Приказ есть приказ - Игорь Берег

В общем, улетал Евгений с Кубы с сожалением. Не удалось ему посмотреть как следует остров Свободы. А с другой стороны он что — на экскурсию сюда прилетал? Вот пусть и не ноет.

Да он, в общем-то, и не ныл. В конце концов, это была его первая операция, прошла она достаточно успешно (по крайней мере поставленные перед ним задачи он выполнил), многое повидал, многое узнал и многому научился. Чего еще желать? Даст Бог, еще удастся на Кубе побывать. Вот тогда все и посмотрит.

В Москве его также встретили и не кто иной, как Ступин. Лейтенант, одетый, правда, в «гражданку», ожидал сразу за таможенным контролем, который Евгений миновал очень быстро — нечего было ему предъявлять к досмотру, даже чемоданчик, с которым он улетал в Перу, остался на вилле в Лиме. Не стал его Миронов с собой брать, когда отправлялся в аэропорт. Ничего там особенно ценного не было, а руки на всякий случай должны быть свободными.

Сергей чуть обниматься к нему не полез на радостях от встречи. Но быстренько справился с чувствами, повел к своей машине, скромно стоявшей в отдалении от здания «Шереметьево-2». Расспросы начались сразу же, как только они тронулись с места.

Ступин просто горел желанием узнать, как прошла операция и что случилось в действительности, а не по слухам, которые бродят по Управлению. И вот тут Евгений не знал, как ему поступать. С одной стороны, конечно, впечатлений масса и поделиться с приятелем хочется. Но с другой, пожалуй, права он не имеет свободно трепаться об операции, хотя бы и с сотрудником того самого Управления. Начальству доложить все и в подробностях — это да, это он обязан. Без разрешения язык распускать, пожалуй, не стоило. Он так честно и сказал Сергею, попросив не обижаться. Тот, конечно, обиделся, правда, самую малость. И тут же, забыв про обиду, сам стал рассказывать о том, что знал.

Оказалось, операция прошла совсем не так хорошо, как представлялось Миронову. То есть задание группа Германа выполнила полностью: вывезла из страны всех, кого требовалось, и не дала американцам их перехватить. Более того, никого из группы американским спецслужбам тоже взять не удалось. Но…

База СОБ в Лиме перестала существовать. Человек, хранивший ее, а также его жена были захвачены и о нынешней их судьбе ничего не известно. Скорее всего, и не будет известно.

Только в части, выполненной Евгением, все прошло спокойно, без кровопролития. Нет, погибших среди членов группы нет, но двое ранены и довольно тяжело. Сейчас они на советском судне идут в Панаму, где самолетом их отправят в Союз. Эвакуировать вертолетами, как это сделали с остальными «германовцами», а также с вывезенными им людьми, не представилось возможным — ранения серьезны. Ступин не знал, кто именно попал под пули, но точно не командир. Работой Миронова довольны, и у него уже появилась кличка.

— Какая? — дернулся Евгений. Очень не хотелось, чтобы прилипло что-нибудь не очень лестное. Хотя с какой стати? Вел он себя, кажется, вполне достойно.

Сергей хихикнул.

— Турист!

Н-да, смешно. Не сказать, чтобы обидно, суть отражает довольно верно, но… Он что, по своей воле на Кубу залетел? Ладно, со стороны виднее. Турист, так Турист. Интересно, кто придумал?

А Ступин продолжал. Начальство находится непонятно в каком настроении. Вроде бы и операция проведена успешно, да вот последствия ее… Захваченные американцами люди, разумеется, были не очень большими шишками в агентуре СОБ, но все же кое-что знали. Да и раненые ни к чему. Не удалось исполнить все чисто и аккуратно. Теперь, конечно же, начнутся разборки: кто виноват, кто недодумал, не предусмотрел, не обеспечил. И тому подобное. Головы не полетят, может быть, даже звездочки останутся на своих погонах. Но ордена получат только те, кого ранили во время проведения операции. Остальным — благодарности и, может быть, денежные премии.

Евгений равнодушно пожал плечами. Ну, не дадут ордена, что из того? Значит, не заслужил. В глубине души он и сам чувствовал, что действительно не заслужил.

А вот то, что денежную премию могут дать — хорошая новость. Квартирку обустраивать надо, деньги ох, как нужны!

— Куда ты меня везешь? — поинтересовался он у Ступина. — В Управление?

— Нет, зачем же? На Полигон. Там теперь с месячишко посидишь, рапорты отписывая, да ведя здоровый образ жизни. Кроссы побегаешь, рукопашкой позанимаешься, теорию позубришь. Обычная процедура, не переживай. Остальные из вашей группы тоже туда подтянутся. Пообщаетесь.

