Спаси меня - Кристофер Харт

— А Майлза ты любишь?

Мой вопрос, похоже, застиг ее врасплох.

— Что? А-а… Да, конечно.

— Когда поженитесь?

— Когда-нибудь. Я пока не задумывалась. — Сидит строгая, равнодушная. — Знаешь, ты все-таки безнадежный романтик.

— А я тебе скажу, что романтика так же жива, как Иисус Христос, — просто все зависит от убеждения. Знаешь, кто-то верит в Бога, а я верю в настоящую любовь.

В ответ она лишь улыбается.

— Я для себя давно решила: главное — остепениться и перестать гадить в души людям.

Так и подмывает сказать: «Да? Как все у тебя просто…»

— Да, а как ты назовешь — извини, конечно, но думаю, я все же имею право поинтересоваться, — как ты назовешь тот случай, когда ты вызвала меня в гостиницу, чтобы я оказал тебе профессиональные услуги? Как, по-твоему, это называется?

— О, просто дурь нашла. Ты ведь сам знаешь, я сумасшедшая и доверять мне нельзя. Хорошо, ты прав. Не было это случайностью. Я искала парня для компании — просто хотела куда-нибудь сходить, а Майлз был занят. Подключилась с ноутбука к Интернету и — бац! — твоя милая мордашка. То-то я удивилась. И я не утерпела — вызвала тебя. Посмотреть, что получится. — Бет вглядывается в мое лицо, стараясь понять, что же я чувствую; берет меня за руку. — Прости, пожалуйста. Ну согласись, ведь смешно вышло, да?

На редкость.

Только опять что-то в ее голосе навело меня на подозрения, что врать наша хитрюга еще не научилась.

Выходит, мне не позавидуешь: мало того что я конченое ничтожество — женщина, которую я, кажется, люблю, ничуть не лучше.

— И еще знаешь что, — осторожно, будто сомневаясь, говорит Бет, — не всякая любовь романтична.

— Ага, только та, что проходит с возрастом, — язвительно замечаю я. — Та, что умирает во цвете лет, как юные любовники из Вероны. Любовь, что вспыхивает и тут же гаснет, как огонь без дров. Чувство, не знающее старости и покоя. Когда оно приходит, ты вдруг понимаешь, что только теперь начал жить. Тебе хочется заключить весь мир в объятия и держать так вечно. Правда, длится такая любовь не дольше дня. Она приходит, и влюбленные сгорают от поцелуя, иногда обретая бессмертие. Она приходит, и до смерти хочется сам не знаешь чего. Это философия поэтов и мечтателей, которые всю жизнь ищут и не находят, любят и не обладают, — вот она какая, романтическая любовь. Теперь с ней знаком и я.

Глава 18

В среду мы долго гуляем по мысу. Как хорошо подышать свежим прохладным воздухом! Щеки раскраснелись, в голове ветер, а мы с Бет, держась за руки и хихикая от страха, подбираемся к краю обрыва, чтобы полюбоваться пенистым ревущим прибоем, который бьется о скалы далеко внизу.

Тут же, на пляже, я покупаю у мальчишки свежей макрели. Мальчонке и девяти-то нет — здесь, в глуши, работать начинают сызмальства. Еще купили открыток, только не рассылать, а так, на память. За пивнушкой нашли телефонную будку — надо же было так запрятать, вовек не сыщешь. (Сотовая связь здесь не берет, а уж очень хотелось позвонить домой, послушать, что новенького на автоответчике.) У меня ничего стоящего не оказалось, но хотя бы передал пару слов Кэт: сказал, что решил развеяться и смылся в Корнуолл с одним хорошим человеком. Звоню родителям, и все то же самое рассказываю мамуле. А вот у Бет замечательные известия. Сижу, жду ее на берегу, смотрю: идет, а сама так и сияет от счастья, едва улыбку сдерживает.

— Ну и как?

— Прошла.

— Куда?

— Поздравь, у меня первая роль в кино. Грандиозная штука. В смысле фильм, а не роль. Хоть какое-то начало.

Что-то у меня внутри переворачивается. Нет, ревность тут ни при чем, во всяком случае, не она одна. Просто я представил Бет в Лос-Анджелесе: лимузины, бассейны. Она — суперзвезда, которая когда-то с шумным успехом сыграла герцогиню Мальфи [34] назло всем критикам («Прикройте ей лицо — нет сил смотреть. Какой же молодой ты умерла!»), а потом ударилась в распутство, опустилась. И вот однажды из ее сумочки густой струйкой просыпался белый порошок… А в душе она оставалась все той же маленькой девочкой-призраком, тихонько поющей на темной лестнице.

— Я смотрю, ты не в восторге.

— Да нет, все в порядке. Полетишь в Штаты?

— Нет, съемки начнутся в Лондоне. И очень скоро, через месяц. — Бет ворошит мне волосы. — Ну же, лапочка, перестань дуться. Я и так знаю, что ты ревнуешь.

