За 27 дней. Он будет жить, если узнает, что кому-то не все равно - Элисон Жерве

обеденного стола, папа с робким видом поправлял свой красный галстук. – Это значит, что на День благодарения нас не будет. Ты справишься тут одна?

– Конечно, все будет хорошо, – сухо ответила я. – Не в первый раз остаюсь одна дома.

Мама взглянула на меня, вздернув брови.

– Ну, мы думали, что кто-нибудь из подружек пригласит тебя на День благодарения к себе, – неловко сказал папа.

(Прим. пер.)

– Нет, – безразлично ответила я, захлопывая дверцу холодильника и наливая молоко в стакан. – Просто закажу доставку, наверное. Все равно у меня работа на этой неделе, так что в одиночестве не засижусь.

– Что, прости? – сказала мама. – У тебя работа?

Родители не знали, что меня взяли официанткой в кофейню. В последние дни я почти их не видела, да и сама так забегалась, что даже не подумала им сказать. Впрочем, возможность представилась сама.

– Да, – ответила я, поворачиваясь к ним лицом. Не знаю, испытывала ли я гордость или защищалась, возможно, это было что-то между. – У меня работа.

– Зачем ты пошла работать? – строго спросила мама. – В этом нет никакой необходимости. Тебе надо думать об учебе.

– Ну подожди, Микаэла, – сказал папа. – Многие старшеклассники где-нибудь подрабатывают.

– Ну да, но нашему ребенку работа не нужна, Кеннет, – резко возразила мама, зыркнув на отца. – С работой у нее могут ухудшиться оценки, а они и так плохие.

– Эй! Не такие уж и плохие, и вообще…

– Думаешь, это справедливо по отношению к ней? – спросил папа. – Если Хэдли хочет работать, полагаю, решать ей, а не нам.

– Ты не понимаешь, – рявкнула мама. – Хэдли, денег на твоем счету более чем достаточно, чтобы у тебя было все, что ты хочешь. Не понимаю, зачем тебе…

– Знаешь что, мам? Лучше уж работать, чем все время одной куковать в этой тупой квартире!

Родители глядели на меня так, будто я залепила им по пощечине. Должно быть, я сейчас выглядела точно так же. За всю жизнь я не сказала им и слова наперекор. Не представлялось подходящего момента, ведь обычно их не было рядом.

Но теперь, когда эти слова наконец вырвались из меня, после того как долгие годы вертелись на языке, за ними последовало все остальное, и я не стала сдерживаться. Проведя пару дней с настоящей семьей, я поняла, как много теряю.

– Кто-то из вас вообще понимает, как часто вас нет? Вы всегда далеко, я как будто одна здесь живу! А в те редкие моменты, когда вы решаете прийти проверить, не померла ли я еще, я словно с незнакомцами разговариваю! Я ваша дочь, а не один из ваших бизнес-партнеров!

Я выхватила вафли из тостера, взяла стакан молока и протопала из кухни прямо в свою комнату, не оставляя себе возможности прочитать выражения на их лицах. Они не последовали за мной. И это уже говорило о многом.

Я не выходила из комнаты, пока не настал час ехать на смену в «Кофейне мамы Розы». Родителей уже не было дома, умотали в свою командировку в Майами, не попрощавшись. Я пыталась убедить себя в том, что меня совсем не волнует их отъезд, что у меня есть более важные заботы, но напрасно. Волнует, и это ранит.

Я села на электричку, потом прошла пару кварталов до кофейни пешком, настроение по-прежнему было поганое. Стало ясно, что выкинуть из головы разговор с родителями и натянуть маску беспечности у меня не получится.

Войдя в кофейню, я тут же ощутила, как меня окутывает приятное тепло от костра в камине. Зашла за стойку, а затем в кухню, где царил чистейший, абсолютный хаос. У одной из раковин Реджина яростно оттирала от противня что-то похожее на сгоревшие булочки с корицей, пока Виктория, отчитывая ее на итальянском, выгружала из посудомойки стеклянные блюда и составляла их на тумбу с такой скоростью, какой я никак не ожидала от человека в ее возрасте.

Ну и, конечно, Рози. Она сидела посреди комнаты на полу и играла с кастрюлями и сковородками – а именно колотила по ним деревянной ложкой, во все горло распевая какую-то песенку. В тесном помещении было жарко до духоты, а дикий шум лишь прибавлял желания тут же развернуться и поскорее убраться отсюда.

– Здравствуйте, – сказала я, пробираясь через кухню.

Реджина обернулась и, увидев меня, облегченно выдохнула.

– Хэдли, слава богу. Можешь убрать отсюда Рози? Невозможно думать под такой грохот.

– Эм, конечно, – сказала я. – Хотите, чтобы я…

– Арчер занимается бухгалтерией наверху, – бросила Виктория. – Скажи ему, пусть погуляет где-нибудь с сестрой до вечера.

– И ты, конечно, тоже к нему присоединяйся, – согласилась Реджина. – Отдохни денек. Праздничные дни все-таки.

– Но сегодня всего лишь моя третья смена, лучше я…

– Дорогая, поверь мне, – в глазах Реджины читалась мольба, – провести полдня с Рози – это тот еще труд.

– Иди уже, – сказала Виктория, пренебрежительно махнув рукой в мою сторону. – Бери девочку и иди.

Может, я бы и продолжила спорить, но игнорировать наказ Виктории не решилась. Женщина выглядела так, словно может убить любого, стоит ей повести бровью.

Я присела на корточки рядом с Рози. Та по-прежнему барабанила по посуде ложкой и явно была довольна собой.

– Эм, Рози?

Рози перестала стучать по кастрюле и сурово глянула на меня. Было почти невозможно не растаять под взглядом ее больших голубых глаз.

– Я пою, – воодушевленно сообщила она.

– Поешь, – сказала я. – Красиво поешь.

– Знаю, – сказала Рози.

– Ну что. Как ты смотришь на то, чтобы пойти со мной наверх и попробовать уговорить Арчера сводить нас куда-нибудь, где продают брауни и горячий шоколад?

Лицо Рози озарилось, как небо четвертого июля[7].

– Ладно! Давай! Идем!

Она бросила ложку и вскочила, схватила меня за руку и потянула к лестнице на второй этаж. Оказавшись перед дверью в квартиру, Рози толкнула ее и влетела внутрь с воплем:

– Арчер! Пора есть брауни!

Арчер сидел за обеденным столом, стучал по клавишам калькулятора и что-то записывал. Когда я хлопнула дверью, он поднял на нас глаза и недовольно скривился.

– Ты о чем, Рози? – спросил он, когда Рози забралась на стул напротив, мурлыкая песенку про брауни.

– Хэдли сказала, что ты купишь нам брауни и горячий шоколад!

– В смысле? – Арчер изумленно посмотрел на меня. – Когда вы это решили?

– Просто смирись, – ответила я тихо, чтобы Рози не услышала. – Можно и не брауни. Твои мама с бабушкой попросили, чтобы мы увели отсюда Рози.

– Почему? – спросил он. – Я не…

– Арчер, я сказала: «пора есть брауни», – громко произнесла Рози, после чего схватила стопку листов со стола и подбросила