Дорога в Анкорн - Рина Эйртон

может уснуть? Забыть обо всем плохом хотя бы на несколько часов? Разве это так трудно? Недовольно фыркнув, Эбби легла на спину и начала рассматривать трещины на потолке.

В доме стояла давящая тишина. Майкл ушел на свидание, бросив вполне однозначный намек: его вечер плавно перерастет в ночь. Конечно, он пытался выразить свое негодование из-за нахождения Луи и Эбби у себя дома, тем более без него, но Калвер умудрился убедить друга в том, что оставаться им просто необходимо. Майкл в ответ махнул рукой и скрылся за дверью.

Как только он ушел, Луи сел за свое любимое дело. Склонившись над альбомом в черной обложке, он легкими движениями вырисовывал чей-то силуэт. В такие моменты внимание его сосредотачивалось только на чистом листе бумаги. Парень словно забывал обо всем, погружаясь в свой нарисованный мир. Мир, выдуманный только им и для него. Эбби знала: отвлекать Калвера бессмысленно, поэтому вечером удалилась в спальню.

Казалось, что прошла целая вечность. Ночь тянулась бесконечно долго. Но циферблат красного будильника показывал только час ночи. Эбигейл свесила ноги с кровати, касаясь голыми пятками холодного деревянного пола. Холод дома чувствовался сквозь пуховое одеяло, которое набросила на плечи девушка, чтобы хоть немного согреться. В горле пересохло, а потому пришлось выбраться из комнаты на кухню. Хотя кухней она называлась с трудом: от гостиной отделялась только низкой барной стойкой.

Эбби старалась не шуметь, чтобы не разбудить соседа. Но тишину прервала отнюдь не она. Диван заскрипел, и послышался сдавленный всхлип.

– Луи? – чуть слышно позвала девушка, но ответа не получила. Тогда она подошла к дивану, вглядываясь в темноту. Луи спал, но руки его нервно дрожали. Одеяло, откинутое в сторону, смялось, а подушка лежала на полу. Парень неслышно прошептал что-то и снова всхлипнул.

Наклонившись, Эбби легонько коснулась его плеча. Луи дернулся и открыл глаза, с непониманием смотря на нее. Грудь его часто поднималась и опускалась, а в глазах блестели застывшие слезы. Моргнув несколько раз, он стыдливо отвернулся.

– Кошмар?

– Угу, – подавленно сказал он, теребя в руках простынь.

Эбби не знала, что можно сказать, чтобы успокоить Луи. Она прекрасно понимала, каково просыпаться посреди ночи в холодном поту и пытаться выкинуть страшные сны из головы. В такие секунды хотелось найти чьи-то руки, что могли крепко обнять, чьи-то слова, что могли успокоить и вернуть покой. Обнимать его девушка не решилась, а только опустилась на диван, сжимая уголки своего одеяла.

– Всё хорошо. Это всего лишь сон, он больше не вернется, – словно говоря маленькому ребенку, прошептала Эбби. Так мама успокаивала её, когда от страха перед новыми снами невозможно было заснуть.

– Это даже не кошмар… Это реальность. Правда, которую не хочется принимать, – подрагивающим голосом вымолвил он.

Эбигейл вопросительно взглянула на него. Ощутив ожидание в голубых глазах, парень только покачал головой. Он потянулся за очками, лежавшими на кофейном столике, но Эбби перехватила его руку.

– Ты можешь не рассказывать. Но я хочу быть уверена, что твои страхи не связаны с часами.

Луи потупил взгляд, словно девушка сделала что-то выходящее за рамки понимания.

– Это из-за Блэра. У меня до сих пор его лицо перед глазами.

Она кивнула, против воли возвращаясь мыслями в те ужасные события.

– Я понимаю. Но здесь нет твоей вины. Мы не знаем, что произошло на самом деле, и откуда взялся тот свет.

– Эбби… Я виноват. И даже не отрицай. То, что мы видели – реакция сломанных часов на попытку переместиться в прошлое. И весь этот ужас должен был произойти со мной, а не с ним. Я крутил завод, а не он, – поджав губы, сказал он.

Без очков Луи выглядел совершенно по-другому. Синие глаза парня чуть поблескивали, всё ещё храня память о потрясшем его событии. Эбигейл запнулась на слове, ощущая напряжение во всем теле собеседника. Хоть для Луи прошло целых три года, ужас того дня стал для него по-настоящему живым. Возможно даже больше, чем для Эбби.

– Это не просто свет, – продолжил он. – Что-то вроде энергии, заточенной в часах. Крутить сломанные часы – всё равно что совать вилку в розетку. И пострадать за это должен был я.

– Ты не мог знать, что так произойдет.

– Невежество – грех.

– Вовсе нет. Если бы мы заранее знали, что произойдет, то не допускали глупых ошибок в жизни.

Луи промолчал. Он подтянул к себе колени и опустил голову, сделавшись маленьким и хрупким. Эбби видела в нем всё того же двенадцатилетнего мальчика, несмотря на то что разница в росте была уже явно не в её пользу.

– Что стало с Блэром?

Парень сглотнул ком в горле и произнес:

– Он долго лежал в больнице. Потом уволился, так и не выходя на работу. Где он сейчас, я не знаю. Боюсь встретить его на улице… Я бы не смог смотреть Блэру в глаза. Его шрамы… Эту боль он пережил по моей вине.

Подавленный облик Луи заставил сердце сжаться. Он раскаивался как никогда искренне, его тоска угнетала девушку. Чуть помедлив, она положила голову на плечо парня. Тот удивленно вскинул брови, но не пошевелился.

– Лу, иногда мы становимся заложниками событий. Так сложилось. Прекрати винить себя во всем.

Он попытался улыбнуться кончиками губ, но улыбка получилась вымученной. Пальцы робко коснулись волос девушки, пропуская сквозь себя тонкие пряди. Чуть волнистые, темные, словно помутневший янтарь.

– Знаешь, я поняла, откуда знаю имя Аллана Кардека.

– М?

– Несколько лет назад ко мне в фейсбуке добавился человек с таким же ником. Это было очень странно. Никакой личной информации, ни фото. Даже возраст не указан. Он писал мне, долго писал, но нормальный разговор у нас так и не состоялся.

– Думаешь, что это был я? – парень остановился у кончиков волос, стараясь незаметно взглянуть на Эбби. – Я бы не стал разводить тайны, а сразу сказал, что я Луи. Луи, который когда-то был твоим другом.

– Но тогда мы с тобой еще не познакомились.

– Как не познакомились? Это было раньше пятого года?

– Нет, но… Я не знала тебя. И ты меня не должен был знать, ведь тогда я еще не переместилась в прошлое. Я вмешалась в ход времени. Боюсь, что из-за этого мое будущее поменяется. И вряд ли в лучшую сторону.

– А вдруг история циклична? Что если ты должна была вернуться в прошлое, чтобы получить то самое свое будущее?

– Должна? Хочешь сказать, что всё продуманно с самого начала? Зачем тогда изобрели часы, если прошлое изменить нельзя?

– А кто сказал тебе, что часы изобрели для переписывания истории? Мы не знаем их истинных целей. Так что ты не можешь опровергнуть мою теорию.

– Я не пытаюсь опровергнуть, Лу. Просто не понимаю. Почему этот Аллан так странно себя вел? Он не писал пошлостей или откровенного бреда, но почему-то…