Деланная улыбка.

— Едва ли. И не называй меня лапочкой — ты пока, к счастью, не кинозвезда.

Бет застывает, устремив на меня негодующий взгляд, разворачивается и уходит прочь, заорав напоследок:

— Да пошел ты! Черт.

Закуриваю сигарету, прикрываясь от ветра дрожащими руками, выдыхаю в сторону чаек. Встаю и плетусь за ней.

Мы идем рядом и молчим. Под ногами хрустят большие бурые водоросли и всякая мелочь, вынесенная прибоем, — сразу вспомнилось то место из «Улисса», когда Стивен Дедал идет по пляжу. Наконец я решаюсь прервать молчание и поразить Бет своей образованностью.

— Знаешь, этот пляж мне напоминает описание из «Улисса». — И цитирую: — «Я иду, а под ногами хрустят вынесенные на берег морские водоросли, большие бурые листья. Начинается прилив, и мои ботинки перепачканы рыжим». А потом Джеймс Джойс начинает рассуждать о Фоме Аквинском [35] и дальше вдается в какую-то философию.

— Об Аристотеле.

— Что?

— Об Аристотеле он толковал, а не о Фоме Аквинском. Явления материального мира и все такое.

— Вот видишь! — Я хватаю Бет за плечи и поворачиваю к себе лицом, торжествуя, что нашел наконец подтверждение своим мыслям: — Вот видишь!

— О чем ты? — спрашивает она, обрадовавшись моей внезапной вспышке.

— Ты лучше меня знаешь, что происходит в «Улиссе», и при этом снимаешься в каком-то низкопробном фильме!

— Ради бога, не начинай снова. — Бет отворачивается. — И вообще с чего ты взял, что он такой уж низкопробный?

— Но ведь я прав?

— Знаешь что, Своллоу, — говорит она, откидывая с лица прядь волос и глядя мне строго между глаз. — Ты хоть и косишь под интеллектуала, а на самом деле — самый обычный сноб и выскочка.

После прогулки мы едва ли обменялись парой слов. Атмосфера в доме стояла напряженная: каждый в душе переживал обиду — одним словом, отдых удался на славу.

Бет возится на кухне. Я пью. И вот она входит в комнату с двумя тарелками дымящейся запеканки из картошки, баранины и лука с чесноком, называющейся в здешних местах пастушьим пирогом, и мы, поставив еду прямо себе на колени, принимаемся за трапезу.

Съев пару ложек горячего кушанья, Бет решается прервать затянувшееся молчание.

— Короче, сюжет таков: прекрасным зимним днем один увалень, сыночек богатенького папаши, решает жениться на подруге детства, с которой они миловались чуть ли не с пеленок. Решено сыграть шикарную свадьбу, на которую приглашена половина миллионеров земного шара. (Для съемок розовый сад Риджентс-парка завалят искусственным снегом и сугробами.) Все бы ничего, да только красавицу-невесту пытаются похитить прямо из-под венца — появляется какое-то хулиганье латиноамериканской наружности, начинается стрельба, и молодая, не пробыв женой и нескольких минут, — тут Бет прикладывает к груди ладонь, — ваша покорная слуга, брякается оземь, изрешеченная пулями. Умирает на месте. Не успеваешь ты и глазом моргнуть, как ленивый бездельник и бабник, сынок мультимиллионера, превращается в безжалостную машину-убийцу и до конца фильма занимается только тем, что выслеживает проклятых бандидос. Постепенно он отправляет каждого поодиночке прямиком в мексиканский ад, обильно пересыпая бойню меткими остротами и с каждым разом все больше изуверствуя. Наконец наш герой добирается до главаря шайки и четвертует этого расфуфыренного франта в черной шелковой рубашке, приковав его цепями к двум девятиосным трейлерам, которые начинают медленно — очень медленно! — разъезжаться в разных направлениях. — Она умолкает, чтобы перевести дух и кинуть в рот кусочек пастушьего пирога. Пережевывает, глотает, откладывает в сторону вилку, зачесывает за правое ухо прядь волос и с детской неподкупностью спрашивает, игриво склонив голову набок: — Ну а теперь объясни мне, пожалуйста, что в этом фильме такого низкопробного?

Господи, как я ее обожаю.

Вечером лежим, обнявшись, и засыпаем. Как вдруг Бет непонятно к чему говорит:

— У Майлза на лэптопе порно.

Я чуть не расхохотался. Не знаю, пыталась ли она мне поведать этот величайший секрет, или просто болтала во сне.

— Бет, — говорю я. (До чего же приятно обращаться к ней по имени!) — У всех парней есть порно на лэптопах. Даже у Клиффа Ричарда [36].

— Но не такое.

— Какое «не такое»?

— Не такое.

Ее фраза повисает в тишине — я не задаю новых вопросов, погрузившись в собственные раздумья и немного удивленный. И так, незаметно, мы засыпаем.