Блудная дочь - Джеффри Арчер

Он перехватил другое такси и велел водителю следовать за первым.

Когда машина проехала мимо дома, возле которого они обычно расставались, Ричарду стало не по себе. Такси, что шло впереди, проехало ещё сотню метров и остановилось перед недавно построенным кондоминиумом, на входе в который стоял привратник в ливрее, открывший перед Джесси дверь. Со смешанными чувствами гнева и удивления Ричард выскочил из машины и пошёл к двери, за которой исчезла Джесси.

— Девяносто пять центов, старина! — услышал он голос позади себя.

— О, извините! — Ричард сунул руку в карман, вытащил пятидолларовую банкноту и быстро протянул водителю, не интересуясь сдачей.

— Спасибо, приятель! — поблагодарил водитель. — Кому-то сегодня крупно везёт.

Ричард побежал к двери и догнал Джесси возле лифта. Он зашёл с нею в лифт, а она уставилась на него, не говоря ни слова.

— Кто ты такая? — потребовал ответа Ричард.

— Ричард, — начала она, заикаясь. — Я собиралась всё рассказать тебе сегодня вечером. Мне никак не удавалось найти для этого подходящий момент.

— Чёрт возьми, теперь тебе придётся это сделать! — воскликнул он, выходя из лифта и врываясь следом за ней в квартиру. — Три месяца ты морочила мне голову всевозможным враньём. Пришло время узнать правду!

Он решительно прошёл мимо неё, а она беспомощно стояла в прихожей. Холл при входе, большая комната с красивым восточным ковром на полу и бюро в георгианском стиле. Прекрасные антикварные часы рядом со столом, на нём ваза со свежесрезанными анемонами. Комната была обставлена красиво — даже по стандартам собственного дома Ричарда.

— Чудное местечко обеспечила себе продавщица универмага! Интересно, какой из твоих любовников за него платит?

Джесси ударила его по щеке так сильно, что у неё заболела ладонь.

— Как ты смеешь? Убирайся из моего дома!

Девушка произнесла эти слова и заплакала. Она не хотела, чтобы он уходил, — никогда. Ричард обнял её.

— О боже, извини! — сказал он. — Это ужасные слова. Пожалуйста, прости меня. Просто я тебя очень люблю. Я думал, что хорошо знаю тебя, а теперь оказывается, что я ничего о тебе не знаю.

— Ричард, я тоже люблю тебя. Извини, что тебя ударила. Я не хотела обманывать тебя, и у меня больше никого нет, честное слово! — Её голос задрожал.

— Пожалуй, пощёчина — ничто по сравнению с тем, что я заслужил, — сказал он и поцеловал её.

Они крепко обнялись и некоторое время неподвижно сидели на диване. Ричард нежно гладил волосы Джесси, и вскоре её слёзы высохли. Она хотела попросить его помочь ей раздеться, но не говорила ни слова, лишь тихонько теребила пуговицы на его рубашке.

— Ты хочешь переспать со мной? — спросила она тихо.

— Нет, — ответил он, — я хочу, чтобы ты не дала мне спать всю ночь.

Не говоря больше ни слова, они разделись и занялись любовью, нежной и стеснительной, боясь сделать другому больно и отчаянно пытаясь доставить друг другу радость. Наконец она положила голову ему на плечо, и они заговорили.

— Я люблю тебя, — сказал Ричард, — с того самого момента, когда первый раз тебя увидел. Ты выйдешь за меня? Потому что мне совершенно наплевать на то, кто ты, Джесси, и чем занимаешься, но я твёрдо знаю, что оставшуюся жизнь должен провести с тобой!

— Я тоже хочу за тебя замуж, Ричард, но сначала я расскажу тебе всё. Меня зовут Флорентина Росновская, — начала она и поведала Ричарду всю свою жизнь. Флорентина объяснила, почему она назвалась именем Джесси Ковач, — чтобы в магазине к ней относились как к обычной продавщице, а не как к дочери Чикагского Барона. Ричард не перебивал её, а когда она закончила, не произнёс ни слова.

— Ты не перестал любить меня? — спросила она. — Теперь, когда ты знаешь, кто я такая?

— Дорогая, — произнёс Ричард очень тихо, — мой отец ненавидит твоего отца.

— Что ты имеешь в виду?

— Именно то, что сказал. Я единственный раз слышал, как в его присутствии было упомянуто имя твоего отца, и он вышел из себя, сказав, что у твоего отца нет иной цели, как разорить семью Каинов.

— Почему? — воскликнула шокированная Флорентина. — Я никогда не слышала о твоём отце. Откуда они знают друг друга? Ты, наверное, ошибся.

— Хотел бы я, чтобы так оно и было… — И Ричард повторил то немногое, что узнал от матери о ссоре их отцов.

