Страницы Миллбурнского клуба, 5 - Слава Бродский

«Наш полк» прорвал немецкую оборону, подняв пик смертей 1‑3 августа. Давид в каком-то качестве уже участвует в боях. Исходя из своего нового опыта, он озабочен тактикой боев в лесах, которая не преподавалась в училище. Выговаривает Куликову Дмитрию, преподавателю училища, за плохую науку; опять пишет почти без запятых, короткими фразами:

4/VIII 44 Добрый день ув. Дмитрий! Как будто недавно мы расстались. Я успел узнать много нового чему нас в училище не учили. В училище занимаются многословием а навыков к кратким решениям и быстрой ориентировке мало вырабатывают. И это основное, что нужно на фронте. <…> Это потому что командиры взводов в училище не были или почти не были на фронте. Поэтому они в основном придерживаются буквы устава.

Далее потянулись бои без серьезных потерь. Две с лишним недели затишья, после которых его часть отвели в тыл. Он принялся обучать своих солдат. По-видимому, за эти тихие недели на передовой они со взводом сжились. Спустя месяцы после его гибели о нем в полку еще помнили.

21/VIII 44 год. Здравствуй дорогая моя Хануся! Имею возможность писать тебе письмо в тыловой обстановке: отдыхаю сейчас. Сегодня первый день, что занимался со своим подразделением и готовлю их к грядущим схваткам. Несколько дней позаймемся, еще лучше сколочу свое подразделение, а потом – в бой...

Учеба закончилась 26 августа (значок (8) на рис. 3). 11-я СД оставила свои позиции на северо-западе Эстонии и кружным путем, через Псков, перебазировалась на эстонский юг. Вот письмо, написанное в дороге:

28/VIII 44Добрый день родной мой друг! Я все пишу, а ответа от тебя никак не получаю. Очень беспокоюсь и не знаю о чем уже думать…Очкалов получает уже письма из дому – из Ростова, а я лишен пока этой радости. Вчера я был в Нарве. [Город]весь разрушен. Подъезжаем к Пскову. Точно куда направление – еще неизвестно. <…> Поезд тронулся. Трудно писать...

29 августа они заняли позиции где-то на правом берегу р. Вяйке-Эмайыги. Готовилась Прибалтийская операция. Ее начало для 11-й СД помечено на рис. 3 значком (9).

30/VIII 44 Добрый день родной друг! Вчерашнее письмо мое ты вероятно уже получила. Сейчас есть возможность часто писать. Времени свободного хоть отбавь. Я решил использовать его на разные игры и письма. <…>Мой оклад будет 750 р. Аттестат, по словам знающих, можно высылать таким, как я, только 400 р. Но это неважно. Главное уничтожить фашистскую гадину и побыстрее домой вернуться. Вчера смотрел картину «Леди Гамильтон». Сегодня тоже будет картина.

Зарплаты 750 руб. в тылу едва хватало на нескольких буханок хлеба и кусков мыла. Вместе с полевым довольствием его жалование составляло около тысячи рублей. Для сравнения: 1 тыс. руб. – таковой была премия за подбитый немецкий танк.

Они уже знают, что вот-вот начнется большое наступление. Артиллерия на подходе, понтонный батальон почти развернут, штрафные роты одна за другой бредут к переднему краю, конвоируемые голубыми петлицами. Штрафникам предстоит форсировать реку и удерживать плацдарм.

163-й полк находится во втором эшелоне – судя по тому, что «времени хоть отбавь», что они смотрят кино и играют в игры. Они войдут в прорыв на второй день наступления. Друг-однокашник Очкалов сразу будет ранен. Давид повоюет еще три дня.

Заметим, что вопросы жалования он выяснил только что, то есть спустя месяц участия в боях. Значит, кое-кто из его товарищей, кто за это время погиб, так и остался без жалования. Уж не мертвые ли это красноармейские души? А ведь народ шептался о вороватых начфинах и интендантах …

После 12 сентября

(9) 13 сентября 219-й стрелковый полк под покровом ночи форсировал реку Вяйке-Эмайыги, а утром отвоевал плацдарм, на который 14 сентября были введены основные силы дивизии. Преодолевая упорное сопротивление и контратаки противника, дивизия вышла к реке Ыхне и городу Тырва. В ночь на 19 сентября глубоким обходным маневром с севера части дивизии, преодолев реку Ыхне, вышли на западную окраину Тырва и штурмом овладели городом. Совершив прорыв на всю тактическую глубину обороны противника, заняв 21 населенный пункт, дивизия оказала существенное содействие войскам 1-й Ударной армии, наступающим на город Валга.

(0) [Латвия]…После перехода в район Тошани, а затем Вецаскала дивизия перешла в наступление и через Тирали вышла на дорогу Дзинтари – Губени.

