Искатель. 1962. Выпуск №3 - Владимир Михайлов

Что ж, возможно. Ведь он нумизмат и приятель Прохора.

— У него был фамильный рубль, который, по его словам, пропал, и именно после событий на кладбище.

А Келлеров?

До 1922 года он носил фамилию Келлера! Он дальний родственник графов Келлеров и тоже мог иметь фамильный рубль.

А если не Редькин, и не Келлеров? Если кто-то третий?

Постепенно Громов стал выбираться из лабиринта мыслей.

Случайно ли монета оказалась в руке у Прохора? Конечно же, нет! Нелепо предполагать, что Прохор, разгуливая ночью по кладбищу, без всякой нужды держал в руке уникальный рубль. Значит, у него была цель. Какая?

Возможно, он готовился кому-то передать монету или только что получил ее.

Но для того чтобы просто передать монету, незачем идти на кладбище, да еще в полночь. А может быть, монета служила… условным знаком? Паролем? Но каким? Для чего? И кому должен был передать Прохор этот пароль? И что должно было произойти потом? Да… Неясно. Очень неясно.

А если… наоборот? Если Прохор получил монету-пароль? Тогда события на кладбище получают вполне логичное объяснение. В самом деле: приняв рубль из рук неизвестного, Прохор не должен был препятствовать краже. И он принял его, а дальше… Дальше случилось что-то непредвиденное, и за это «что-то» Прохор поплатился жизнью. Может быть, он обнаружил подделку?

*

Были минуты, когда Громову казалось, что фамильный рубль — это маленький злобный фетиш. Он командует людьми, диктует им свою волю, объединяет их в какую-то странную секту… И члены этой секты словно сошли с рубля и ожили, превратившись в Редькина и его компанию.

Их нужно было брать, а Громов колебался. Ведь он пока не располагал неопровержимыми, бьющими наповал фактами. А главное, он еще не знал до конца этих людей. Ну, с Редьки-кым, пожалуй, все было более или менее ясно, а «великий князь» и «наследник»? Кто они? Может быть, кого-то из них еще можно спасти от тюрьмы? Или от новых преступлений хотя бы? И поэтому Громов медлил. И поэтому старался узнать о своих «подопечных» абсолютно все.

*

Было одно на первый взгляд весьма незначительное обстоятельство, которое не давало Громову покоя.

Келлеров скрыл свою прежнюю фамилию. Келлеров не сказал, что является родственником графов Келлеров. Почему?

Все чаще и чаще вспоминал Громов, как Келлеров, увидев портрет своего предка, упал в обморок, а потом, придя в себя, расхохотался и несколько раз повторил: «Эполеты, звезды… какая чепуха!» Почему?

Эти два «почему» и были той основой, на которой Громов решил построить допрос Келлерова.

«В самом деле, — рассуждал Громов, — если родственнику графов Келлеров задают вопрос: родственник ли он графов Келлеров? — в порядка вещей ответить: «Да», — .но это при условии, что с ними тебя не связывает нечто предосудительное, может быть даже преступное. Келлеров ответил: «Нет»…

А с портретом графа Франца Келлера? Видимо, он принял Франца за кого-то другого и испугался, что этот «другой» стал известен следователю!.. А когда заметил давно канувшую в Лету форму, понял, кто изображен на портрете. Поэтому-то и успокоился, перестал отвечать на вопросы, догадавшись, что у следователя нет средств для его разоблачения.

Значит, сокрытие родственных связей и ошибка Келлерова между собой связаны. Каким образом?

Исключено, чтобы Келлеров скрывал связи… XIX века. Разве только этот XIX век очень тесно переплетен с сегодняшним днем. Об этом говорит и ошибка с портретом. Значит…

Значит, человек, которого Келлеров знал сегодня, похож на Франца Келлера!

Значит, с этим человеком Келлеров встречался! Видимо, они родственники, но и, помимо этого, их что-то связывает…

Что же?! И Громову показалось, что он понял. Их объединяло Смоленское кладбище.

Но оставались еще газеты. Две одинаковые газеты.

Для чего взял с собой на кладбище Келлеров этот старый июньский номер «Известий»? И как оказался точно такой же номер около трупа Прохора?

