Барабаны осени. Книга 2. Загадки прошлого - Диана Гэблдон

– А ты хочешь? – Теперь ее руки поглаживали ему ягодицы.

– Очень… Но я не мылся сегодня, – сказал он, неуклюже пытаясь отстраниться.

Она медленно провела носом по его животу и ниже, глубоко вдохнув. У Роджера по всему телу побежали мурашки, он вздрогнул, но не от холода.

– Ты хорошо пахнешь, – прошептала Брианна. – Как большое сильное животное.

Он обхватил рукой ее затылок, перебирая пальцами густые волнистые волосы.

Роджер почувствовал, как волосы Брианны щекочут ему бедра… а затем вообще перестал думать – кровь отхлынула от мозга и устремилась вниз.

– Я аильно эаю?

– Что? – Роджер очнулся, потому что Брианна отстранилась, убирая волосы с лица.

– Говорю, я правильно делаю?

– О… Да… Мне кажется…

– Тебе кажется? То есть ты не уверен? – К Брианне вернулось самообладание, в ее голосе звучали нотки сдерживаемого смеха.

– Ну да, – протянул Роджер. – Я имею в виду, у меня нет… То есть, никто не… да, по-моему, да.

Он снова притянул к себе ее голову.

Ему показалось, что в горле у нее гудит. Может, это его кровь, с шумом бегущая по венам. Еще минута, и разразится буря.

Он отстранился и, прежде чем она успела возразить, поднял на ноги, а затем потянул вниз на сено, где лежала сброшенная одежда.

Глаза привыкли к темноте, но звезды из окна светили тускло, поэтому Роджер видел только белую, как мрамор, кожу. Надо же, совсем не холодно, да, не холодно вообще.

Испытывая волнение, он решил вернуть ей долг. Ему лишь однажды приходилось это делать, тогда в нос бросился запах какого-то мыла, пахшего, как цветы в церкви его преподобия в солнечный день, – не очень-то приятное воспоминание.

Брианна пахла не мылом. Ее запах заводил настолько, что Роджер готов был наброситься на нее без всяких предварительных ласк.

Вместо этого он глубоко вдохнул и поцеловал ее прямо над темным облаком кудрей.

– Черт…

– Что такое? – Казалось, она слегка встревожена. – Я плохо пахну?

Роджер закрыл глаза и вдохнул еще раз. Голова закружилась. Он пылал страстью, а еще его разбирало от смеха.

– Нет. Просто я целый год маялся, пытаясь угадать, какого цвета у тебя здесь волосы. – Он осторожно потянул за кудри. – А теперь я смотрю прямо на них и все равно не понимаю.

Брианна хихикнула, ее живот слегка вздрогнул под его рукой.

– Подсказать?

– Не надо, утром сам посмотрю.

Он опустил голову и вернулся к своему занятию, удивляясь приятному разнообразию текстур на столь тесном пространстве – скользкая твердость, легкая шероховатость, уступчивая упругость, влажная гладкость, а еще сводящий с ума солоновато-мускусный запах.

Через несколько мгновений он почувствовал, как на голову мягко легли ее руки, будто благословляя. Брианна, похоже, не возражала, что щетина на подбородке кололась. Она издала слабый стон, и по бедрам пробежала дрожь, от которой у нее содрогнулся живот.

– Я правильно делаю? – cпросил Роджер, полушутя, поднимая голову.

– О, да. Я уверена.

Он было потянулся вниз, но, услышав последнюю фразу, резко поднял голову, глядя туда, где в темноте белело ее лицо.

– Откуда ты, черт возьми, знаешь?

Единственным ответом был глубокий грудной смех. Роджер вдруг оказался рядом с ней, не сознавая, как туда попал; зажал ртом ее рот, прижался к ее телу, чувствуя исходивший от нее жар.

Она попробовала его на вкус, а он – ее, и больше Роджер ждать не мог.

Она страстно рвалась ему навстречу, подставляя губы для поцелуя и приподнимая бедра, но ее прикосновения были слишком поспешными. Он взял ее за руки и приложил их к груди. Ладони у нее были горячими, и его соски затвердели.

– Послушай, как бьется сердце. – Собственный голос эхом отозвался у него в ушах. – Скажи мне, если оно остановится.

Роджер не шутил и слегка удивился, когда Брианна издала нервный смешок. Смех замер, как только он ее коснулся. Ее руки прижались к его груди. Затем он почувствовал, как она расслабилась и подалась ему навстречу.

– Я люблю тебя, – пробормотал он. – О, Бри, я люблю тебя.

Она не ответила, только нежно погладила его по щеке. На Роджера снова нахлынуло странное опьянение, но ни слабости, ни сонливости не было, он четко сознавал все, что происходило. Он чувствовал запах собственного пота, запах пота Брианны, слабый аромат ее страха, который примешивался к желанию. Он закрыл глаза и вдохнул. Медленно прижался к ней. Скользнул в нее. Ощутил на щеке ее слезы и до крови прикусил себе губу.