Три дня боев 13-15 сентября унесли жизни 358 человек из 11‑й СД. Среди них 30 лейтенантов и капитанов, командиры взводов, рот и командир батальона. Погиб и сам командир 163-го СП. Судя по номерам воинских частей в похоронных сводках этого времени и этих мест, в этих атаках было задействовано не меньше 5 штрафных рот, то есть. до тысячи смертников-штрафников.

Как при всяком наступлении РККА, в эти дни там творилась кровавая каша. К пятому дню боев «наступательный порыв» равен 4.6. Это самое высокое значение нашего индикатора за весь 1944 год. Дело шло к тому, что резерв запасных взводных должен был к 16 сентября исчерпаться до дна. Скоро из дивизии уйдет наверх новая заявка на свежих лейтенантов.

Последнее письмо жене.

12/IX-44. Доброе утро, родной мой друг! Вчера вечером наконец-то я получил от тебя долгожданные письма, и даже не одно, а целых 4: за 16, 19, 23, 24 и письмо от Ф. за 28/VIII, где она мне сообщает о рождении сына. Письма эти я читал вечером при костре и сейчас еще темновато, но я не могу оторваться от них и по несколько раз прочитываю каждое. <...> Хануся, ты сейчас стала матерью. Как тяжело, что не могу сейчас посмотреть на вас обоих. Ладно, сейчас не до личных <нрзб>.

Это единственное письмо с упоминанием бытовой детали: «читал при костре». Пять драгоценных писем он наверняка взял с собой, сунул в нагрудный карман. Вместе с ним они и растворились где-то там в кислой торфяно-подзолистой почве эстонской лесисто-болотистой местности.

Две речки, Вяйке-Эмайыги (Väike Emajõgi) и Ыхнэ (Õhne jõgi), протяженностью по 80-90 км, текут на север параллельно на расстоянии 4-5 км и впадают в оз. Выртсъярв (Võrtsjärv). Город Тырва (Tõrva) расположен на юге этого междуречья, вблизи границы с Латвией. Чтобы атаковать город с запада, надо было двигаться на северо-запад, потом резко на юг вдоль правого берега Ыхнэ, проделав таким образом крюк протяженностью километров десять.

Участвуй мы с вами в том обходном маневре, хлюпали бы, наверно, где-нибудь под дождем ротной колонной. В роте осталась от силы треть, и хорошо слышно, о чем говорят ротный и взводные в голове колонны. Наш взводный как раз втолковывал ротному насчет охранения, когда с того берега из рощи заработал пулемет. И миномет – жжах! Так мы проморгали немца, без охранения-то! А нашему живот разворотило. Ползком втянул его в свежую воронку, бинтовать не стал...

Маневр в глубине противника выполняется быстро, в отрыве от своих тылов. В таких условиях, где ты упал, там и помирай. Где убит, там тебе и лежать вечно. К ночи старшина привезет на новые позиции вещмешки. Твой, оставшийся невостребованным, распатронят. Письма выкинут, табак и еду разберут.

С начала 1944 года в 11-й СД применяли новую наступательную тактику. Похожую на немецкую, но с тем отличием, что пехоту не экономили. В первый день наступления рвем оборону фронтальными атаками пехоты. Пехоту не жалеем. Во второй и последующие дни углубляем прорыв, не задерживаясь на убитых и раненых.

Эта тактика легко читается в увеличенном фрагменте на рис. 3: в первый день всякого наступления подскакивает число погибших при нулевом количестве пропавших без вести; на второй день вспухает пик без вести пропавших... Так и лежат эти Б/В не погребенными до тех пор, пока местные жители не озаботятся.

Семь месяцев длилась розыскная переписка жены Каргера с дивизией, полком и госпиталями. Из полка писали, что он был ранен и эвакуирован в госпиталь, из госпиталя – что нет, таковой к ним не поступал. На самом деле, как я понимаю, был он оставлен на месте ранения или брошен где-то на полпути между полем боя и госпиталем, как и десятки его однополчан. Красноречивы цифры без вести пропавших в эти дни – до 20% от общего числа погибших 14 сентября и до 11%– 18 сентября.

Заметим, что в 1944 году случались цифры Б/В и пострашнее –например, 24 ноября этот показатель подскочил до 42% (значок (0) на рис. 3). Но нет ни слова о боях 23-25 ноября у нашего летописца, хотя при этом погибли несколько полковых и батальонных командиров. Боюсь, здесь случилась паника а-ля 1941 год: контратака немцев и паническое бегство наших.

В начале мая 1945 года она наконец получила официальную бумагу о том, что ее муж пропал без вести 17 сентября 1944 года. Она не верила этой дате. Говорила, что ей хорошо известно, как пропадают без вести. И как пишутся похоронки, она знает. «Найти пропавшего в мясорубке полгода спустя – чушь!» – это ее слова.

Но с этой даты ей стали выплачивать сиротскую пенсию на ребенка в размере 180 (дореформенных) рублей в месяц. Ничтожно мало, но все же привесок при тогдашней голодухе. Помню, из скопленной за несколько лет пенсии она купила платяной шкаф, которому очень радовалась.