Позови меня, любовь - Юджиния Райли

Он обогнал ее и преградил дорогу.

— Не извиню. И не отпущу. Ты должна поужинать со мной.

— Какая наглость! Вы шутите! — в негодовании вскричала девушка.

— Нисколько не шучу, — произнес Жак вкрадчиво. — Я хочу показать тебе наш прекрасный город. Ведь ты не знаешь Новый Орлеан?

— В определенном смысле — да, — согласилась она.

— Тогда позволь показать наша обычаи и нравы.

— Спасибо, не надо, — промолвила Белла и мрачно рассмеялась. — Обычаи и нравы, которые вы способны показать, меня не интересуют. Я не намерена быть ученицей в вашей сомнительной школе.

Он почти застенчиво коснулся ее руки, хотя в глазах пряталась прежняя ухмылка.

— Чего ты боишься? Что влюбишься в меня? Или ты ревнуешь, потому что я имел глупость поцеловать нескольких хористок?

— Хористок? — насмешливо воскликнула Белла. — Если бы все ограничилось хористками! Судя по тому, что я сегодня видела, в театре нет ни одной женщины, которой бы вы, сэр, не оказывали предпочтение. Да что там в театре — вы не пропускаете ни одну хорошенькую женщину в городе!

Жак потер затылок с потерянно-застенчивым видом.

— Что тебе сказать? Разве я виноват, что ни одна женщина не может устоять передо мной?

Белла смерила его ледяным взглядом.

— Считайте, что вы уже встретили такую женщину, мистер Лефевр.

— Если ты такая стойкая, то отчего же боишься провести вечер со мной?

Он явно дразнил ее. Видя колебания девушки, он шагнул поближе к ней, соблазняя манящей близостью, призывным блеском в глазах.

— Если ты не пойдешь со мной, я засохну от тоски и умру.

Белла уже собиралась хлестко ответить, но слово «умру» заставило ее осечься. О Господи, подумала Белла, глядя на это красивое, цинично оживленное лицо. Пусть он негодяи и волокита, но ведь ему через месяц суждено умереть страшной смертью! Прка она здесь, пока есть время, разве не ее долг — спасти его… или по крайней мере попытаться спасти от злой судьбы?

— Отлично, мистер Лефевр. Я пойду с вами. Но только ужин — и ничего больше, Жак победно улыбнулся и подхватив Беллу под руку. По его довольному виду было ясно, что в «ничего больше» он ни на секунду не поверил.

* * *

Темнокожий возница правил закрытой четырехместной каретой, которая двигалась по улицам Французского квартала в мягком предвечернем свете. Внутри на роскошных голубых бархатных сиденьях сидели друг против друга Белла и Жак. Скрытые от посторонних глаз задвинутыми занавесками, они были словно одни на целом свете. B их уединение проникали только звуки с улицы: чье-то банджо наигрывало мелодию «Дикси», своего рода гимн Юга; доносились зазывные крики уличных торговцев; позванивали трамваи; мимо проезжали кареты и повозки. Выглянув в щелочку занавески, Белла увидела самую бедную часть Ройал-стрит. У входа в магазинчики стояли нищие с протянутой рукой. Еще дальше располагался ряд ночлежных домов.

Откинувшись снова на спинку сиденья, девушка заметила, что Жак пристально смотрит на нее. Сердце так и подпрыгнуло у нее в груди. В черном сюртуке, с жабо на белой рубашке Жак выглядел настоящим франтом. Густые волосы с отливом, правильные черты лица — в конце двадцатого века он бы точно стал кинозвездой! Его длинные ноги в идеально начищенных черных кожаных туфлях были скрещены. Он смотрел на Беллу сосредоточенно, будто она некий деликатес, на который он готов наброситься но, будучи истинным и тонким ценителем, нарочно оттягивает удовольствие. Этот многоговорящий, нагло-спокойный, умудренный взгляд смущал и волновал Беллу в гораздо большей степени, чем ей бы хотелось. Теперь согласие поужинать с ни казалось ей глупой затеей — он был и сексуально привлекателен, и опасен.

Чего же она боялась больше? Его самого? Или все-таки собственного желания? Возможно, себя-то она и боялась более всего. Боялась темного, невнятного и непознанного в себе. И вместе с тем — если она будет избегать Лефевра, то как же ей узнать его получше, чтобы иметь возможность помочь ему и спасти от гибели?

Не нужно ли ей сказать ему прямо, что его жизни грозит смертельная опасность, а заодно и признаться, кто она и откуда?.. Без долгих размышлений этот вариант был отброшен. Если она заявит, что явилась из другого времени, он просто не поверит ей, примет за сумасшедшую и, уж конечно, не последует совету остерегаться.

— Расскажи мне про себя, та belle, — тихим, вкрадчивым голосом произнес Жак.

Его вопрос привел ее в еще большее замешательство.

— А что вы хотите узнать?

Он сделал неопределенный широкий жест.

— Ну, откуда ты родом, кто твои родители. Надо сказать, ты произвела немалый переполох на сцене, когда появилась вчера в костюме валькирии.

Теперь ее появление на сцене было делом давним, будто это случилось год назад, Белла не могла без смеха вспомнить свой дурацкий костюм.

На вопрос Жака решила отвечать правду. Не всю, разумеется.

— Я родилась и выросла в Сан-Франциско. Мои родители пели в опере. Солисты.

Это, видимо, заинтересовало Жака. Он даже выпрямился на сиденье.

— Любопытно, — сказал он. — И как их зовут?

— Марио и Кармита де ла Роза.

Он наморщил лоб.

— Нет, не могу припомнить.

— Они погибли шесть лет назад.

Он ласково пожал ей руку, и в его глазах она прочитала сочувствие.

— Мои искренние соболезнования, ma cherie.

Его добрый жест и теплота руки были приятны. Тем не менее Белла медленно высвободила свои пальцы.

— Оставшись круглой сиротой, я вынуждена была сама заботиться о себе. Имея неплохое музыкальное образование, я стала зарабатывать на жизнь пением — ездила из города в город, работала в разных оперных труппах.

— Но как вышло, что вчера вечером ты угодила незваной гостьей на нашу сцену — и в таком комическом костюме?

Белла ожидала этого вопроса и решила рассказать ему ту же байку, которой удовлетворилась Элен.

— Видите ли, я пела в концерте на пароходе, и наш директор… сделал мне нехорошие предложения. Для краткости скажу так: мне пришлось спешно покинуть пароход — прямо в чем была, в костюме валькирии.

Жак мрачно насупился.

— Я бы с удовольствием застрелил на дуэли мерзавца, который домогался тебя! Девушка улыбнулась.

— Боюсь, это невозможно. Сейчас пароход уже где-нибудь возле Мемфиса.

Жак выглядел по-прежнему озадаченным.

— И что же потам? Ты в растерянности бродила по Французскому кварталу, пока не услышала звуки музыки из оперного театра?

Белла не могла удержаться от самодовольной улыбки — врать оказалось так легко!

— Да, что-то в этом роде, — сказала она, — Когда я увидела театр, меня как громом ударило: вот мое спасение, я должна поступить в эту труппу! Я прошла через служебный вход, долго бродила по пустынным коридорам, потом заблудилась за кулисами и — сама не знаю как — очутилась прямо на сцене…