Особый склад ума - Джон Катценбах

— Не думаю, что у вас получится.

Мужчина сделал еще один шаг в ее сторону, подошел вплотную и наклонился над ней. Она не запротестовала и лишь повернулась к нему спиной.

— Не очень-то дружелюбно, — заметил мужчина.

— Это вопрос? — ответила Сьюзен.

— Нет, просто результат моих наблюдений. Не хотите со мной поболтать?

— Нет, — отрезала она, напомнив себе, что нужно оставаться в рамках вежливости, но не в ущерб решительности. — Мне бы хотелось, — добавила Сьюзен, — чтобы меня оставили в покое! Тогда я смогу допить виски, а потом убраться отсюда вон.

— Да ладно тебе, не будь злюкой. Давай куплю для тебя еще что-нибудь. Посидим поговорим. А там как пойдет. Не будем ничего решать заранее. Готов спорить, у нас много общего.

— Нет уж, благодарю, — отказалась она. — И я не думаю, черт побери, что у нас есть что-либо общее. А теперь прошу меня извинить, но я занята. Мне надо закончить кое-какое дело.

Человек улыбнулся, снова пригубил из стакана и кивнул. Потом пригнулся к ней еще ниже, но не как это делают пьяные, потому что пьяным не был, и вовсе не угрожающе, потому что до сего момента выглядел самоуверенным и настроенным весьма оптимистично — возможно, даже слегка чересчур, — но с таким неожиданным натиском, что Сьюзен отпрянула.

— Сука! — прошипел он. — Гребаная сука!

Сьюзен раскрыла рот от удивления.

Мужчина прильнул к ней еще ближе, так что она ощутила тяжелые запахи его лосьона и выдыхаемых алкогольных паров.

— Знаешь, что мне хотелось бы сделать? — спросил он шепотом, однако его вопрос был не из тех, на которые требуется давать ответ. — Так вот, я хотел бы вырезать твое чертово сердце и растоптать его прямо у тебя на глазах.

Прежде чем она успела отреагировать, незнакомец резко повернулся и отошел, чтобы раствориться в полумраке бара. Он уходил неторопливой походкой, и скоро его широкая спина скрылась в толпе других людей в деловых костюмах. Ей подумалось, что та напоминает зыбучую морскую стихию.

Ей понадобилась пара секунд, чтобы прийти в себя. Поток оскорблений подействовал на нее так, словно ее отхлестали по щекам. Тяжело дыша, она сказала себе: «Опасны все, и никто не может чувствовать себя вполне защищенным».

Внутри у нее все как будто скрутилось в тугой узел, желудок свело спазмом, нервы сжались в кулак. «Не забывайся, — напомнила она себе. — Всегда будь начеку. Не расслабляйся ни на миг».

Она приложила стакан ко лбу и не почувствовала прохлады, затем поднесла к губам и сделала большой глоток. Горьковатая жидкость заплескалась в стакане; она сделала еще один жадный глоток и посмотрела на бармена, стоявшего к ней спиной. Он засыпа́л кофе в кофемашину. Сьюзен подумала, что он вряд ли заметил подходившего к ней мужчину. Повернувшись на табурете, она осмотрела зал. Скорее всего, никто здесь не обращал внимания ни на кого. Затененный бар и гул голосов теперь показались ей враждебными. Откинувшись назад, она искоса бросила взгляд вдоль барной стойки, всматриваясь в посетителей и пытаясь понять, там ли еще этот тип, но не смогла. Она попробовала вспомнить его лицо, но оказалось, что она не запомнила ничего, кроме кольца и гневного шепота. Вернувшись к блокноту на стойке, она снова прочла написанные на листке слова, затем опять оглянулась на бармена, который, вставив фильтр в эспрессо-машину, стоял и смотрел, как из нее медленно вытекает черная ароматная жидкость.

«Кофе», — тотчас подумала она. Кофе делают из кофейных зерен. Бобов. По-английски «бин». Но так же звучит и причастие прошедшего времени от глагола «быть».

Я всегда был.

Сьюзен записала эти слова и подняла голову.

У нее возникло такое ощущение, словно на нее кто-то смотрит. Она снова обернулась, ища глазами направленный на нее взгляд. И опять ничего не увидела.

Она попыталась стряхнуть наваждение, но у нее не получилось. Тогда она убрала блокнот и карандаш в сумочку, где на дне лежал небольшой револьвер 0,25 калибра. Она потрогала его, ощутила прохладное прикосновение металла, осмелела и даже попыталась пошутить.

«По крайней мере, — сказала она себе мысленно, — я здесь не одна».

