Россия и Англия в Средней Азии - Михаил Терентьев

Генерал Колпаковский уведомил Якуб-бека об отъезде генерал-губернатора и, заметив ему несоблюдение в письме известных правил вежливости, потребовал выдачи разбойников Омара и Койчи, ограбивших Токмакского уездного начальника {44} и возвращения захваченных ими пленных.

Якуб-бек тотчас же послал отряд в кочевье этих разбойников, захватил их, но оставил у себя в Кашгаре, как бы в залоге до возвращения Шади-Мирзы, за которого он как будто боялся. Так можно заключить, во-первых по этой мере и, во-вторых, по выражению: «один человек куда ни шел». Пленных же (писаря Розлина и волостного управителя Кельдыбека) прислал в Верное.

Между тем генерал-губернатор разрешил посланцу ехать в С.-Петербург, где и принял от него письмо Якуб-бека, уведомлявшего, что купец Хлудов принят им хорошо, и что если торговля была запрещена, то лишь потому, что государство его весьма бедно и не может доставить русским никакой выгоды. В ответе своем генерал-губернатор изложил взгляд на значение торговли вообще, без отношения к богатству или бедности стран, входящих в сношения; за тем высказал необходимость равноправности этих сношений для обеих сторон, и предложил подписать взаимные обязательства, относительно: 1) свободного допуска купцов во все города Кашгарии и России, 2) учреждения караван-сараев везде, где это будет признано полезным, 3) учреждения караван-башей, где пожелает купечество, 4) равномерности пошлин в 1/2 стоимости или в 2 1/2 и, одинаково с туземных и русских купцов и 5) свободного пропуска чрез Джитышарские земли в соседния с ними страны.

Условия эти, как видит читатель, тождественны с обязательствами, принятыми в начале 1868 года коканским правительством. Посланец, вдоволь насмотревшись петербургских диковинок (преимущество осталось за цирком Гинне), заручился предохранительным свидетельством от ахуна (мусульманский начетчик в конвое), что во все время пребывания в Петербурге он «молился Богу непрерывно и ходил в мечеть постоянно» и затем выехал обратно, в конце января 1869 года. В начале апреля получено было в Ташкенте письмо, в котором Якуб-бек благодарил за подарки, присланные с Шади-мирзой и обещал позаботиться о купцах, с условием однако, чтобы наши отряды не переходили границу. «Для прохода караванов и купечества, говорилось в письме, необходимо спокойствие и безопасность, а для этого нужно определить границу... затем уже пусть приезжают купцы хоть из России, хоть от других народов».

Зная, что Якуб-бек не признает наших трактатов с китайцами {45} генерал-губернатор постарался внушить ему уважение к договорам вообще и в письме, от 12-го сентября 1869 года, написал следующее: «вы пишете, что прежде всего, для спокойствия и безопасности купцов и караванов, необходимо определить границу между русскими владениями и землями, вами управляемыми. — Вспомните, что граница эта еще 5 лет тому назад была установлена между Белым Царем и тогдашним законным владетелем Кашгарии — Богдыханом. — Хотя с тех пор, вследствие внутренних смут, Кашгария и перешла из под владычества Китая в ваши руки, но это ни каким образом не может влиять на утвержденную границу. — Поэтому теперь не будет и речи между нами об изменении оной». При этом было прибавлено, что если эта граница ему неизвестна, то для обозначения ее на самом месте, будут посланы доверенные лица, которые и поставят знаки. Затем генер. губернатор просил подписать и выслать ему один из двух экземпляров условий, посланных с мирзой.

Это письмо осталось без ответа и без последствий. Условия не были приняты и купцы наши встречали те-же притеснения, что и прежде.

Между тем, судя по известиям из разных источников, Якуб-бек старался войти в дружеские сношения с дунганами и таранчами, но те, как видно, не вполне ему доверяли и все посольства его к ним возвратились без результатов. Тогда Якуб-бек переменил образ действий и, придравшись к первому случаю, пошел, в начале 1870 года, на дунган войною. Поводом к войне послужили торгоуты-калмыки, кочующие в числе 40 т. кибиток в плодороднейшей долине р. Юлдуз и происходящие от тех калмыков, которые, вместе с ханом Убаши, бежали в 1770 году с левого берега Волги. Проживя около ста лет совершенно спокойно под властью Китая — калмыки эти утратили всякую воинственность и потому поочередно признавали власть каждого из своих соседей: дунган, таранчей и кашгарцев, между землями которых тянутся Юлдузские горы.

