Пфитц - Эндрю Крами

После чего трое наших персонажей легли и стали ждать, что принесет им эта ночь.

Глава 19

Выглянув в очередной раз на улицу, Шенк увидел подходящую к дому Эстреллу. Он торопливо собрал исписанные листы (чернила на последнем едва успели подсохнуть) и спрятал их в сумку, а затем буквально скатился по лестнице и открыл входную дверь. Как и вчера, ему удалось провести гостью к себе втайне от фрау Луппен.

Шенковы представления об Эстрелле радикально изменились; после разговора с Вайсблаттом он видел в ней психически неуравновешенную особу, опасную маньячку, преступницу. Но так ли это? Неужели эта слабая, безобидная женщина…

— Вот, я достал для вас новую часть.

Шенк вынул из сумки минуту назад спрятанные бумаги.

— А Пфитц уже мертв?

Эстрелла глядела на рукопись с явным недоверием, как на нечто опасное.

— Нет. А это что, обязательно?

— Иного выхода нет. Кто бы там ни был этот автор, он должен избавиться от Пфитца.

— Слишком уж легко вы относитесь к человеческой жизни.

Эстрелла рассмеялась, но тут же вспомнила, что должна вести себя тихо, и закрыла ладонью рот.

— Да он же фантом, выдумка — вы что, забыли?

— А будь он живым, это бы вас остановило?

— Это как же прикажете вас понимать? — возмутилась Эстрелла.

Шенка сильно подмывало поговорить с ней напрямую, и лишь давешнее предостережение Вайсблатта заставило его сдержаться.

— Из того, что Пфитца не видели на постоялом дворе, совсем еще не следует, что он не существует. Пфитц прятался, и очень успешно. Он обозначен на плане…

— Я же сказала вам, что никакого Пфитца нет и не было.

— А как насчет мадам Спонтини?

Эстрелла вздрогнула, как от удара.

— Что вы про нее знаете?

И тут Шенка прорвало.

— Мне кажется, — сказал он, — что вам пора бы рассказать мне все, что вы знаете про Спонтини. Я ожидаю услышать много интересного, ведь это вы писали его биографию.

— Нет, — качнула головой Эстрелла, — это вам самое время объясниться. Этот человек, который дает вам историю Пфитца, — как его звать?

Встретив со стороны Шенка категорический отказ, она не отступилась, а лишь стала еще настойчивее.

— Вы должны мне сказать. Это Вайсблатт, так ведь? Он использует вас как оружие против меня.

— Я не знаю такого человека.

— Ну а кто же тогда мог все это написать?

Шенк на секунду задумался и ответил, тщательно подбирая слова:

— Во всяком случае, это не Вайсблатт. Я назову его вам только в том случае, если вы мне сперва скажете, кто он такой, этот человек, которого вы так боитесь.

— Хорошо. Насчет Спонтини вы конечно же правы. Я действительно работала над его биографией. И когда у вас вдруг оказалась эта, столь ненавистная мне книга, я сразу решила, что тут никак не обошлось без Вайсблатта.

— Все это началось два года тому назад. Вайсблатт руководил группой писателей, создававших Спонтини. Однажды он пришел со своими текстами в наш отдел, побеседовал со мной и… влюбился. — Эстрелла опустила глаза, словно признаваясь в чем-то постыдном. — Он воспринимал меня как читателя, которому адресуется вся его работа. «Афоризмы» были для него предлогом, чтобы увидеть меня, а затем стали способом выразить свою страсть. И теперь мне кажется, что он снова делает то же самое при помощи Пфитца.

— Нет, Эстрелла, все совершенно не так. Вайсблатт не имеет к истории Пфитца ровно никакого отношения. Это я ее написал.

— Вы? — поразилась Эстрелла — Как? Почему?

— Потому что я хотел с вами встречаться. Примерно так же, как и Вайсблатт. Потому что я думал, что люблю вас.

— Да? — Эстрелла подняла на него серьезные, печальные глаза. — А теперь уже не думаете?

— Не знаю. — На этот раз потупился Шенк. — Но что же там с этим Вайсблаттом? Вы ответили ему взаимностью?

— Нет, несмотря на все его мольбы. Он… он повредился в уме. Насколько я знаю, его даже пришлось отправить в лечебное заведение.

Шенк все время чувствовал, что Эстрелла чего-то недоговаривает. Он сомневался в ее объяснениях и хотел подвергнуть их проверке.

— А о нем что, некому было позаботиться? Семья у него есть? Жена?

— Да вроде нет. Я, во всяком случае, не слышала.

Эстрелла говорила опустив глаза, словно боялась, что они ее выдадут.

— Но в каком смысле Вайсблатт тронулся умом? Он что, стал буйным? Напал на кого-нибудь, убил?