Смысл такого карантина Миронов не понял. Ну, остальным «германовцам» пришлось повоевать. А он-то тут при чем? Провел несколько дней (не считая часов в полицейском управлении города Уачо) практически на курорте, ничуть не напрягаясь и не рискуя жизнью, чувствует себя великолепно. Зачем опять грузить его тренировками и теоретическими занятиями? Эхе-хе, служба государева. Пора бы уже и привыкнуть к тому, что, избрав военную стезю, он перестал принадлежать себе. А тем более теперь после перевода в СОБ. Все, вольных деньков уже не будет. Отсюда вывод: надо еще больше ценить те крохи свободы, которые иногда выпадают. И получать от этого максимум удовольствия.

На Полигоне все было именно так, как и предсказывал Ступин. Иногда Евгению казалось, что его вернули в Георгиевское отделение СОБ. Ну, разве что занятия и тренировки шли с меньшей интенсивностью. А так — очень похоже. Рапортов и докладных записок он за неделю написал целую стопу. Приходилось вспоминать все в мельчайших подробностях, и он не мог понять: то ли это обычная после каждой операции процедура, то ли начальство пытается докопаться до истоков и причин случившихся с группой майора Сидихина проколов. Кстати, никого из группы Миронов так и не увидел. Разместили, наверное, где-то в другом месте.

А кроме письменных рапортов, содержание их он не единожды докладывал серьезным людям, через день приезжавшим в лагерь и вызывавшим его на собеседование. Они никак не комментировали его рассказы, не критиковали и не одобряли его действия. Просто внимательно слушали, задавали вопросы, просили уточнить ту или иную подробность.

Только что наизнанку его не выворачивали. Но об одном, а именно — о «трофейной» зажигалке «Зиппо», он умалчивал во всех бумагах и устных беседах. Причем сам не зная, почему. Вот не хотел рассказывать — и все тут! Вряд ли сам факт отбора у американца Стивенсона его любимой игрушки мог повлиять на отношение начальства к Евгению. Но, с другой стороны, кто его, начальство, знает…

Истекла неделя изнурительных тренировок и не менее изнурительных «собеседований». Евгений уже вошел в ритм такой жизни, не нервничал, дав себе внутреннюю установку: «Так будет всегда». Тем не менее он не удивился, когда после обеда в пятницу его вызвали в канцелярию лагеря, выдали конверт с зарплатой за прошедший месяц, плюс очень солидную премию, пожали руку и сказали, что он теперь может отправляться домой и до понедельника абсолютно свободен. В понедельник же должен явиться, как положено, на службу в Управление. Все ясно, товарищ капитан?

Таким образом, у него появилось два полноценных дня, в течение которых он мог делать, что хотел и идти на все четыре стороны. Экая жалость, что неизвестен номер телефона Наташи! Можно было бы провести эти дни (а также ночи) совсем великолепно. Ну, да ничего, и так он что-нибудь придумает.

Но ничего придумывать не пришлось. Обо всем позаботился Серега Ступин. Похоже, его как прикрепили с самого начала к Миронову — помогать освоиться, так и забыли открепить. Ну что же, Евгений против такой опеки не возражал. Больше знакомых у него в Москве не имелось. Так что за эти дни много чего случилось веселого. Два молодых офицера-холостяка, да с деньгами, да в столице… Пусть воображение читателя дорисует все остальное.

…В понедельник в Управлении он наконец встретился с Сидихиным-Германом. И искренне этой встрече обрадовался. Был рад и майор. Выглядел он неважно. Оказалось, что кроме Лома и Ары, раненых серьезно, пулей задело и его, не сильно, однако майор потерял много крови. Но, как говорится — «остался в строю». Слон отдыхал, а раненых уже переправили в Союз, теперь они лежали в военном госпитале. Врачи обещали, что через некоторое время оба смогут вернуться к работе.

— Что же там случилось? — задал Евгений вопрос, который не давал ему покоя все это время. Ведь его в самом начале операции отделили от остальных и послали выполнять самую безопасную часть. Это понятно, не хотели новичка сразу бросать в огонь, сберегли. Пойди он вместе с остальными — сейчас мог бы не сидеть здесь. И даже не лежать в госпитале. — Почему группа под огонь попала? Что не так спланировали?

Ответ дался майору с видимым трудом.

— Спланировали все, как надо. Но у меня, да и не только у меня есть такое впечатление, что группу нашу ждали и к ее прибытию готовились. План операции разрабатывался и утверждался здесь, в Москве. И если там, — он мотнул головой, как будто указывал куда-то вдаль, — знали о нем, значит, в Управлении завелся «крот».