Супермен для феминистки - Алина Кускова

– Значит, – домыслила блондинка, – она феминистка. Западная. А муж у нее, как восточная женщина.

– Ты думаешь, это был ее муж?

– Конечно, какой же кавалер припрется без цветов и даже не поцелует свою девушку хотя бы в щечку, – игриво заметила Анфиса, стреляя глазками.

– М-д-а, – протянул Федор.

– Сразу видно, что они поругались. У него был такой обозленный вид, а она бежала такая озабоченная. Разве ж она думала о работе и пакетах? – Анфиса, увидев, что тот никак не реагирует на ее кокетство, немного обиделась: – Гнать таких надо. Безответственных.

– Она пришла, эта Эллис, – сказал Федор, – ты отнеси пакеты ей сейчас. Завтра мне будут нужны подписанные документы.

Анфиса решила, что начальник не желает больше видеть у себя скандальной, наглой девицы и поэтому отправляет ее вон из офиса. Пожала плечами, собрала документы и пошла.

Она зашла не вовремя. Алевтина как раз получила еще одну эсэмэску. Текст был тот же, но с небольшим, но чрезвычайно важным дополнением: «Пока занят. Встретимся завтра». Несколько слов, решающих женскую судьбу. Эта судьба сидела и плакала, теперь от счастья. Сотрудницы сгрудились возле нее и успокаивали. Эллочка обещала завтра выполнить не только свою, но и Алевтинину работу, Стелла согласилась в случае нужды прогулять доберманшу, у которой нужда возникала каждые пять часов, Татьяна советовала надеть красное платье, Василиса согласилась «взять на себя Федора», в очередной раз сообщив ему о временной нетрудоспособности Алевтины Качалкиной.

Мотя наблюдал за Василисой, стоя в переулке, на который выходила боковая часть здания фирмы, и заглядывая в окно первого этажа. Там копошились женщины. Они толпились возле одной из сотрудниц и радостно хлопали в ладоши. Василиса была среди них и принимала активное участие в обсуждении непонятного события, ради которого работницы фирмы забросили свои дела. Мотя уже изрядно потаскался за Василисой по филиалам, успев на ходу перекусить парочкой беляшей с мясом неизвестного науке животного. На этот раз, заглядывая в окно бухгалтерии, Мотя уплетал пирожок с капустой. Но спокойно дожевать ему не пришлось, Василиса с виновницей обсуждения направились к выходу. Мотя навострил уши и сузил глаза. С его зрением минус шесть приходилось практически вручную корректировать зрение, наводя необходимую резкость.

Василиса вышла из офиса с Алевтиной, девушки, не оглядываясь по сторонам, пошли к автобусной остановке. Мотя достал мобильный телефон и позвонил шефу:

– Это, типа, та самая Василиса с, типа, подругой идет на автобус. Мне что делать?

Из трубки послышалась нецензурная брань, и Мотя грустно качнул головой. Придется тащиться за девицами, после чего до позднего вечера, пока в окнах Василисиной квартиры не погаснет свет, торчать под ее балконом. Мотя запихнул половину пирожка в рот и направился за Василисой.

– Постойте! – Неожиданно его путь преградил натренированный, судя по мускулам, мужик, который, по наблюдениям Моти, тоже часто заходил в этот офис.

Слишком часто для простого сотрудника. Наверняка мужик был каким-то менеджером высшего звена или чем-то подобным, других определений Мотя не знал, но и без них было ясно, что парень не промах.

– Му-му-му, – замычал Мотя, пытаясь быстро дожевать капусту в тесте. Выплевывать деликатес Мотя не собирался. – Му-му-муж, – он попытался сказать мужику, чтобы тот не мешал процессу еды и слежки.

– Я знаю, – сказал Федор, а это был именно он, – я знаю, кем вы ей приходитесь. – Он ухватил Мотю за рукав. – Не спешите, я собираюсь с вами серьезно поговорить! Почему вы ее преследуете?! Что она вам сделала?!

Мотя округлил близорукие косоватые глаза и быстрее заработал челюстью. Вот это да! У этой авантюристки есть защитники в этом офисе. Все ясно, одна шайка-лейка. Этот у них точно «крышует», засек, что за одной из баб, что работает под прикрытием, ведется слежка, и выскочил пугать. И кого? Его, Мотю! Матвея Подберезкина на испуг не возьмешь! Мотя проглотил пирожок в тот момент, когда Федор припер его к стенке.

– Я не посмотрю, что вы в два раза больше меня, – зашипел Федор ему в ухо, – и применю физическую силу. Оставьте девушку в покое. Она больше не желает иметь с вами никаких дел.

– Муж-муж-мужик! Ну, ты даешь! – Мотя взял Федора за грудки. – На кого гонишь?!

