Как влюбить в себя любого – 3. Биохимия любви - Лейл Лаундес

Но потом, после эякуляции, – ф-фух! – уровень тестостерона падает, как и уровень окситоцина, заставившего мужчину произнести признание в любви[154]. Волна дофамина, отхлынув после завершения полового акта, выбрасывает его на песок и оставляет ошеломленным. Вскоре его одолевает дремота. (Дамы, я знаю, о чем вы хотите сказать. Мы еще поговорим об этом невыносимом состоянии «он-не-хочет-полежать-в-обнимку».) Ваш мужчина может уткнуть разгоряченное недавней близостью лицо в подушку и пробормотать: «Дай мне часок, милая, и я буду готов повторить». И он наверняка будет готов. Но, конечно, второй раз уже не станет для него таким волнующим, как первый.

Но вот о чем не знают большинство Охотниц. Если у мужчины еще не зародились нежные чувства по отношению к вам, секс с вами уже не будет настолько сильно возбуждать его ни следующей ночью, ни через день, ни через два, ни даже неделю спустя! Вы можете быть самой восхитительной женщиной, которую ему доводилось встречать, но тот ни с чем не сравнимый прилив дофамина, как и все самое лучшее в жизни, становится все труднее вызвать теми же стимулами во второй раз, в третий раз и так далее. Если мужчина часто занимается сексом с одной и той же женщиной, но еще не проникся к ней чувствами, ей придется каждый раз поднимать планку все выше и выше, и добиться этого она сможет только с помощью новых эротических изощрений и секс-игрушек.

Этот печальный факт был доказан в ходе одного любопытного эксперимента[155]. Исследователи помещали самца лабораторной крысы в одну клетку с новой самкой. Оргия у этой пары продолжалась круглосуточно – до тех пор, пока бедняга самец не отключался, обливаясь по́том и с трудом переводя дыхание. Но впоследствии, сколько бы ни проходило времени, он не проявлял ни малейшего желания повторить все это с той же самкой еще раз.

Однако как только ученые подсаживали в клетку другую самку, счастливый крысеныш снова приходил в жуткое возбуждение и жадно набрасывался на нее. Эксперимент повторялся таким образом много раз, и очередная новая девушка, появившаяся в клетке, неизменно возбуждала самца, а предыдущая «одноразовая» подружка не вызывала у него никакого интереса.

Одна из основополагающих научных работ на эту тему утверждает (цитирую): «Сексуально насытившиеся самцы прекращают копуляции после нескольких эякуляций с одной и той же самкой, но при появлении незнакомой и готовой к оплодотворению самки они возобновляют копуляции, спариваясь с ней, что заканчивается эякуляцией»[156]. Это явление известно в научном мире как «эффект Кулиджа».

«Почему Кулиджа?» – спросите вы. Что ж, этот термин обязан своим происхождением одной байке. Одним прекрасным днем тридцатый президент США Калвин Кулидж с супругой посетили птицеферму. Во время визита миссис Кулидж спросила фермера, как ферме удается производить так много яиц, имея небольшое количество петухов. Фермер пояснил, что петух способен спариваться с курицей десятки раз в день.

– Пожалуйста, расскажите об этом президенту, – попросила миссис Кулидж.

Президент, услышав язвительную реплику супруги, спросил фермера:

– Разве петух каждый раз спаривается с одной и той же курицей?

– Конечно, нет, господин президент, – ответил фермер, – каждый раз он оплодотворяет новую курицу.

Президент Кулидж покачал головой и произнес:

– Пожалуйста, скажите об этом миссис Кулидж.

Лабораторные грызуны имеют такую же лимбическую систему, как и люди, поэтому результаты эксперимента вполне можно использовать для прогнозирования поведения мужчин. Женщины, занимаясь сексом с мужчиной до того, как он начал испытывать к вам нежные чувства, вы не только не возбудите его сексуальный аппетит, но, скорее, отобьете его. Все меняется после того, как он начал влюбляться в вас – теперь он уже не может насытиться вами, и скорее предпочтет быть в постели с вами, чем с любой другой женщиной в мире.

Почему секс сводит нас с ума

Вполне объяснимо, что секс «сносит нам крышу», и весьма сильно – ведь во время оргазма активизируется больше отделов мозга, чем при любой другой деятельности, за исключением эпилептического припадка[157]. Ваше миндалевидное тело приходит в состояние эмоционального исступления и дает команду гиппокампу (памяти) забыть обо всем и отдаться наслаждению. Ваш гипоталамус, отвечающий за действия, заставляет все ваше тело пуститься в неистовый чувственный танец. В то же время, различные участки мозга стучатся в центр управления, вашу префронтальную кору, призывая расслабиться и перестать думать о чем-либо.

