Альпийская крепость - Богдан Сушинский

— Как ни странно это может прозвучать в моих устах, — наконец медленно задвигал он массивными челюстями, — но в общей оценке ситуации я с вами согласен.

«Хотел бы я слышать, какими аргументами ты бы ее оспаривал!», — мысленно огрызнулся барон.

Краем глаза он заметил, как в проеме приоткрытой двери вырисовалась фигура адъютанта, но под тяжелым, бульдозерным взглядом шефа тут же растворилась.

— Только поэтому остаток своей поездки я посвящу поискам возможных тайников для той части сокровищ, которые мы намерены оставить немцам, остающимся на территории рейха.

28

Софи бегло прошлась по первым строчкам, в которых речь шла о произведениях художников, принадлежащих к группе «балканских примитивистов», и поняла, что перед ней банальная шифровка.

— Совершенно верно, гауптман, текст всех пяти страниц зашифрован. Не можете же вы в открытую перевозить через границу шпионские сводки об «Альпийской крепости». Шифр получите от связного из посольства. Он несложный. Здесь названы ключевые укрепрайоны «крепости», базирующиеся, как правило, на старинных замках, пещерных комплексах и прочих подземельях; перечислены вермахтовские и СС-дивизии, а также отдельные горно-стрелковые, танковые, зенитные, истребительные и прочие подразделения, которые уже находятся в Альпах или в ближайшее время будут переброшены туда. Какая-то часть этой информации правдива и будет подтверждена другими каналами дезинформации.

— Какая-то… — как бы про себя повторила Софи.

— Уж не требуете ли вы от меня определить, какая именно? — насторожился Скорцени.

— Всего лишь пытаюсь выяснить для себя: там действительно правдоподобна всего лишь какая-то часть информации, или же Скорцени решил играть с завтрашними союзниками в открытую, добиваясь их поддержки после того, как вся власть в «Альпийской крепости» окажется в его руках и рейх наконец-то получит своего настоящего фюрера: мудрого и решительного?

Несколько мгновений обер-диверсант рейха смотрел на Софи с приоткрытым ртом, пытаясь как можно быстрее и спокойнее переварить услышанное.

— Это вы сейчас о чем, гауптман Жерницки?

— Об исторической справедливости и древних арийских традициях, согласно которым вождем должен становиться наиболее достойный — вот я о чем. Мне трудно объяснить, почему это происходит, но я все больше проникаюсь арийской идеей, которая выходит далеко за пределы сугубо германских имперских амбиций.

— И вы согласились бы преданно служить такому… новому вождю?

— Именно такому, — подчеркнула Софи.

— Но согласились бы?

— А почему бы и не согласиться? У каждого Шикльгрубера должна появиться своя Ева, лишь после этого он становится… очередным Гитлером.

Скорцени молчаливо пошевелил губами, то ли пытаясь произнести что-то очень важное, то ли, наоборот, стремясь погасить в себе всякое желание комментировать ее слова.

— Вы должны стать очень важным звеном в нашем дезинформационном натиске, Софи, — произнес он наконец, словно бы ни о чем таком и речи не шло. — Наладить связь с невестой коменданта «Альпийской крепости» — для английского резидента в Берне это уже даже не находка, а настоящий клад. Вы откроете несколько счетов в различных швейцарских банках. Некоторые будут на ваше имя, некоторые на различные организации. Одной из таких организаций станет благотворительный «Германский фонд поддержки искусства». Поскольку, как вы понимаете, все наше СД сплошь состоит из ценителей живописи и скульптуры.

— Кто бы мог усомниться в этом?.

— …То и пожертвования в фонд окажутся более чем щедрыми. Какой-то процент этих денег вы используете на открытие офиса фонда в Женеве и на создание при нем художественной галереи, а вот на какие «художества» пойдут остальные деньги, мы сейчас обсуждать не станем. Офис фонда обязательно должен обладать отелем- приютом для странствующих живописцев. Возможно, таких приютов мы создадим несколько, и не только в Швейцарии. Понятно, что у вас будет и свой личный счет, на который тоже будут поступать внушительные суммы.

— Отель-приют фонда должен служить перевалочной базой для тех офицеров СС, кому удастся уйти из оккупированной зоны. Я все верно понимаю?

— Абсолютно верно. Филиалы этого фонда мы затем создадим в Италии, Испании, Португалии, Аргентине и в Восточной Африке. Кстати, учтите, что с первых дней существования ваш фонд будет налаживать самые тесные отношения с «Германской школой языка и коммерции», уже существующей в Барселоне[47], а также с германским отделением «Колледжио Теутонико ди Санта-Мария делль Анима» в Риме[48], с некоторыми организациями такого же типа в Ирландии, Португалии и в других странах. С руководителем «Германской школы», как и с деятельностью самой школы, вы сможете познакомиться во время поездки в Испанию, которую мы вам организуем.