— Что? — вздрогнула Эстрелла. — Конечно нет, как вы могли такое подумать? Он был не буйный, а просто жалкий. И заперли его не из каких-то там опасений, а для его же собственной пользы. Но вы точно говорите, что никогда его не видели, что он не имеет никакого отношения к Пфитцу? — В голосе Эстреллы звучала мольба, она подняла ладони к лицу. Шенк мягко накрыл их своими.

— Я же сказал вам, что сочинил все это сам. Для вас.

В его ладонях были и руки ее, и лицо, и шелковистый локон, упавший ей на щеку.

— А как это было, когда вы думали, что любите меня? — спросила Эстрелла.

Шенк не успел ответить, ему помешал стук в дверь.

— С вами все в порядке, герр Шенк? — тревожно спросила невидимая фрау Луппен. — Мне показалось, что вы там сами с собой разговариваете. Никак у вас новый приступ? Почему вы мне не открываете?

Шенк понимал, что своим недавним возмутительным поступком он уже обрек себя на изгнание, и все же ему не хотелось, чтобы фрау Луппен застала у него гостью. В полном отчаянии он окинул взглядом крошечную, почти без мебели комнату, а затем указал Эстрелле под кровать.

— Так вы откроете, герр Шенк, или нет?

Эстрелла явно не могла понять, всерьез это Шенк или шутит, но новый, еще более настойчивый стук и истерическое тявканье Флусси заставили ее подчиниться приказу, иначе говоря — встать на четвереньки и затиснуться под кровать. Шенк открыл дверь.

Переступив порог, фрау Луппен первым делом окинула взглядом комнату и лишь потом посмотрела на Шенка. Во всем поведении заботливой вдовы чувствовалась необычная для нее нерешительность. Она прошла на середину, комнаты, оглянулась на дверь, подождала, пока Шенк ее закроет, погладила Флусси, помедлила еще немного, явно подбирая нужные слова, и лишь потом заговорила:

— То, что случилось сегодня… ну, недавно…

— Я поступил совершенно отвратительно.

Шенку очень не хотелось обсуждать эту историю, а при Эстрелле и тем более.

— Но моя реакция была слишком… не нужно было мне так. Это просто от неожиданности. Я понимаю, что недавняя травма могла отразиться на вашем самообладании, на способности держать себя в руках. Что с вашей стороны возможны самые неожиданные поступки, и я должна относиться к ним терпимо, с пониманием. Может быть, даже мириться с ними, — Фрау Луппен подходила к нему все ближе. От нее пахло духами. — Вы не сильно ушиблись, когда… упали.

— Нет, нет, все в порядке.

— Но вот эта рана…

Рука фрау Луппен потянулась к щеке Шенка; он испуганно отступил.

— Ничего страшного, просто царапина.

Она наступала, а он пятился. Это было похоже на танец скорпионов. И направлялись они прямо к Шенковой кровати.

— Вы простите меня, герр Шенк?

— Это я должен просить у вас прощения.

— О, но я давно вас простила, сразу простила.

Рука Шенка утонула в ее пухлой ладони. Дальше отступать было некуда. Шенк чувствовал, что валится на спину, хуже того — что фрау Луппен неизбежно за ним последует. Так оно и случилось. Отрывисто всхлипнул Шенк, выпуская воздух из в лепешку сплющенных легких, жалобно застонала и провисла под чудовищным грузом кровать; можно было только строить догадки, как пережила — да и пережила ли вообще? — этот катаклизм Эстрелла.

На лицо Шенка сыпались горячие, влажные поцелуи, Флусси страстно лизала его руку. Это был момент полного смятения, не лишенный, однако, определенной приятности.

— Вам не нужно было так пугаться, — говорила фрау Луппен. — И быть таким резким.

Их тела катались по кровати, явно грозя перемолоть в порошок то немногое, что осталось от Эстреллы после первого удара.

— Нет, фрау Луппен, мы не должны, — сказал Шенк, ни на секунду не забывая об Эстрелле, хотя, с другой стороны, возможность отомстить неприступной жизнеописательнице преполняла его злорадным удовлетворением.

Весьма сомнительно, чтобы распаленная вдова вняла этим жалким увещеваниям, ее остановило совсем другое. Снизу донесся настойчивый стук. Фрау Луппен вскочила (с неожиданной резвостью) и принялась поправлять прическу и сбившуюся одежду. Приведя себя более-менее в порядок, она подхватила с пола заливисто лаявшую Флусси и пошла открывать дверь. Через несколько секунд Шенк услышал внизу голос Грубера и поспешил ему навстречу, опасаясь, что иначе Эстрелле (интересно, как она там? жива?) придется просидеть под кроватью до самого ухода коллеги.