Праздник покойной души - Валентина Андреева

– И голос! Этот голос «с того света»! У сиделки была прекрасная возможность записать на диктофон стенания Антонины Генриховны перед смертью. Не удивлюсь, если эта таинственная сиделка ускорила момент смерти ее матери… Жаль, не можем поговорить с самой Милочкой. Нужны, ох, как нужны подробности о Елизавете. А какие ей Милка дифирамбы пела, а?!

– А что, если Милка и поручила сиделке избавиться от собственной матери? – брякнула Наташка, и мы разом умолкли.

С такой точки зрения я всю эту историю не рассматривала. Подумав, поинтересовалась:

– Зачем?

Наташка вообще не думала, ответила сразу:

– Действительно, зачем сиделке подгонять момент смерти Антонины, лишая себя хорошего заработка? Только за крупное вознаграждение! И вообще, кому и зачем все это надо? В первую очередь, зачем все это надо нам – во всем этом копаться?

– А мы больше и не будем, – легко согласилась я. – Решили же. Завтра уговорим кошку переехать… Нет, ее желание меня тоже не интересует. Переедет как миленькая! Меня даже не интересует желание Анастас Ивановича. Обеспечим Фимке принудительное вселение в ее квартиру. Пусть только попробует выселить несчастную сироту!

Наташка прыснула:

– Ага! Мы – принудительное вселение, а Анастас – принудительное выселение. И будет у нас переходящая черно-белая кошка. Нет! Мы пойдем другим, деликатным путем. Но пока еще не знаю, по какой дороге. Да, пожалуй, лучше и не знать. Возьмем Анастас Ивановича на абордаж экспромтом без предварительных переговоров. Для ее же пользы. А уж как ее муженек обрадуется! Хоть на пару минут, да без присмотра останется. Хлебнет свободы за счет кошки, а нам спасибо скажет. Лишь бы не захлебнулся. С непривычки-то.

Я тихонько засмеялась, представив счастливого Степана Ивановича на свободе безнаказанно спускающего в унитаз ежедневную порцию изрядно поднадоевшей овсянки. Но тут же вспомнила бледное до синевы лицо Григория с забинтованной головой. «Шапочка Гиппократа», как пояснил врач. Мне показалась довольно неуместной такая шутка. Милиция в этот вечер тоже неуместно шутила. Оказалось, что врач – человек достаточно серьезный. В ответ на мое резкое замечание так же резко заметил, что незнание медицинских терминов не освобождает от ответственности за оскорбления.

В суматохе мы не поинтересовались, в какую именно больницу повезли Григория, и от этого стало совсем плохо.

– Завтра надо выяснить, куда отвезли Фимкиного кормильца, – читая мои мысли, заявила подруга. – Кстати, тебе ничего не подсказывает кошкино имя?

Я добросовестно задумалась, но не выжала из себя ни одной догадки, позволяющей судить о связи с событиями преступлений. И правильно, что не выжала. Оно имело отношение к Анастас Ивановичу.

– Не мучайся зря. Даю наводящий вопрос: «Какая у Анастас Ивановича любимая передача?»

– «Аншлаг», кажется…

– Во-во! Вся в нее… Я точно знаю время передачи – у меня стена, примыкающая к ее комнате, в это время трясется в стремлении стереть все границы между нашими квартирами. Это Анастас тихо веселится. А кто у Анастаса любимый герой «Аншлага»?

– Н-не помню… Шифрин, кажется…

– Не кажется! Так и есть на самом деле. Это тебе ни о чем не говорит?

Я немного пораскинула умом и догадалась:

– Шифрин – Ефим, как-то слышала по телевизору, что друзья называют его Фимой. А кошка – Фимка.

– О! В самую точку! Они – два сапога пара! Вот тебе и версия для Анастас Ивановича: у Фимы Шифрина возникла тупиковая ситуация, не важно, что именно вызвало эту тупость… в смысле, тупиковость. Главное, что эта ситуация есть. Ему срочно нужно пристроить обожаемую им кошку Фимку на пару недель в исключительно надежные руки. Надежнее рук Анастаса нет на всем белом свете. Они у нее под стать габаритам тела – размером с совковую лопату. Завтра без проблем сбагрим ей кошку. Не посмеет она отказать любви всей своей сознательной жизни.

– Наташка, ты…

– Знаю, я – ужасный человек! На сей раз именно я втянула тебя в историю. Не обижайся.

– Долг платежом красен, – вздохнула я. – Потихоньку расплачиваюсь… Ладно, надо позвонить Алене, что скоро будем.

В поисках своего мобильного телефона я дважды перерыла всю сумочку. От третьей попытки отказалась – уже дошло, что, скорее всего, оставила его у Милочки на кухне. Ну что за невезуха! Завтра наверняка Димка будет звонить во все колокола о своем скором прибытии. Еще подумает, что специально не отзываюсь!