Все гормоны любви просто помешались. Тестостерон кружится вместе с эстрогеном. Дофамин и его помощники устроили оргию в центре удовольствия (хвостатом ядре). Окситоцин и вазопрессин буквально взрывают наше тело в оргазме. Не удивительно, что секс – это БОЛЬШОЕ событие, которое заставляет нас терять голову!

Охотницы, секс оказывает на вас более сильное воздействие, чем на мужчин!

Дамы, будьте осторожны! Хотя именно мужчины стремятся как можно скорее перейти к сексу, он влияет на вас сильнее и это влияние длится дольше. Мощное физиологическое действие всех гормонов, которые выплескиваются в ваш мозг, может сохраняться в течение недель и даже месяцев. Если вы не уверены, что мужчина полностью вам подходит, будьте осторожны, ведь под влиянием дофамина и окситоцина во время секса с ним вам может показаться, что вы любите этого человека[158]. Хелен Фишер, одна из самых авторитетных исследовательниц в области биологии и психологии любви, на своих лекциях говорит женщинам: «Не занимайтесь сексом с мужчиной, которого вы не готовы полюбить!»[159] Окситоцин обладает феноменальной способностью вызывать доверие и прогонять плохие воспоминания; он может застилать пеленой ваши глаза, заставляя вас игнорировать тот факт, что мужчина, с которым вы легли в постель – мерзавец[160].

Способность этого гормона вызывать любовь ярко продемонстрировало одно исследование, в рамках которого половине испытуемых ввели окситоцин, а другой половине дали плацебо. Затем их попросили вспомнить переживания из детства, связанные с матерью[161]. Те, кто находился под действием окситоцина, лучше отзывались о маме, чем получившие плацебо; первые говорили, что она относилась к ним с бо́льшим теплом и любовью. Окситоцин даже подавил их воспоминания о негативных событиях прошлого.

Теперь и я скажу вам, женщины: это случилось со мной, дорогие мои; это может случиться и с вами. Однажды я почувствовала ту самую искру страсти к одному обходительному испанцу по имени Сантос. Его окружала волнующая атмосфера таинственности, и я оказалась в его постели слишком быстро. Я считала Сантоса человеком нравственным и придерживающимся высоких моральных принципов. Он регулярно ходил в церковь и часто говорил о своей духовности. Многие из его рассказов подчеркивали его искренность и честность. Он казался мне идеальным мужчиной. У нас был потрясающий секс, и я влюбилась в него по уши.

Потом одна или две незначительные детали насторожили меня. В телефоне Сантоса стоял определитель номера, и когда я звонила ему со своего телефона, он тут же снимал трубку и отвечал мне «Привет, детка!». Но в тех нескольких случаях, когда я звонила с другого телефона с незнакомым ему номером, он ни разу не сказал «Алло», пока я не начинала говорить. Очевидно, Сантос не хотел обнаруживать себя, пока не знал, кто находится на другом конце линии. Но я была так влюблена в него, что не стала задумываться об этом.

Я закрывала глаза и на другие мелкие детали, указывающие на его возможное несоответствие тому образу достойного человека, который сложился в моем воображении. Садясь в машину, он непременно включал радар-детектор и даже установил его на мою машину, когда мы ехали в ней. Мне это показалось немного странным, ведь он никогда не превышал скорость. Почему же он так опасался того, что его остановит полиция?

Однажды мы собирались пообедать в кафе, и, въезжая на стоянку, он заметил несколько полицейских автомобилей, припаркованных перед ней. Он внезапно развернулся и поехал прочь от этого места. Когда я спросила его, почему он это сделал, он ответил, что считает неэтичным то, что полицейские иногда получают еду бесплатно, и не хочет быть свидетелем такого позора. Я приняла это объяснение, ведь он казался мне таким благородным и принципиальным. Но затем несколько капель сомнения все-таки просочились на дно моего сознания.

Его сестра, которая приехала погостить в Нью-Йорк, за ужином упомянула об одном периоде, когда «в течение нескольких лет никто не знал, где находится Сантос». Он на это только пожал плечами и сказал, что порвал отношения с отцом и не сообщал семье о своем местопребывании. Мне это не понравилось, и пелена начала спадать с моих глаз.

А затем случилось то, что не оставило от нее и следа. Сантос должен был прийти ко мне домой на ужин к семи. Готовя еду, я глянула в окно и увидела, как кто-то, взобравшись по пожарной лестнице дома по другую сторону двора, взламывает окно соседей. Я как раз повесила трубку, позвав на помощь, и тут пришел Сантос. Когда я сообщила, что сюда вот-вот приедет полиция, он пришел в ярость. Мой возлюбленный доктор Джекил в одно мгновение превратился в злобного мистера Хайда. Проорав мне, что терпеть не может «вынюхивающих копов», он ушел, хлопнув дверью и оставив меня совершенно разбитой.