Таня Гроттер и ботинки кентавра - Дмитрий Емец

– Была. Но сейчас ее нет. Она… она погибла, – отрывисто произнес Ург.

– Как это случилось?

– Упала в пропасть… – Ург подбросил в костер толстый сук. – Есть у нас там в Тыре одно местечко. Два крутых холма, внизу камни, а между холмами ветхий веревочный мост. Дело было ночью. Туман, дождь… Она сорвалась и разбилась вдребезги.

– А что она делала ночью на мосту?

– Э-э… Шла на свидание. Мы встречались с ней на вершине холма. Каждую ночь, когда взойдет луна…

– Сочувствую.

– Ничего. Я уже привыкаю к своей потере. Она меня обожала. Я для нее был все и даже больше. Просто необходим как воздух. Чем-то она… э-э… была похожа на тебя, – сказал Ург.

– На меня? – удивилась Таня.

Ург не ответил. Внезапно он вскочил и чутко прислушался. Рука скользнула к колчану, а в следующий момент стрела вспрыгнула на лук. Ее оперение прильнуло к натянутой тетиве.

– Там кто-то есть! Кто-то заметил огонь и идет к нам! – прошептал Ург.

Теперь уже и Таня слышала потрескивание ветвей. Тот, кто шел к ним, особенно не скрывался. Слышно было, как он стукнулся обо что-то коленом, недовольно проворчав, что понаставят дураки всяких деревьев, нормальным людям не пройти.

– Погоди! Ты уверен, что это мертвяк? – спросила Таня.

– А то кто? Больше некому! Вот я его… – пробормотал Ург, тщательно выцеливая темноту.

Луна выглянула из-за тучи. Костер вспыхнул яростно и багрово. Из зарослей показался человек. Таня увидела круглую шляпу и плащ с серебряными пряжками.

Ург захрипел от ужаса. Стрела выпала у него из руки.

– Савант! Мы пропали! – воскликнул он в ужасе.

– Стреляй!

– Бесполезно! Стрелы его не возьмут. Он только разъярится!

– Что делать? Бежать?

Ург замотал головой. Он быстро приходил в себя.

– С ума сошла? Не вздумай выходить из круга! Веди себя естественно, без напряга! Вдруг у него нет с собой запаса зубов. Может, отбазаримся как-нибудь! – сказал он.

– А без зубов он может войти в круг?

– Нет. Нежить может войти в круг только в трех случаях: первый – если круг нарушен. Второй – если есть еще внешний круг из зубов мертвецов, и третий – по приглашению. Не приглашай его войти, слышишь, как бы он ни напрашивался!

Путник в круглой шляпе и плаще приблизился. Когда свет костра упал на его лицо, Таня увидела, что это совсем еще юноша, едва ли намного старше, чем она сама. Выглядел он абсолютно нормально. Ни страшных челюстей, ни следов гниения – парень как парень. Разве что на коленях кое-где налипла земля.

– Привет! Вы не против, если я погреюсь? – спросил он.

– А ты замерз? – как бы невзначай спросил Ург.

– Еще как, – низким, чуть хрипловатым голосом произнес путник. И это при том, что летняя ночь вовсе не была такой уж холодной.

Ург со значением взглянул на Таню. «Саванты днем жутко замерзают в холодной земле и ночью все время жалуются на холод…» – вспомнила она. Таня напряглась и так сжала кулаки, что ногти вонзились ей в ладонь.

– Понятно. С кем не бывает? А спросить можно: тебе как холодно, до жути? – очень естественно уточнил Ург.

– Что-то в этом духе. Можно сказать, и до жути, – осторожно признал путник. Таня заметила, что черту он пока не перешагнул. Стоит рядом, не подходя к костру.

– Значит, до жути… М-м-м… Да, не везет тебе, парень. Был трудный день? – продолжал Ург.

– Нет, не особо. Как всегда, – сказал путник.

– Поспать-то получилось? Вздремнуть под листиками! Задать храпунца, а? Самая первая вещь! Сам люблю! – с заражающим энтузиазмом продолжал Ург, разглядывая его испачканные землей коленки.

– Откуда ты знаешь, что я спал днем? Ну да, вздремнул часик. Но не под листиками, а на деревенском погосте! – удивился путник.

– На погосте? На кладбище, что ли?

– А то! Птички поют, ветерок дует – хорошо. Но потом все равно замерз и решил побродить. Думал, до заката еще куда-нибудь доберусь, да не получилось. Так вы не против, если я подсяду к вашему костру? – очень естественно спросил путник.

Таня взглянула на Урга. Тот едва заметно подмигнул, подтверждая ее догадку. Да, у саванта явно был на исходе запас зубов и он напрашивался на приглашение.

– Против, – сказал Ург. – Не обижайся, друг, но мы молодожены и все такое. У нас медовый месяц! Так что мы против. Ты того… сам разведи себе костерок где-нибудь в сторонке. Рады были познакомиться.

– Что? Вы муж и жена? А не рановато? – удивился савант, с интересом взглянув на Таню.

– Нет, не рано, – сказала Таня, злясь на Урга. Он что, просто не мог отказать? Зачем было нести какую-то чушь? Тоже мне муж выискался!

– Повезло твоему супругу. Может, хоть ты разрешишь мне сесть к костру? Тут в лесу полно мертвяков. Того и гляди наткнешься на кого-нибудь, – вкрадчиво продолжал путник, делая вперед маленький, едва заметный шаг.