— Считаете, что это возможно?

— Понятно, что вы прибудете туда не как личный представитель Геринга и его консультант по конфискованным ценностям.

— А как кто, позвольте спросить?

— Как доктор искусствоведения, с циклом просветительских лекций.

— Все, что вы говорите, способно заинтриговать кого угодно. Даже меня, женщину совершенно невпечатлительную.

— При этом вы должны помнить, что Швейцария для нас крайне важна, поскольку она нейтральна и границы ее проходят по границам Альпийской крепости[49].

— Я отправляюсь в Швейцарию вместе со штурмбаннфюрером Хёттлем?

— Вернее, на первом этапе поездки вы вместе будете сопровождать профессора Карла Гебхардта, исчерпывающею информацию о котором получите от Хёттля. Ваши с Хёттлем цели близки, с тем лишь отличием, что его усилия направлены на американский канал дезинформации и что ему надлежит вернуться в рейх вместе с профессором, а вам посчастливится остаться в Швейцарии. И нужно будет любой ценой закрепиться там.

— Я не стану уверять Хёттля, что мне повезло больше. Зачем портить человеку нервы?

— О том, чтобы в Женеве защита вашей докторской диссертации прошла успешно, Гебхардт и его коллеги уже позаботились. Эта акция взята моими людьми под особый контроль. Вся операция по вашему вторжению в Швейцарию будет проходить у нас под кодовым названием «Женевский бомонд». Не возражаете?

— Сами придумали, Скорцени?! — восхищенно расширила свои подернутые томной поволокой глазки Софи.

— Не вздумайте искать счастья в одном из женевских театров, Софи. Не знаю, что приобретут в вашем лице театралы, но помните, что в СД артистический талант всегда ценят выше, это заметно даже по гонорарам.

— Ваши пожелания будут учтены, оберштурмбаннфюрер. Все, — поднялась Софи, — я могу отправляться на аэродром?

Скорцени внимательно смерил ее взглядом. Кажется, только теперь он сугубо по-мужски прошелся не только по ее костюму, но и по фигуре. Но что-то подсказывало Софи: то, на что решался в эти минуты обер-диверсант рейха, связано было не с его сексуальным влечением.

Все еще не сводя с нее глаз, Скорцени достал из папки конверт, извлек из него фотографию женщины и положил перед Софи. Это была Инга, ее радистка.

— Прежде чем приглашать вас сюда, я приказал тайно похитить эту полушведку и основательно допросить. Она призналась, что работает вашей связной и радисткой. Вот ее снимок на фоне рации и в присутствии двух моих офицеров.

— Тогда к чему был весь предыдущий спектакль? — одеревеневшими от страха губами спросила Жерницки.

— Прежде чем вы услышите ответ, вам лучше присесть. — А когда Софи последовала его совету, Скорцени положил перед ней еще одну фотографию, на которой был изображен гауптман Герман Шерн.

— Этого несостоявшегося интенданта и столь же несостояв-шегося резидента советской разведки мы пока еще не допрашивали, хотя, как вы понимаете, знаем о нем все. Теперь уже все. В том числе и от вашей радистки. Он находится под нашим контролем, и сегодня ночью ему предстоит трудная встреча с моими специалистами подопросам. Понятно, что он сообщит нам все, и даже то, чего до этой ночи не ведал.

— В таком случае мне остается лишь повторить свой вопрос: «Зачем вам понадобился весь предыдущий спектакль с моим участием?». В чем смысл?

Скорцени холодно улыбнулся, и Софи обратила внимание, как устрашающе задергались шр+амы на его левой щеке.

— Открываю все карты, — откинулся Скорцени на спинку кресла. — Для того чтобы изобличить вас и вздернуть, никакие спектакли с переодеванием в «походной костюмерной» мадам Шнитке мне бы не понадобились, это, надеюсь, ясно?

— Вот и я так думаю.

— Мне не хочется отменять уже глубоко продуманную операцию «Женевская богема». Она выглядит очень перспективной. Но в то же время мне не хочется, чтобы после первой же ее стадии ваш труп извлекали из Женевского озера. Добросовестно работать на НКВД мы вам не позволим. Скажу больше, мне бы хотелось вообще вывести вас из-под его влияния. Но это непросто. Вы знаете, с какой жестокостью НКВД расправлялось во время очередных «идеологических чисток» даже с тысячами ни в чем не повинных офицеров и генералов Красной армии, с тысячами ученых, литераторов и всех прочих.