– Возвращаться не буду! – сразу предупредила подруга. – На всякий случай возьми мой мобильник и проверь, может, он у тебя из сумки выпал и балдеет где-нибудь в машине. Не отзовется, сразу станет ясно – это судьба! Лишний раз тычет носом – завтрашняя поездка в этот гостеприимный загородный дом необходима.

– Сейчас позвоню и напугаю Фимку до потери сознания, – проворчала я, набирая свой номер. Как начнет мой мобильник под музыку по столу скакать!

– Да ладно, она ко всему привычная. Голосок покойной Антонины Владиславовны, на мой взгляд, похуже будет. И то она лапы не откинула.

Веселая мелодия и радостная вибрация моего телефона раздались из кармана шубы. И обрадовали меня несказанно. Кошка могла спать спокойно.

Весьма довольная находкой, я сунула руку в карман, почему-то оказавшийся мокрым, и вытащила родной мобильник вместе с брелком и тремя ключами. Не моими. Вот эта находка меня и озадачила: где я могла ее подхватить? Ну шариковые ручки – понятное дело. В какой бы отдел на работе я ни заходила, все сотрудники мигом их прячут. Можно было бы обозвать мои действия клептоманией, но, во-первых, ворую я их неосознанно, а во-вторых, также неосознанно оставляю потом где попало. В том числе и свои собственные. Опытные коллеги наносят на ценные экземпляры какие-нибудь метки – например, лаком для ногтей. Это позволяет сэкономить время в спорах о принадлежности…

Брелок был самодельным – просверленная, основательно затертая старинная монета. Довольно тяжелая. И я ее видела не далее как вчера вечером. Влад в спешке уронил ключи у двери квартиры. Причем дважды… Память услужливо напомнила и еще один эпизод: вот я на крыльце новостройки наклоняюсь, чтобы смахнуть рукой снег с сапог и замечаю…

– Нет! Этого просто не может быть!

В моем голосе было столько отчаяния, что Наташка удивилась:

– Что-то я плохо тебя понимаю: ты своего телефона испугалась или жалеешь, что не оставила его Фимке? Успокойся, он ей на фиг не нужен. А тебе просто надо как следует отдохнуть… Ну ты ж смотри, все назло делают! Этому козлу приспичило именно сейчас поворачивать, а я забыла перестроиться… Но удовольствия обвинить меня в невнимательности ему не доставлю! Будем поворачивать вместе с ним, если уж этому типу так неймется свернуть налево. В последний раз иду на поводу у «чайников»!

Натальино выступление меня отвлекло, я быстренько сунула брелок назад в карман, а мобильник вернула на законное место, в сумку, и выглянула в окно: справа и чуть впереди нас стояла обшарпанная бывалая «пятерка», выказывавшая явное желание свернуть налево. За рулем сидел наглый тип в каком-то тулупе и знаками уверял, что мы обе жуткие кретинки. Ну ладно, если бы хорошо знал нас…

Переулок, в который мы свернули назло типу и вперед него, долго тянулся и неожиданно закончился тупиком. Я бы даже сказала – глухим. Ни одной живой души рядом. И поговорить-то не с кем. Свет фар услужливо демонстрировал высокий бетонный забор, а по бокам – роскошную свалку. Машины, которой мы утерли нос на повороте, не было видно. Вероятно, водитель предпочел остановиться раньше. Там, где имелись чистые, необремененные мусором следы цивилизации.

– Куда это мы заехали? – запоздало удивилась подруга. – Знаешь, как-то здесь неуютно. Через забор мы не перескочем, а развернуться невозможно. На свалку тоже рановато…

Я молчала, озираясь по сторонам. Глаз порадовать нечем! Вдруг взгляд уткнулся в какой-то валенок с галошей, торчащий под углом в сорок пять градусов над одной из мусорных куч, украшенных остатками трудно определяемых предметов. Валенок показался обитаемым. Прямо на моих глазах он изобразил почти прямой угол и закачался из стороны в сторону.

– Фи-и-га себе! – глухо вякнула Наташка, как выяснилось, вместе со мной наблюдавшая амплитуду колебания валенка. – Не-ет, хватит с нас неприятностей! – повысила она голос, включила заднюю передачу и резко тронулась с места. – Думаешь, это просто валенок с галошей?

Я ни о чем не думала, кроме как о том, чтобы побыстрее отсюда убраться.

– Это ловушка! – возвестила Наташка, стараясь куда-нибудь не врезаться. – Блин! Ненавижу ездить задом!.. Из валенка непременно торчит какой-нибудь мужик. Достаточно живой, чтобы выписывать ногой кренделя. О! Слышишь? Поет! Веселится. А вдруг ему для веселья подружки нужны?!

Наташка прибавила скорость, и мы пробкой вылетели на более-менее освещенное пространство какой-то стройки. Там абы как развернулись и рванули к шоссе, с которого так необдуманно свернули.