Большая реставрация обеда - Иржи Грошек

Но вы знаете, что самое поразительное? Этот БЭД-МАЧО раньше работал привратником у ДОНА-ПЬЮЗО и выстукивал сообщения АЗБУКОЙ-МОРЗЕ для ХАУЗ-КОП. А как только его раскрыли и хотели пустить на аквариумный корм, наш БЭД-МАЧО сбежал в Мексику, изменил ФЕЙС-КОНТРОЛЬ, но все равно оказался в АКВА-РИВЕР, куда его сбросила КОНЧИТА-ВАЙФ, чтобы тот не валялся на ФЕМИЛИ-НАРЫ и не портил воздух…

Человек за стойкой бара закончил рассказ и уставился на свой стакан с неподдельным ужасом, как будто увидел там бабушкины вставные челюсти.

– Жан Моисеевич! – завопил он. – Жан Моисеевич!

К нему подошел темнокожий бармен и слегка накапал в стакан из бутылки с джином. После чего щедро долил содовой.

– Моисеевич – это югославская фамилия? – спросил я.

– Русский эпитет, – уточнил человек за стойкой. – Потому что Жан экономит на мне джин.

– Странная привычка для бармена, – заметил я. – Ему жалко?

– Отвечай, расист! – потребовал человек за стойкой.

– Мне не жалко, – отвечал Жан Моисеевич. – Мне страшно.

Тут бармена отвлек другой посетитель, а человек за стойкой пояснил:

– Жан боится за свое заведение. На прошлой неделе я неудачно его покинул сквозь центральную витрину.

– Если бы! – откликнулся Жан Моисеевич. – Боковые створки тоже пришлось менять!

– Питер Устинов, – представился человек за стойкой бара. – На одну половину – русский, а на другую – писатель.

– Адская смесь! – согласился я. – Можно вас сфотографировать?

– Для обложки? – спросил Питер Устинов. – Или на память?

– На фотоаппарат, – уточнил я.

– Велком! – разрешил Питер Устинов. – Только мне надо привести себя в порядок. – Он достал из кармана расческу и попытался найти свое отражение в зеркале, но обнаружил только мое и очень этому удивился. – Сегодня я как-то странно выгляжу, – сообщил он. – Может, меня здесь нет?

Жан Моисеевич тяжело вздохнул и отодвинул бутылки, чтобы писатель смог разглядеть себя в зеркале.

– Ах вот где я прятался! – воскликнул Питер Устинов и погрозил африканцу указательным пальцем. – Я так и думал, что это черная магия!

– Вуду, – подтвердил Жан Моисеевич.

– Собственно говоря, – принялся рассуждать Питер Устинов, – писатель и должен существовать только на страницах своего романа. Вне этого поля – писатель не ягода. Вам кажется, что человек за стойкой бара ведет себя неадекватно, а на самом деле – он автор, и вы просто не понимаете замысла этого сочинения.

– Выпить весь джин, разбить витрину! – поддержал писателя Жан Моисеевич. – Очень сложный роман!

– Ты плохо знаешь современную литературу! – возразил Питер Устинов.

– Для этого бара, – сказал Жан Моисеевич, – я знаю вполне достаточно!

Он спрятал бутылку с джином и отошел, чтобы утихомирить другого клиента, футбольного болельщика, который хотел изменить счет матча, хлопая по телевизору.

– Это не игральный автомат, – сообщил ему Жан Моисеевич. – А здесь не казино в Монте-Карло!

– Вранье! – возразил футбольный фанат. – Я только что сделал три ноль в нашу пользу!

– Ну и хватит, – невозмутимо заметил Жан Моисеевич. – Прекрати, говорю, хлопать!

Тут они принялись обсуждать, какой счет лучше – пять ноль или триста долларов за сломанный телевизор, а Питер Устинов предложил мне сменить дислокацию.

– Я обретаюсь в доме напротив, – сообщил он. – А также располагаю запасами джина в количестве двух бутылок, для автономного погружения в современную литературу.

– Этого должно хватить, – согласился я. – А вы связно излагаете!

Мы попрощались с Жаном и вышли из бара, что находился рядом с кинотеатром «Весна».

4

Анализировать – значит уподобляться. Я рассматривал некую фотографию, где, по всей вероятности, старый нацист выжил из ума, как птенчик из скорлупки. На нем были женское платье с передником и офицерская фуражка времен гестапо… Этот снимок я обнаружил в учебнике ботаники за восьмой класс, когда рылся на книжных полках в лавке букиниста. Поэтому предположил, что выживший из ума нацист когда-то работал в школе и преподавал «Жизнь растений». А фройляйн Анита была его ученицей…

Театральный фашист (в полном фашистском обмундировании). Гутен таг, дети! Вы видите эти дубовые золотые листочки на моих погонах?! Я ваш новый учитель ботаники! Тема нашего сегодняшнего урока – как приготовить детей с маслом! То есть влияние доктора Фрейда на подрастающее поколение. Фройляйн Анита, подите к доске, я дам вам линейкой по жопе! То есть по ягодицам!