— О боже! Так вот о каком «Иуде» говорил мой отец, когда закрывал свои счета в банке, работавшем с ним в течение двадцати пяти лет. И что же нам делать?

— Сказать им правду: что встретились мы случайно, влюбились, а теперь собираемся пожениться, и ничто не может остановить нас.

— Давай подождём несколько недель, — предложила Флорентина.

— Почему? — спросил Ричард. — Ты думаешь, твой отец сможет отговорить тебя?

— Нет, Ричард, — сказала она, нежно гладя его и кладя голову ему на плечо. — Этого не случится, дорогой. Но давай посмотрим, не можем ли мы сделать это постепенно, не ставя их перед свершившимся фактом. Может быть, их ненависть остыла, а ты этого не заметил. В конце концов, ты же сам сказал, что проблемы у группы «Ричмонд» были двадцать лет назад.

— Нет, их ненависть друг к другу столь же сильна, уверяю тебя. Мой отец будет в ярости, когда увидит нас вместе, я уж не говорю о нашем браке.

— Тем больше причин подождать немного и не оглушать их этой новостью. Нам нужно время, чтобы найти лучший способ сообщить им.

— Я люблю тебя, Джесси! — сказал он и поцеловал её.

— Флорентина.

— Вот ещё одно, к чему мне придётся привыкать. Я люблю тебя, Флорентина!

* * *

Ричард выделил полдня в неделю на изучение усобицы между двумя отцами, но через некоторое время она стала всё сильнее занимать его, и он даже начал пропускать лекции. Попытка Чикагского Барона вывести отца Ричарда из состава правления его собственного банка могла бы стать отличной темой для рассмотрения на занятиях в Гарвардской школе бизнеса. Чем больше Ричард узнавал, тем яснее понимал, что его отец и отец Флорентины — непримиримые и сильные враги.

Флорентина взяла выходной в «Блумингдэйле» и слетала к матери в Чикаго, чтобы сообщить ей о том, что случилось, и уговорить рассказать ей всё, что она знает о ссоре Уильяма Каина и Авеля Росновского. После этого разговора у Флорентины ещё теплилась надежда, что мать преувеличивает, но несколько точно сформулированных вопросов за обедом с Джорджем Новаком сделали болезненно очевидным тот факт, что Софья всё описала точно.

Каждые выходные они обменивались знаниями, приобретёнными за неделю и лишь укреплявшими их уверенность в глубине взаимной ненависти отцов.

— Как же всё это низко! — воскликнула Флорентина. — Почему бы им не встретиться и не поговорить друг с другом? Я думаю, они вполне бы нашли общий язык.

— Согласен, — поддержал её Ричард. — Но кто из нас скажет им об этом?

— Рано или поздно нам обоим придётся сделать это.

Шли недели, и Ричард был с нею внимателен и добр, пытаясь регулярными походами в театр, нью-йоркскую филармонию и долгими прогулками по парку отвлечь её внимание от проблемы «рано или поздно», однако все разговоры всегда возвращались к их родителям.

Даже во время виолончельного концерта, который он устроил в её квартире, Флорентина постоянно думала об отце. Ну почему он так упрям? Соната Брамса закончилась, Ричард отложил смычок и посмотрел в её серые глаза.

— Скоро нам придётся им сказать.

— Я знаю, что мы должны сделать это, но мне не хочется причинять боль отцу.

— Я знаю.

Она опустила голову.

— В следующую пятницу папа возвращается из Вашингтона.

— Значит, в следующую пятницу, — сказал Ричард, не выпуская любимую из объятий.

Смотря вслед отъезжающей машине Ричарда, Флорентина подумала, хватит ли у неё сил сохранить свою решимость.

В пятницу Ричард сбежал с утренней лекции и пораньше уехал в Нью-Йорк к Флорентине.

Они провели время за обсуждением того, какие слова скажут своим родителям. Покинув квартиру Флорентины, молодые люди двинулись по Пятьдесят седьмой улице и на Парк-авеню остановились на светофоре.

— Ты выйдешь за меня?

Встревоженная предстоящим разговором с отцом, Флорентина меньше всего ждала такого вопроса. По щеке её потекла слеза, совершенно неуместная в этот самый счастливый момент её жизни. Ричард достал из маленькой красной коробочки кольцо с сапфиром и бриллиантами, надел ей на палец и попытался поцелуем остановить слёзы.

Они условились встретиться в квартире Флорентины, после того как испытание будет позади.

Ричард шёл по Парк-авеню и думал о том, что скажет отцу.

Он нашёл отца в гостиной.

— Привет, Ричард, я надеялся, что ты придёшь пораньше.

— Мне пришлось встретиться кое с кем до того, как прийти домой.