Видимо, что-то в газете касалось… Прохора? Что же? Громов развернул номер, найденный на кладбище, и стал читать. Он читал все подряд, оценивая каждую строчку, каждую фразу! Прочел передовую, прочел сообщения с заводов и фабрик, прочел рассказ… Вот короткая корреспонденция под рубрикой «В мире капитала». «…Несколько месяцев тому назад с двадцать восьмого этажа гостиницы «Флора» выбросился мойщик окон. Полиция установила, что этот человек долгое время безуспешно искал работу. Наконец ему удалось устроиться в гостиницу «Флора». Но то была работа всего лишь на неделю. В последний день «счастливой» недели неизвестный покончил с собой. Личность погибшего осталась невыясненной. Этот характерный для сегодняшнего Запада случай не привлек бы ничьего внимания, если бы современные пинкертоны не обнаружили на левой руке самоубийцы странную надпись, сделанную русскими буквами: «Этишкет». Это дало повод для съемок целого фильма о «русском агенте»… Комментарии, как говорится, излишни».

Прочитана вся газета — ничего…

Взял другую, забытую Келлеровым. Снова стал читать. Теперь с конца. И опять каждую строчку, не пропуская ни одного слова, ни одной запятой. Все было так же, только слово «Этишкет» было аккуратно подчеркнуто ногтем. Едва заметно…

Может быть, этот «Этишкет» имел отношение к Прохору?

…Келлеров доброжелательно улыбался.

— Чем обязан этому вызову?

Громов уже знал, что Келлеров не выносит неожиданностей. Может быть, это было немного жестоко, но сейчас шла война за справедливость, а война не бывает приторно-гуманной. И Громов спокойно сказал:

— Позвольте мне напомнить один эпизод из вашей жизни. Келлеров поудобнее уселся в кресле.

— Нуте-с, очень любопытно… Может быть, вам удалось открыть страшную тайну из моего прошлого? Что я, бывший бухгалтер, а ныне пенсионер, и развожу в аквариуме рыбок?

— Однажды случилось так, — спокойно начал Громов, — что вы повстречали некоего человека. Этот человек, как и вы до 1922 года, носил фамилию Келлера.

— Ну и что? — холодно спросил Келлеров.

— Этот Келлеров, — бесстрастно продолжал Громов, — как две капли воды похож на вашего предка — товарища министра финансов Франца Келлера — первоначального владельца Мадонны. А ваша беседа имела отношение к Смоленскому кладбищу… Вам плохо?

— Да, — прохрипел Келлеров, — но воды не нужно… Дайте мне собраться с мыслями.

— Я что-нибудь неточно изложил? — спросил Громов.

— Ах, оставьте! К чему играть в наивность… Когда Николя выходил из подъезда, я в окно смотрел. У остановки стоял человек в зеленом пальто. Это были вы. Что, квиты?

— Квиты, — сказал Громов и подумал: «Пусть считает, что я следил… Не объяснять же, что это элементарная логика и что неделю назад я и не подозревал о существовании «Николя».

…Громов едва успевал записывать. Торопясь высказаться, Келлеров говорил возбужденно и быстро.

— Он пришел ко мне и сказал: «Не удивляйтесь, я ваш родственник». — «Родственник?! — спросил я его. — Вы шутите!» — «Нет, Алексей Иванович, — ответил он, — нет. Я ваш племянник. Позвольте представиться — Николай Келлер». Он сказал, что приехал по разным делам. Но это еще не все. Есть одно загадочное обстоятельство. Николя попросил достать для него гипс. Меня удивило количество — два мешка.

— Вы достали?

— Да, как мы и договорились, — привез домой и положил в ванную. Николя сказал, что он немного скульптор и на досуге будет заходить ко мне — хочет сделать несколько отливок.

Три дня я был в отъезде. Жены моей тоже в городе не было. И слава богу — иначе был бы грандиозный скандал. Жена, скажу вам по секрету, терпеть не может моих заграничных родственников. Говорит, место им на Смоленском кладбище. Ну вот, а Николя больше не появлялся. И что еще более странно — скульптуры я дома не нашел, а гипс исчез!

— Откуда приехал Николай Келлер?

— Я знаю только одно: в 1917 году он эмигрировал вместе с отцом. Побывал в разных странах. Был за океаном. Больше я его не видел. Где он теперь — не знаю.

— И еще один вопрос, — сказал Громов. — Меня интересует — зачем вы принесли с собой газету? На кладбище.

— А… почему вас это заинтересовало?

— Объясню, — сказал Громов. — На второй странице есть сообщение о гибели «Этишкета». Кроме того, такая же газета, как у вас, была найдена у трупа Прохора. Вывод: «Этишкет» имеет отношение к Прохору.

— Да, имеет, — сказал Келлеров. — Это его сын.

(Окончание следует)

ЛИЦОМ К ЛИЦУ С ОПАСНОСТЬЮ

СПАСИБО, САПЕРЫ!

Зазвонил телефон. Дежурный по части снял трубку. Раздался встревоженный голос: