Ведьма бывшей не бывает (СИ) - Никитина Анастасия

– Не знала.

– Ничего, – подбодрил домовой. – Научишься. Ты ведьма молодая. Как будем скарбом обзаводиться, много чего... А, вот ещё. Ты уж уважь меня, хозяюшка. Как с зельем закончишь, так перво-наперво метёлку сделай летучую. Мышей тут развелось... Водяной их, конечно, пугнул – половину подпола водой залил, злодей. Но серые на балках отсиделись.

– А метёлка зачем? – опешила я, не понимая, как одно соотносится с другим.

– Мыши чарованные прутья уж больно любят. А метёлка, она хоть и без разума, а своё понимание имеет. Мигом пришибает зловредных и выметает. Двойная польза.

– Хорошо. Будет тебе метёлка, – согласилась я. – Но летать я на ней не собираюсь.

– А это уж как сама решишь, хозяюшка, – поклонился домовой.

Ему явно было плевать, буду я летать или нет, лишь бы извести в избе мышей. Впрочем, я была только «за». Мышей и прочих грызунов я не боялась, но вот брезговать – брезговала. Кто знает, где эти серые вредители ходят и что на зубах и лапах принести могут. Нет уж, увольте. Я не живодёрка, но эту живность не терплю. Причём настолько, что, пожалуй, согласилась бы затопить свой бревенчатый кораблик ещё разок, лишь бы отсюда окончательно сбежали все крысы и прочие грызуны.

Вспомнив про водяного, я вспомнила и устроенное им безобразие. Во дворе до сих пор неопрятной кучей валялось всё то, что вымыло из дома. И раз домовик нашёл в избушке полезные вещи, то и там могло оказаться что-то нужное. Например, эта подставка под котёл.

– Хозяин домашний, – позвала я. – А как эта подставка выглядит? Пойду во дворе поищу.

– Чего выглядит? А... Подстава огненная? Так четыре полена крестом собранные, – отозвался домовой откуда-то из-под потолка. – А уж что за поленья, прости, не знаю. Мож, берёза, а мож, ольха или вовсе дуб. Всяк по-своему делает.

«И хорошо, что не знаешь, – снова выходя из избы, подумала я. – Мне в любом случае ольху от берёзы по виду не отличить. А щупать, как травки... Кто его знает, что там нащупать можно, раз оно заколдованное».

Подставку я действительно нашла в куче во дворе. А вместе с ней выкопала из груды прошлогодних листьев и полуистлевших половиков несколько мисок, парочку чудом не разбившихся глиняных кружек и ещё всякую мелочь.

Домовик был вне себя от счастья. Уверил меня, что мигом приведёт подставку в порядок. Я проворчала себе под нос, чтобы не торопился, и, усевшись за стол, принялась перелистывать травник. Как варить пресловутое отваживающее зелье, я представляла очень смутно. Точнее, не представляла вовсе. Только про ингредиенты читала, когда травки всякие изучала, пока с Ильёй по лесам бродила.

Воспоминание о богатыре царапнуло сердце холодными коготками: «Как он там?»

«А это не твоя забота! – одёрнула я себя. – Для того чтобы беспокоиться, как он и что, у него жена есть!»

Сдвинув брови, я снова погрузилась в увлекательный мир всевозможных трав и отваров. Вот только того радостного настроя, который посетил было меня, когда я поняла, что вполне сумею обжиться в уединённой лесной избушке, не осталось и в помине.

Зелье я сварила гораздо легче, чем думала. Та самая «подстава», положенная прямо на пол, «включалась» ведьмовским зажигательным плевком и грела исключительно котёл. Теперь-то я поняла, почему домовик был так уверен, что она где-то близко. Огонь, мгновенно вспыхивавший на поленьях и так же быстро угасающий, стоило этого лишь пожелать, оставался горячим только для котла. Я могла свободно держать в нём руку и ровным счётом ничего не чувствовала. Да и на полу, где минут сорок полыхал весёлый костерок, пока я варила зелье, не осталось никаких следов.

Когда закат позолотил верхушки деревьев, я отдала лешему большой глиняный горшок с отваживающим зельем, а, возвращаясь в избушку, обнаружила на крыльце берестяные туески с грибами и ягодами, которых ещё несколько минут назад не было и в помине.