Вопрос: кому наконец владеть торгоутами, и был поводом к войне. — Сначала дунгане имели успех и захватили города: Карашар, Куча, Коль и Сайран, но, узнав о приближении Якуб-бека, они бросили захваченные города, ограбив предварительно тамошних купцов, истребив множество народа и забрав с собою мальчиков (вступать в браки с сартянками им было запрещено китайцами и это сохранило у них до сих пор силу закона). — Войска Якуб-бека осадили Турфан и, после четырех-месячной осады, взяли его в июле 1870 года.

Жители г. Хами — китайцы, в отомщение дунганам за все прежнее, охотно помогали Якуб-беку. Хами совершенно отрезан от Пекина и действовал независимо от центрального правительства.

Таранчи в войну не вмешивались, чувствуя свое бессилие пред Якуб-беком и не желая помогать ни своим врагам дунганам, ни кашгарцам, издавна глядевшим на Кульджу как на добычу.

Таранчи не могли бы сопротивляться долго и одним дунганам, если бы последние не были в то-же время заняты движением китайцев на Хами и Барколь.

В случае успеха кашгарцев в Урумци — они могли бы обратить свое оружие на таранчей и Кульджа сделалась-бы легкою для них добычею, — так как со стороны Урумци Илийская провинция еще более доступна, чем со стороны Кашгара, через Музартский перевал.

Нам не следовало быть застигнутыми врасплох и потому мы должны были заранее принимать меры и предупреждать неблагоприятные для нас случайности. — Музартский перевал, со своими ледниками, узкими тропинками по карнизам скал, и животрепещущими мостиками из жердей — представляет множество неудобств для караванов: во льду приходится вырубать ступеньки, а на узких карнизах, где вьюки задевают за скалы — приходится развьючивать лошадей и переносить вьюки на руках. Очевидно, что для движения войск Музартский перевал не весьма удобен; но здесь, где война состоит чаще из набегов легкими отрядами — перевал этот приобретает важное значение, тем более, что другого по близости не имеется и, что против таранчей, вооруженных по преимуществу холодным оружием (захваченные у китайцев ружья и пушки, за неимением пороху, остаются большею частью без употребления), кашгарцам можно обойтись без артиллерии и тяжестей.

Для предупреждения такой, весьма для нас невыгодной, случайности, мы решились занять выход из Музартского прохода, что казалось тем необходимее, что близость этого перевала к нашим границам, проходящим здесь всего в 50-ти верстах, мало обеспечивает нас от чьих либо вторжений.

В случае подтверждения слухов о намерении Якуб-бека занять Илийский округ, генерал-губернатор решился предупредить его на этом пункте.

Рассчитывать на восстановление в Кашгаре власти Китая почти невозможно, потому что Кашгар заслонен от Китая дунганскими владениями, а дунгане вот уже 12 лет, пользуются полною независимостью. Весьма легко можно предположить, что китайская империя, раздираемая постоянными смутами, откажется наконец от мысли подчинить себе отпавшие западные провинции; может быть уже и отказалась, но по весьма понятным причинам не сознается в этом, не смотря на категорические запросы нашего министерства иностранных дел.

Отношения-же наши к Кашгару были все время крайне натянуты: Якуб-бек не выдавал по нашему требованию захваченных им разбойников, не утверждал посланных ему условий относительно свободы торговли, притеснял наших купцов и в то-же время предоставлял англичанам, по уверению их самих, всевозможные льготы, получая от них за то ружья для своей армии и проч.

Если англичане боятся нашего вторжения через Кашгар, то в такой же, если не в большей степени и мы можем опасаться вторжения англичан, которые, к тому же, стоят в более благоприятных условиях.

Владея краем более ста лет, располагая неисчислимыми богатствами этой колонии, англичане устроили уже сеть телеграфов и железных дорог, развили речное пароходство, фабричную промышленность и проч. — словом, стали твердою ногою в Индии.

Если при всех этих условиях англичане считают необходимым подчинить Кашгар своему влиянию, чтобы составить себе живой оплот против вооруженного нашествия, то мы, не имея на своей стороне ни одного из перечисленных условий, имеем за то большее, чем англичане, основание за себя опасаться, а потому должны и сами принимать соответствующие меры против происков, соперничествующей с нами нации.

Нет сомнения, что все возгласы англичан о наших замыслах, об опасности, какой подвергается Ост-Индия от соседства с нами, вся эта тревога есть только уловка, с целью возбудить общественное мнение и задержать наше движение в Азии.