть, он все время думает о делах. И еще, по-моему, он беспокоится из-за своей дочери.

– Да, – сказал Пуаро, – он беспокоится из-за своей дочери. А что вам о ней известно? Вы хорошо ее знаете?

– Я ее не знаю хорошо. Если вы спросите, что я думаю, я вам скажу: я думаю, что она сумасшедшая.

– Вы считаете ее сумасшедшей? Почему?

– Она иногда говорит странные вещи. Видит предметы, которых там нет.

– Предметы, которых там нет?

– И людей тоже. Иногда она бывает вся взволнованная, а иногда ходит словно во сне. С ней говоришь, а она не слышит, что ей говорят. Она не отвечает. По-моему, есть люди, которым она желает смерти.

– Вы имеете в виду миссис Рестарик?

– И еще ее отца. Она глядит на него так, словно ненавидит его.

– Потому что они оба стараются помешать ей выйти замуж за того, кого она для себя выбрала?