Пока смерть не разлучит нас - Мэри Джонстон

как она вскочила на ноги, охваченная детским воодушевлением и лучезарно прекрасная.

Я встал, чтобы пойти с нею, потому что было уже время ужина, однако тут же передумал и опять сел на траву.

– Идите в дом одна, – сказал я ей. – Там в кустах, у воды, прячется змея. Сейчас я убью ее и приду ужинать.

Когда жена моя ушла, я быстро покрыл десять футов, отделявших меня от илистой кромки берега, где густо росли ивы и камыш. Опустившись на колени, я наклонился, схватил за шиворот того, кто нас подслушивал, и из грязи, где ему было самое место, выволок его на берег.

Это был итальянский лекарь милорда Карнэла. Я видел его и прежде, и уже тогда во всем его обличье: в одетой во все черное тщедушной фигуре, узком лице, злобных глазках и тонких бледных губах, плотно обтягивающих блестящие зубы, мне почудилось что-то неизъяснимо мерзкое, так что смотреть на него было мне столь же противно, как и прикасаться к холодной скользкой коже змеи.

– Среди камышей и полузатопленных ивовых кустов не растут целебные травы, – сказал я. – Что же делает такой ученый доктор в таком неподходящем месте?

Он пожал плечами и быстро замахал костлявыми ручками, делая вид, что ничего не понимает. Я знал, что это неправда – с английским языком он был накоротке. Так я ему и сказал. В ответ он бросил на меня исполненный злобы взгляд и, продолжая пожимать плечами и жестикулировать, быстро затараторил по-итальянски. В конце концов, ничего от него не добившись, я, все так же держа за воротник, подтащил его к тому месту, где сад граничил с кладбищем, и дал ему такого пинка, что он растянулся между двумя могилами. Он тотчас поднялся, поправил одежду и удалился в сгустившихся сумерках, петляя среди могил. А я пошел ужинать и сообщил мистрис Перси, что змеи больше нет.

Глава XII, в которой я получаю предостережение и полагаюсь на Дикона

Незадолго до рассвета меня разбудил голос под окном.

– Капитан Перси! – крикнул он. – Губернатор просит вас немедля явиться к нему!

Я оделся и вышел, никого не побеспокоив. Торопливо пройдя по предрассветному холодку, я достиг площади почти сразу же вслед за стражником, который поднял меня с постели. Возле двери губернатора стояло несколько лошадей, оседланных и взнузданных, их поводья держали конюхи. И лошади, и люди были едва различимы в густом тумане. Я взбежал по лестнице в прихожую и постучал в дверь гостиной. Дверь распахнулась, я вошел и увидел мастера Пори, Ролфа, Уэста и других членов Совета колонии. Все они сгрудились вокруг большого стола в середине комнаты и возбужденно разговаривали. Губернатор был полуодет, Ролф и Уэст в сапогах и кольчугах. Между ними, держа шапку в руке и глядя то на одного, то на другого, стоял человек, запыхавшийся от быстрой скачки, в одежде, сплошь забрызганной болотной грязью и порванной колючками шиповника.

– Вы как раз вовремя, капитан Перси! – воскликнул губернатор. – Вчера вы сказали, что прочный мир с индейцами, которым кое-кто из нас бахвалился, это не более чем затишье перед бурей. И клянусь честью, похоже, вы оказались правы!

– А в чем дело? Что-нибудь стряслось? – спросил я, подходя к столу.

– Стряслось, да еще как! – ответил он. – Этот человек только что прискакал с плантаций, расположенных вверх по реке от Паспахега. Три дня назад этот дурак и задира из племени паспахегов, Нематтанау, которого наши прозвали Джек-Перо, заманил в лес торговца Моргана и там его убил. Вчера, желая показать, какой он храбрый, он подошел близко к дому Моргана, и слуги убитого пристрелили его. Потом они похоронили каналью и решили, что на этом все и кончится. Но три часа назад Чанко-христианин пришел к коменданту поселка и предупредил его, что паспахеги охвачены волнением и воины уже покрывают себя черной краской. Комендант тотчас послал гонца ко мне, и я решил, что самое лучшее – это отправить к ним вас с дюжиной человек, чтобы привести их в чувство. Нет, никакого боя, никакой драки быть не должно – я готов голову прозакладывать, что довольно будет одной демонстрации силы. Покажите им, что врасплох они нас не застанут, но речь ведите любезно. Чтобы они скорее успокоились, я посылаю с вами мастера Ролфа – его они послушают. Убедитесь, что черную краску они закрасили красной, дайте им бисеру, один или два ножа и возвращайтесь домой. Если что-то вам не понравится, разузнайте, где сейчас Опечанканоу, и я пошлю к нему посольство. Он нас любит и быстро прекратит любую смуту.

– Конечно, он нас любит, – сухо сказал я. – Как кот любит мышь, с которой играет. А теперь, сэр, раз мы должны отправиться немедля, я пойду за своим конем.

– Тогда встретимся на перешейке, – предложил Ролф.

Я кивнул и вышел. Уже светало. Когда я спускался по ступенькам, ко мне вдруг присоединился мастер Пори.

– Вчера я поздно лег, – сообщил он с важным видом и широко зевнул, – но теперь дело сделано, и я собираюсь опять пойти спать.

Я молча продолжал свой путь.

– Знаю, вы сейчас меня не жалуете, – продолжал он, глядя на меня искоса своими хитрыми веселыми глазками. – Вы считаете, что в то утро, за церковью, я был чересчур осторожен в выборе площадки для поединка и таким образом – увы! – задержал его, а там появился губернатор, и ваша дуэль окончилась ничем.

– Я считаю, что вы предупредили губернатора, – напрямик ответил я.

Он затрясся от хохота.

– Предупредил его? Еще бы! Разумеется, я его предупредил! Молодые глаза ни за что не углядели бы ни кротовой кочки, ни ведьмина кольца в траве, ни выступающего из земли корня, но с сединой, сын мой, к нам приходит мудрость. Как вы думаете, король отблагодарит меня?

– Вне всякого сомнения, – заверил его я. – И если вас такая цена устраивает, то бог в помощь.

К этому времени мы уже прошли половину улицы и дошли до гостиницы. В не закрытом ставнем окне над нами все еще горел свет. Внезапно он погас. В окне появился человек, посмотрел на нас и тут же отпрянул; потом наружу высунулась костлявая рука и тихо затворила ставень. Я узнал и эту руку, и лицо – они принадлежали тому самому господину, которому вчера на кладбище я дал хорошего пинка.

– Итальянский доктор, – проговорил мастер Пори.

Тон, которым он произнес эти слова, показался мне странным. Я взглянул на него, но по его толстому лицу и лукавым глазкам было невозможно что-либо прочесть.

– Итальянский доктор, – повторил он. – Если б на месте капитана Перси был мой друг, я бы посоветовал ему остерегаться итальянского доктора.

– Этот ваш друг наверняка был бы благодарен вам