Фройляйн Анита. Я не понимаю, о чем вы говорите…

Театральный фашист (орет, как на плацу). Сесть—встать!!! Сесть—встать!!! Сесть—встать!!! (Спокойно.) То есть прекратите разговоры в классе… Итак, доктор Фрейд в своем последнем выступлении по радио выразился достаточно ясно… «Когда я слышу слово „культура“, я хватаюсь за пистолет!» То есть так сказал доктор Геббельс. Портрет которого вы видите за моей спиной. То есть это портрет Вальтера Ульбрихта, а доктора Геббельса лежит в кладовке…

Фройляйн Анита. Я не понимаю, о чем вы говорите…

Театральный фашист (орет). Лечь—лечь! Лечь—лечь! Лечь—лечь! (Спокойно.) Да… Портреты меняются, а времена остаются. То есть наоборот. Я помню Вальтера Ульбрихта еще молодым ефрейтором. То есть это был Адольф Гитлер. Не в смысле, что Вальтер Ульбрихт был молодым Гитлером, а в смысле, что молодой Гитлер мог стать Вальтером Ульбрихтом. То есть когда мы были молодыми, то все мечтали кем-то стать. Я, например, с детства мечтал стать ботаником. То есть группенфюрером. И здесь мы органично возвращаемся к доктору Фрейду и теме нашего урока «Удобрение почвы патологическими характерами для повышения урожайности». То есть на месте, где похоронен старый нацист, должно произрасти два!

Фройляйн Анита. Я не понимаю, о чем вы говорите…

Театральный фашист (орет). Шапки снять!!! Шапки надеть!!! Шапки снять!!! Шапки надеть!!! (Спокойно.) Теперь поговорим о селекции растений. То есть о культивации. В буковом лесу должны произрастать только буковые деревья. Пальмы, финики и березы необходимо выкорчевывать. Это сорняки. То есть второсортный продукт, который пойдет на переработку. Идея не новая, то есть старая. После переработки полученную золу надо развеять над буковым лесом для укрепления корневой системы. То есть нации.

Фройляйн Анита. Я не понимаю, о чем вы говорите…

Театральный фашист (орет). Снять—снять! Снять—снять! Снять—снять! (Спокойно.) А теперь, дети, послушайте историю – как я стал нацистом! То есть женофобом. Потому что женщины хуже евреев. То есть несравненно! Первую мою жену звали Гретхен… (Гасит свет, включает кинопроектор.) На редких кадрах из семейного архива вы видите меня в домашних тапочках и Гретхен с петлей на шее…

Кинопроектор (голосом Евы Браун). Зольдатен! У меня нет чулочков! Я сейчас повешусь!!!

Театральный фашист (марширует и поет).

Фрой-ляйн и фра-у, не крутите по-пой!Марш, марш, зольдатен – расправимся с Европой!Фрой-ляйн и фра-у, юбки задирай!Марш, марш «нах Остен»! Айн, цвай, драй!

Кинопроектор (торжественно-восторженным голосом). Сегодня! Наши! Доблестные! Войска! Форсировали! Вислу!

Театральный фашист. Я достал Гретхет новые чулочки. То есть получил многочисленные осколочные ранения, и мне перебинтовали ноги. Но покуда я лежал в госпитале, моя Гретхен моментально повесилась! То есть на шею штабного офицера. И мне пришлось жениться во второй раз. То есть на Марте…

Кинопроектор (голосом Евы Браун). Зольдатен! У меня нет платьица! Я сейчас выброшусь из окна!!!

Театральный фашист (марширует и поет).

Фрой-ляйн и фра-у! Розы и тюльпаны!Марш, марш, зольдатен – грязные болваны!Фрой-ляйн и фра-у от нас не убегут!Фрой-ляйн и фрау – гут, гут, гут!

Кинопроектор (торжественно-восторженным голосом). Сегодня! Наши! Доблестные! Войска! Получили! По! Морде! И! Вернулись! Обратно!

Театральный фашист. Я достал своей Марте новое платье. Но по дороге домой был вынужден в него переодеться. И когда я подложил вместо сисек две железные каски, то догадался, что настоящим Гитлером была Ева Браун. Только женщине пришло бы в голову отправить нас на Восток, не думая о предстательной железе. То есть в Сибирь – с целью остудить наши яйца. Поскольку степень мужской агрессии зависит от температуры яиц… И когда я это понял, дети, то стал убежденным нацистом…

Фройляйн Анита. Я не понимаю, о чем вы говорите…

5

Как говорил Конфуций, «трудно найти женщину в темной комнате, если она негритянка». А если она шляется среди бела дня с наглой физиономией и заявляет, что видит тебя насквозь? Не знаешь, куда от нее деться…