Ее ногти впились в его грудь.

– Продолжай! – прошептала она.

Один резкий толчок, и он овладел ею.

Роджер замер, прикрыв глаза и тяжело дыша, балансируя на пике наслаждения, острого, почти болезненного. Он смутно ощутил, что эту боль, должно быть, испытывала Брианна.

– Роджер?

– Да?

– Ты… Он правда большой? – сдавленно прошептала она.

– Ох… Обычный. – Вспышка беспокойства затмила опьянение. – Тебе очень больно?

– Н-нет. Просто… Можешь минутку не двигаться?

– Минуту, час. Всю жизнь, если захочешь. – У Роджера возникло чувство, что если он не будет двигаться, то умрет, но это будет счастливая смерть.

Руки Брианны медленно гладили его по спине, касаясь ягодиц. Он вздрогнул и опустил голову, прикрыв глаза, и осыпал ее лицо десятком мелких бессмысленных поцелуев.

– Все хорошо, – прошептала она ему на ухо.

И он начал ритмично двигаться, медленно, сдерживаясь изо всех сил. Он знал, что причиняет ей боль, и надо остановиться, однако Брианна сдавила ладонями его спину, слегка напряглась и расслабилась, напряглась и снова расслабилась. Затем, принимая его, приподнялась навстречу, и Роджер издал дикий, животный стон. Теперь остановиться, надо остановиться, надо…

Трясясь и задыхаясь, словно рыба, выброшенная на землю, он рухнул на ее мягкую грудь.

И лежал, не двигаясь, уже не опьяненный, но окутанный счастьем, смешанным с виной, и тут почувствовал, как ее руки обвились вокруг него, и рядом с ухом прошелестело теплое дыхание.

– Я люблю тебя, – хрипло прошептала Брианна. – Останься со мной.

– На всю жизнь, – сказал Роджер и обнял ее.

Они лежали мирно, все в поту, слушая дыхание друг друга. Наконец Роджер приподнялся и убрал ей волосы с лица. Руки казались одновременно и невесомыми, и тяжелыми, как свинец.

– Как ты, любовь моя? Тебе больно?

– Ничего страшного. – Рука Брианны пробежала по спине Роджера, отчего тот вздрогнул, несмотря на жару. – Все хорошо? Я все правильно сделала?

– О боже! – Он впился в нее долгим поцелуем.

– Точно все хорошо?

– О господи!

– Для сына священника ты чересчур много богохульствуешь, – укорила Брианна. – Может, те старушки из Инвернесса были правы, и в тебе бес сидит?

– Это не богохульство, – Роджер уткнулся ей в плечо, глубоко вдыхая сладкий аромат, – а слова благодарности.

Брианна рассмеялась.

– О, значит, все было хорошо, – сказала она с облегчением.

Роджер поднял голову.

– О боже, конечно! – простонал он, снова заставив ее рассмеяться. – Да как ты можешь сомневаться?

– Ну, ты ничего не сказал. Лежал молча, как будто тебя по голове шарахнули. Я решила, что тебе не понравилось.

Теперь настала его очередь смеяться, спрятав лицо в ее волосах.

– Нет. Когда мужчина обмяк, словно мешок с костями, – значит, доволен. Не очень по-джентльменски, быть может, зато честно.

– Хорошо. – Она успокоилась. – В книжке не написано, что происходит потом.

– В какой еще книжке? – Роджер осторожно отлепился от нее с таким звуком, будто отклеивалась липкая лента. – Прости, что испачкал. – Он нащупал рубашку и протянул ей.

– «Чувственность мужчины». – Брианна приняла рубашку и вытерлась ею. – Там было много всего о кубиках льда и взбитых сливках – немного экстремально, на мой взгляд, зато хорошо написано о том, как делать фелляцию и…

– Ты училась по книге? – Роджер возмутился, точно одна из прихожанок его отца.

– А ты считаешь, надо было потренироваться на парнях? – в свою очередь возмутилась Брианна.

– Выходит, теперь пишут книги, в которых рассказывают молодым женщинам, как… Какой кошмар!

– Почему? – спросила она. – Как бы еще я узнала, что делать?

Роджер провел рукой по лицу, не находя слов. Если бы его спросили за час до того, он бы решительно высказался в пользу равенства полов. Теперь же ему, как сыну пресвитерианского священника, казалось, что порядочная молодая женщина и в самом деле должна быть невеждой в первую брачную ночь.

Мужественно подавив в себе этот пережиток викторианского воспитания, Роджер погладил ее бедра и обхватил мягкую полную грудь.

– Не важно. Только… – Он опустил голову, чтобы прикоснуться к ней губами, – есть и такие вещи, о которых… – он прикусил ей нижнюю губу, – …о которых в книжках не прочитаешь.

Она перевернулась и прижалась к нему всем телом. Роджер содрогнулся, словно от удара.