Федор понял, что драки не избежать, и начал первым. Он поддал Моте под грудь и попал в живот, где на удар остро отреагировало несметное количество выпечки. Последний пирожок полез назад. Моте стало так жалко возвращать его обратно, ведь пирог только-только успел попасть в желудок, что он прикрыл руками рот. Федор остановился, ожидая ответного удара, но его не последовало. Вернее, произошла небольшая задержка, во время которой Мотя пытался заглотить шустрый пирожок. Этой задержкой воспользовался Федор для того, чтобы еще больше раскрыть Моте суть своих претензий.

– Ты понял, шкаф?! Чтобы больше рядом с Эллис я тебя не видел! – Федор решил, что достаточно убедил оппонента, и собрался уходить прочь.

Никогда еще в жизни он не видел такого звездного неба, как на этот раз. Оно переливалось цветами радуги, рассыпало в разные стороны искры… Когда Федор очнулся, он понял, что искры сыпались из его глаз. От удара могучего кулака Моти, который тоже воспользовался задержкой и, вернув пирожок назад, застал расслабившегося соперника врасплох. Федор поднялся на ноги и осмотрелся, Василисиного мужа и след простыл. Некому было давать сдачи. «Испугался все-таки, гад», – подумал довольный Федор и сплюнул на землю багровую лужицу. В ней сразу же оказалось белое вкрапление, на которое тот не обратил внимания.

– Анфифа, – Федор поднялся к себе, замечая на ходу недоуменные взгляды сотрудников, – шо мной што-то не так?

Анфиса развела руками и принялась нервно накручивать блондинистую прядь на пальчик. Она глядела на него и думала, что сказать сначала. То, что у Федора под глазом здоровенный, на полщеки, синяк? Или то, что у него недостает переднего зуба? Может, лучше акцентировать его внимание на том, что его дорогой костюм безнадежно испорчен? Хотя, в данный момент его наверняка бы обрадовал тот факт, что туфли практически не пострадали. Носки, по всей видимости, тоже остались целы. Анфиса решила ободрить Федора и для начала улыбнулась ему пленительной улыбкой, на которую только была способна. Но Федор пожал плечами и прошел в кабинет.

Мотя проводил подружек до Алевтининого подъезда. Пока они расставались у дверей, его обиженный желудок начал так бурлить, будто собирался варить самогон из своего содержимого. Моте пришлось отскочить на несколько метров подальше, чтобы вопиющие звуки не доносились до нежного девичьего слуха. Но с такого расстояния ничего не было слышно. Если бы Мотя мог читать по губам, то он бы сразу понял, что подруги говорили про грядущее свидание одной из них. Но читать по губам Мотя не умел. Потому из обрывков доносимых до него фраз он составил следующую картину чудовищной расправы над представителем мужского сообщества.

– Вопрос жизни и смерти… – говорила одна, та, что была посимпатичней.

– Только красное. Сыщик должен упасть замертво! – отвечала ей кровожадная Василиса.

Что после таких слов можно было подозревать? Только то, что думал Мотя: девицы решили замочить мужика по кличке Сыщик. Василиса к тому же требовала море красной крови. По Мотиной шкуре пробежала нервная дрожь. Да, эта Василиса не тот мужик в переулке. Ее голыми руками не возьмешь. Нужен план. Четкое представление о том, каким образом заманить ее в расставленную сеть. Но об этом уже пусть позаботится шеф. На то он и шеф, чтобы всякие планы составлять, а он, Матвей Подберезкин, сегодня доведет Василису до подъезда и отчалит восвояси. Если попытаться зажать ее на темной площадке, она заверещит так, что переполошит всю округу. Испугается, начнет осторожничать, тогда ее ничем не возьмешь.

Подруги еще долго обсуждали завтрашний день. Моте до такой степени надоело стоять за деревом, что он был готов выскочить и задушить болтливых девиц собственными руками. Только то, что пока он будет душить одну, вторая завизжит, как будто ее режут, а не душат, останавливало Мотю. По пятому разу до него донеслось про «только красное», в десятый раз он услышал, что Сыщик должен выпасть в осадок, в сотый раз подруги пожелали друг другу спокойной ночи. И после такого кровожадного плана они смогут спать спокойно? Мотя покачал головой. А шеф называет его бессердечным! По сравнению с этими валькириями он – ангел, хоть и падший. Пока они целовались на прощание, Мотя не выдержал и плюнул. Ему было противно смотреть, как целуются две лесбиянки. «Точно, – догадался Мотя, – они из этого общества. Тогда все объясняется просто. Василиса возвратила деньги потому, что получила их от мужчины. Убивать они, кстати, тоже собираются мужчину. И еще неизвестно, сколько на их счету трупов». Становиться одним из них Мотя не хотел. Как только подруга Василисы скроется в подъезде, та почапает к дому. Он проводит ее и отправится есть, кушать, жрать! Желудок немедленно отреагировал на призыв.