– Нет. Не ходи к нам! – завопила Таня. – Стой, где стоишь!

Путник остановился у черты. Заметно было, что он начинает злиться.

– Нет, ребят, вы точно озверели! Вроде нормальные с виду, а психи! Хотите, чтоб меня сожрали? Не, все, я перешагиваю!

– Ты не перешагнешь! – заявил Ург.

– Ты уверен? – заинтересовался путник.

– Да. У тебя же нет зубов!

– У меня они есть! Тридцать два замечательных зуба! Это у тебя их сейчас не будет! – сахарным голосом сказал савант и, перешагнув через магическую черту, оказался внутри круга.

Таня завизжала.

– Беги! Спасайся! Я его отвлеку! – закричал Ург Тане.

Он прыгнул на саванта и, сбив его с ног, достал нож. Но савант перекатился, вскочил и, ударив Урга сбоку кулаком, схватил его за запястье сжимавшей нож руки. Несколько секунд они боролись с переменным успехом, и Ург даже ухитрился оцарапать лезвием ножа саванту руку, но затем савант пнул Урга тяжелым сапогом в голень и выбил у него нож. Сплетясь как пара змей, обнявшись крепче двух друзей, они упали разом и, в лучших традициях Лермонтова, во тьме бой продолжали на земле.

Таня, оцепенев, наблюдала за этим неравным боем. Грозный савант и мальчишка. Когда бой закончится, от Урга останется лишь шкурка, как от сардельки.

– Беги! Танька, спасайся! БЕГИ ЖЕ! Чего ты ждешь, мне все равно уже не помочь! – дико закричал Ург.

– Это точно! – согласился савант и ударил Урга локтем в челюсть. Затем он уселся на Урга сверху и мрачно уставился на него. – Ну что, доигрался, молодожен? – поинтересовался он.

Что-то мелькнуло у него над головой. Савант успел увернуться лишь в самый последний момент. Вместо того чтобы попасть по голове, удар пришелся по плечу. В руках у Тани была тяжелый сук, выхваченный из собранных Ургом дров.

– А-а-а! Что ты делаешь? Совсем тупая? Больно же! – разъяренно завопил савант.

Занесенный для повторного удара сук замер. Нежить не ощущает боли. А значит… значит, перед ней живой человек!

– Так ты савант или не савант? – спросила Таня, все еще держа дубину наготове.

– Отстаньте от меня, ослы!.. Сами вы саванты! Мамонты припадочные! – пробурчал путник, отпуская Урга и поднимаясь.

Круглая шляпа и плащ с серебряными пряжками были потеряны в пылу боя. Да, ему было лет семнадцать-восемнадцать, не больше. Оттопыренные уши, нос картофельных очертаний, волосы ежиком… В памяти у Тани что-то на миг шевельнулось. Вдруг они виделись когда-то прежде? Или нет?

– Папочка мой дедуся! Эй, юный супруг, оставь в покое свой меч, или у тебя будут проблемы с медовым месяцем!.. Вот так! Больше никто ни на кого не кидается?

– Нет. Живи пока! – буркнул Ург, поднимаясь и отряхивая испачканную куртку.

– Вы так милы, сударь! Я просто млею от вашего великодушия!.. – хмыкнул путник. – Теперь можно и представиться! Ягуни – странствующий фокусник и телепат! Надо бы еще добавить великий, но я скромен.

– Странствующий фокусник? А почему на тебе была одежда саванта?

– О небо! Достали вы меня со своим савантом! – простонал Ягуни. – Это мой концертный костюм. Кон-церт-ный! Повторяю по слогам для особо одаренных! А носит такой кто-нибудь еще или нет – мне плевать.

– А вот и нет! Не плевать! – прищурившись, сказал Ург. – Спорю, ты нарочно его носишь, чтобы спокойно шляться по лесам. Ни один приличный разбойник не станет связываться с савантом. Надо быть последним идиотом, чтобы выпустить в саванта стрелу. Да или нет?

Ягуни постучал согнутыми пальцами себя в грудь.

– Идиотов все равно хватает. Именно поэтому я ношу заговоренную рубаху! Самый хороший лучник промажет в меня с трех шагов.

– Это если не протрет глаза дулей! Я всегда так делаю, – уточнил Ург.

– Папочка мой дедуся! Оно и видно! – парировал Ягуни. – Да и вообще я человек мирный. Не могу убить даже таракана… Мне тут одна гадалка сказала, что тараканы – это наши умершие родственники. Вдруг я тоже умру и стану тараканом?

– Значит, ты не нежить… А почему ты говорил, что спал на кладбище? Врал? – спросил Ург.

– Запомни раз и навсегда, детка! Я никогда не вру! Я творчески импровизирую!.. – рассердился Ягуни. – И потом я действительно сегодня спал на кладбище. Прилег на лавочку. Птички поют, солнышко печет… К тому же на кладбищах мне отлично работается. Там вечно шляются толпы жвачных человекоподобных, которым плевать на скорбь. Они только и делают, что глазеют на плиты да подсчитывают, кто сколько прожил. «О, этот чувак долго жил! Зырь, а та телка совсем молодая окочурилась! Я бы с такой прошвырнулся… А у этого фамилия подозрительная! Пусть берет лопату и перезакапывается в другом месте».