Не удержавшись, я открыла крышку одного из них и закинула в рот целую горсть умопомрачительно ароматной земляники. Желудок радостно заурчал, впервые за последнее время получив что-то съедобное.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

«Правильно, лесной хозяин, – усмехнулась я, присаживаясь на ступеньку и устанавливая туесок на коленях. – Утром стулья – вечером деньги. А то кто их, этих ведьм, знает: нагребут ягодок, грибочком закусят, а зелье сварить и не подумают».

Я ещё долго сидела на крыльце, глядя в сгущающийся сумрак в лесу за остатками частокола. Болото оттуда водяной действительно прибрал. А леший даже успел вырастить молодую поросль подлеска. Думать ни о чём не хотелось. Я ела землянику и следила глазами за удивительно крупными светлячками, которых появлялось всё больше. Правда, в какой-то момент мне почудилось, что среди светлячков затесались светящиеся в темноте кошачьи глаза и мелькнуло гибкое чёрное тело, но стоило мне встать, чтобы присмотреться, как наваждение исчезло.

«Ну, правильно, – проворчала я себе под нос. – Спать пора давно. А то с голодухи, помноженной на недосып, не только чёрный кот почудится, но и у избушки куриные ноги вырастут!»

Посмеявшись над этой незамысловатой шуткой, я занесла в сени туески с дарами лешего и действительно отправилась спать. И мне снова не снилось ровным счётом ничего. Как будто лавка, послужившая мне постелью, была зачарованной...

ГЛАВА 23

Лавка, может, и была зачарованная, но мягкости ей это не прибавляло. Проснувшись утром, я минут пять хрустела суставами и скрежетала зубами как настоящая очень старая и очень злая ведьма. Наелась вчерашней подвянувшей земляники и задумалась, что бы такое приготовить на обед. Ягода вкусная, но наедку с неё почти не густо, а живот уже давно подвело с голоду. Но не тут-то было. Оказалось, что у домового на хозяйку совсем другие планы.

– Утречка светлого, хозяюшка, – приветствовал меня он, благоразумно дождавшись, пока я перестану сквозь кубы костерить твёрдое ложе.

– И тебе не хворать, – кивнула я.

– Пора нам, хозяйка...

– Поесть нормально, – притушила я трудовой порыв домовика. – Сам же говорил, что на одних ягодах долго не протянуть.

– Это верно, – согласился тот. – Тогда поешь, а там уж...

– Опять ягоды? – поморщилась я. – Или ты что-то другое нашёл?

– Нашёл.

– Когда уборку делал вчера?

– И вчера находил.

– Давай, – обрадовалась я, даже не задумавшись над тем, откуда возьмётся что-то съедобное в избушке, в которой никто не был энное количество лет.

– Только съедобным оно было лет двадцать назад, – как ни в чём не бывало продолжил этот изверг. – Потом ещё годков пять али шесть. На том и всё. Лари колдовские тоже ухода да пригляда требуют.

– Какие ещё лари? – запуталась я.

– Так те, что в подполе стоят. Запасы, хозяйка, свои надо делать. И на чужое не зариться. Особливо, когда енто чужое уж давно в труху рассыпалось.

– Тьфу ты, – выругалась я, сообразив, что завтрак мне не светит. – Не мог сразу сказать, что ничего не находил.

– А я находил.

– Так... Погоди! Ты находил съедобное что-то или нет?

– Находил.

– Где?

– На крылечке стоит.

– На крылечке? – вытаращилась я.

- Ну да. Лешак на зорьке заходил. Долго спишь, хозяюшка, так и счастье своё проспать недолго…

Он ещё что-то вещал назидательным тоном, но я его уже почти не слушала. Выскочила на крыльцо, огляделась и разочаровано взвыла. На верхней ступеньке, предусмотрительно укрытая от солнечных лучей большим букетом папоротника, стояла большая крынка с молоком.

Я сразу решила, что ягод, которые я проглотила на завтрак, мне вполне достаточно. Увы, молоко я с детства терпеть не могла. Наверное, это пошло со спортивного интерната. Там оно считалось крайне необходимым для здоровья юных спортсменов, и его пихали в меню в огромных количествах.

Впрочем, крынку я всё равно занесла в избу. Налила домовому немного в плошку, а остальное попросила убрать в холодный подпол. Если сегодня мне не удастся разжиться чем-то посерьёзнее ягод и придётся таки пить молоко, то хоть не кислое.