Сьюзен оценила ситуацию. Полное людей помещение, десятки ненадежных свидетелей. Пожалуй, никто из посетителей ее не вспомнит. Она мысленно прошла путь до парковки, считая шаги до машины, вспоминая каждый темный уголок, где мог бы затаиться человек, сказавший, что хочет вырезать ее сердце. Она было хотела попросить бармена ее проводить, но засомневалась, что он согласится. За стойкой он был один и, если оставит свой пост, мог бы и потерять работу.

Она отпила еще один глоток виски.

«Ты просто сходишь с ума, — посетовала она. — Держись освещенных мест, не заходи в тень, и все будет хорошо».

Она отодвинула стакан с остатками виски и взялась за сумочку. Затем она повесила ее длинный кожаный ремешок на правое плечо, чтобы иметь возможность незаметно засунуть в нее руку, схватить револьвер и одним движением пальца снять его с предохранителя.

В толпе у стойки раздался взрыв хохота, последовавший после какой-то удачной шутки, произнесенной во всеуслышание. Сьюзен поднялась с места, с силой оттолкнувшись от табурета, и, наклонив голову, твердым шагом быстро прошла через группку людей. У дальнего конца барной стойки, слева от нее, находилась дверь, значок рядом с которой гласил, что она ведет в дамскую комнату. Над ней виднелась сделанная красными буквами надпись «ВЫХОД». При виде нее у Сьюзен тотчас же созрел план: задержаться подольше в туалете, давая тем самым незнакомцу время занять позицию в каком-нибудь укромном уголке на парковке невдалеке от главного входа в бар, где он станет поджидать, когда она выйдет, а самой воспользоваться другим выходом, запасным или служебным, и, неожиданно для него изменив свой маршрут, подойти к машине с другой стороны.

Если он ее действительно подкарауливает, у нее будет преимущество. Может, его даже удастся обвести вокруг пальца. Она тут же приняла решение, направилась к двери и, войдя в нее, очутилась в узком коридорчике. В нем горела тусклая лампочка, освещающая давно не мытые стены, выкрашенные в желтый цвет. Вдоль них стояли штабеля ящиков со спиртным. На стене висела еще одна табличка, несколько меньших размеров, явно сделанная вручную, с нарисованной черной краской толстой кривоватой стрелкой, указывающей в сторону туалета. Она догадалась, что выход расположен сразу за ним. В коридоре оказалось гораздо тише, чем в главном помещении бара, шлейф раздающихся там голосов словно обрезало, когда дверь за ней закрылась. Должно быть, та была снабжена звукоизоляцией. Сьюзен быстро прошла по коридору и повернула налево. Узкий проход продолжался еще на протяжении футов двадцати, в конце его находились две двери. На одной из них была схематично изображена фигурка мужчины, а на другой — женщины. Выход располагался как раз между ними. К своему немалому удивлению, она увидела еще две вещи. Во-первых, красная надпись на двери гласила:

ПОЛЬЗОВАТЬСЯ В ЭКСТРЕННЫХ СЛУЧАЯХ.

ОТКРЫВАНИЕ ВКЛЮЧАЕТ АВАРИЙНУЮ СИГНАЛИЗАЦИЮ.

А кроме того, дверь была закрыта на большой висячий замок, соединяющий ручку двери, в которую он был продет, с последним звеном натянутой цепи, другой конец которой был намертво прикреплен к стене.

— Ну, в экстренных так в экстренных, — тихо прошептала она.

После секундного колебания Сьюзен сделала шаг назад, осмотрелась по сторонам и убедилась, что поблизости никого нет, после чего направилась в дамскую комнату.

Она оказалась совсем крошечной, в ней едва хватило места для пары кабинок у одной стены и пары умывальников на противоположной. Единственное зеркало висело на стене между раковинами несколько выше их, на уровне человеческого лица. Туалет был не только скудно оборудован, но и не слишком-то чист. А в мертвенном свете люминесцентной лампы любая посетительница могла решить, что цвет лица у нее нездоровый — вне зависимости от того, сколько грима наложила на лицо. В углу висел красный металлический автомат для продажи презервативов и тампаксов. В нос ударял острый запах дезинфекционного средства. Вздохнув, она вошла в одну из кабинок и с чувством покорности села на унитаз. Закончив, она потянулась к кнопке смыва, когда услышала, что дверь в туалет открылась. Сьюзен замерла, прислушиваясь и ожидая услышать стук высоких каблуков по застланному линолеумом полу. Но вместо этого услышала шарканье подошв, после чего дверь со стуком захлопнулась — явно от сильного толчка.

Затем она услышала мужской голос.

— Сука, — произнес он, — выходи.

Сьюзен вжалась в заднюю стену кабинки. На дверце имелась задвижка, но не подлежало сомнению, что та не выдержала бы даже не слишком сильного пинка. Вместо ответа, она достала револьвер, сняла с предохранителя и стала ждать.