Флибустьеры против пиратов Карибского моря - Леонар Дюпри

Наутро, лишь забрезжил рассвет и загавкали собаки, мы снова помолились, прося у бога удачной охоты, и отправились в лес на поиски дичи. Дойдя до определенного места, Лебланк сказал, что дальше пойдем попарно и что место сбора будет здесь. Наш отряд разделился. Дальше мы пошли уже вчетвером. Впереди Лебланк и Франсуа с ружьями, сзади я и Жак с мулами. Вскоре наши собаки обнаружили пасущихся диких коров и накинулись на них. Не успел я со своим мулом подбежать поближе, как грянуло два выстрела, затем еще два. Выйдя из лесочка, я увидел на поляне четырех убитых животных.

– Пьер, иди сюда, – позвал меня Франсуа. – Смотри, как нужно снимать шкуру и разделывать.

Франсуа стал ловко сдирать шкуру с дикой коровы, затем разделывать мясо на части. Он даже кости не выбрасывал, а разрубал и высасывал оттуда мозг, который был еще теплым. Это, как он говорил, самое большое лакомство, да и лекарство от всех болезней. Я брал шкуры и накладывал их на мула, затем Франсуа взял лучшее мясо для букана и немного для себя. Мы вернулись на стоянку, где слуги принялись варить из добытого мяса обед, сушить кожи и коптить букан. После молитвы и обеда все буканьеры немного отдохнули, затем направились посоревноваться в стрельбе. Они то стреляли по птицам, то по неживым мишеням. Например, выбрали апельсиновое дерево и палили по нему, стараясь сбить как можно больше плодов и не задеть ветки. Затем выбрали что-то вроде дикой сливы или груши, где плоды поменьше. Это все из-за того, что кто-то из буканьеров сказал, что только неумехи и мазилы выбирают себе дерево с большими плодами.

Бывает, что буканьеры стреляют и по диким лошадям, но уже не просто ради забавы, а для пользы. Из них мы вытапливали жир, меняли его у плантаторов на табак. Этот жир использовался для пропитки фитилей для ламп или фитилей для мушкетов и аркебуз. Сами же мы пользовались особыми буканьерскими ружьями из Дьепа и Нанта. Они были довольно короткими, с кремневым запалом. А лучшим порохом считался тот, что привезен из Шербура. Кроме этого мы покупали у плантаторов щенков и выращивали из них настоящих охотничьих собак, которых нередко выгодно продавали, поскольку те очень ценились. За такую собаку давали не меньше шести реалов.

Вот так я проводил время, позабыв о бесконечных опасностях, которые постоянно сопутствовали нам, когда я был с Жан-Клодом Особым. Оказавшись способным учеником, я быстро освоил науку слуги настоящего буканьера. Причем особого уважения добился своим умением быстро перезаряжать ружья. Поэтому когда буканьеры шли стрелять по сливам или апельсинам, то непременно брали меня с собой. Способу скоростной перезарядки, который я использовал, научил меня мой прошлый хозяин. Об этом я уже, кажется, рассказывал. Секрет его был прост. Бумажный патрон раскусывался зубами, покуда пуля была во рту, в ствол высыпался порох, затем выплевывалась пуля, а вместо утрамбовывания заряда шомполом использовался хороший удар прикладом о землю. Оставалось только насыпать пороху на полку. Пыж вообще не загонялся. Однако в связи с этим были и свои нюансы. Например, при такой зарядке нужно было использовать только один вид пороха, из Шербура. Остальной мог просто не воспламениться, так как в стволе был недостаточно утрамбован. А без пыжа нельзя было стрелять вниз, пуля могла попросту выкатиться из ствола раньше, чем ты нажмешь на курок. Поэтому лучше всего было стрелять с колена.

Однако именно когда ходил в слугах у Франсуа, я узнал все, что необходимо знать любому буканьеру: он должен ничего не бояться, вовремя приходить на выручку, метко стрелять, уметь готовить хороший букан, а главное, удачно его продавать. Когда я ходил с Особым, его вообще мало волновала пища. Только благодаря моим постоянным увещеваниям он добывал нам что-то на пропитание. Порой это была дикая свинья или корова. Особый вообще мало когда со мной разговаривал, поэтому я делал все так, как умел. А теперь научился различать разные куски мяса. Раньше я просто отрезал первый попавшийся шмоток, насаживал его на парку и вешал над костром. Когда верхний слой начинал подгорать, я его срезал, съедал и вешал кусок над пламенем снова. Я, конечно, слышал об особом копченом мясе буканьеров, но думал, что его также легко сделать, если подвесить над костром.

С ухмылкой я сейчас читаю всяческие псевдорецепты того самого букана, который якобы делали на Сан-Доминго буканьеры. Очевидно, авторы преследуют лишь одну цель – написать как можно больше и быстрее. Литературная халтура стала основной вехой нового века. Никого не интересует правда… Так вот, некоторые утверждают, что буканьеры подвешивали мясо над огнем, а некоторые утверждают, что мясо клали над костром на железную решетку. Удивительная вещь невежество. Ведь прежде чем утверждать, что брошенный в реку топор не утонет, нужно, если у тебя есть голова на плечах, попробовать это сделать. Но, клянусь честью, я сам читал, что «буканьеры коптили мясо на открытом огне». Чтобы такое написать, нужно быть именно тем дураком, который считает, что топор умеет плавать.

Плесните-ка мне скорее вина, а то мои нервы снова не выдерживают. С молодости терпеть не могу лгунов. Когда-то в одном из кабаков Порт-Ройяла я встретил некого шкипера, который рассказывал такие откровенные небылицы, что я просто расхохотался. Но когда я огляделся, то понял, что остальные не разделяют моих взглядов, более того, им обидно, что я высмеиваю такого опытного моряка. Когда же я заметил, что море в том городе, о котором шла речь, находится не с востока, а с запада, на меня просто зашикали. Мол, что ты, умнее всех – прервал интересный рассказ из-за такого пустяка. Естественно, никто не подумал, что, если опытный шкипер ошибается в таких вещах, может быть, и весь рассказ – сплошная ложь. Впрочем, так оно и было. Зачастую людям неважно, правда это или нет, главное, чтобы было красиво.

Что же касается настоящего букана, именно того, который в середине прошлого века делали буканьеры на Сан-Доминго, то на его изготовление шло только самое лучшее мясо – вырезка. Это были длинные узкие полоски, которые укладывали над тлеющими углями на зеленые палки, положенные в виде решетки. Они были сырыми, поэтому не горели и, выделяя сок, не давали мясу подгореть, хотя костер не горел, а лишь дымился. Туда все время подбрасывались кожа и кости, которые создавали клубы плотного дыма. Иногда мы устраивали что-то в виде небольшой коптильной коробки. Этот метод копчения был пригоден только для самой вкусной и нежной части коровьего мяса. Зато после такой обработки оно могло храниться в течение нескольких недель. Между тем секрет изготовления настоящего букана исчез вместе с буканьерами.