Княгиня Ренессанса - Жаклин Монсиньи

– Если с Ля Либерте что-нибудь случится, прекрасным господам тоже не поздоровится, – проворчал довольным тоном вояка, запирая Зефирину в сарае.

– Ничего… Ля Либерте, он мастак в разговорах! Ну-ка, Лям д'Асье, передай мне бутылочку с зельем, это здорово подкрепляет.

– Еще бы, Бра де Фер, у меня уж давно ни крошки в брюхе, просто ужас, как хочется есть…

– Эх! Черт бы все побрал… Яволь… Уренсон… Зольдер… Симеон… Лям д'Асье… Рог де Дюр… Вульпиан… Пезано… Тимур… Браоз… Жоли Кер… Лорике… Бюзар… Гоэлан…

Со двора до Зефирины доносились голоса солдат, разговаривавших на всех языках и наречиях. В других обстоятельствах она бы позабавилась, слыша прозвища этих людей, забывших, где их дом и какой национальности они были, прежде чем стали наемниками, но сейчас она их просто ненавидела.

После одной особенно бурной партии в кости два из них, отзывавшиеся на клички Браоз и Зольдер, принялись тузить друг друга, как раз вблизи забитого досками отверстия в стене сарая. Чей-то крик прекратил игру. После этого все стихло, но кровь пролилась. Небольшой драки оказалось достаточно. Все сразу успокоились.

Сколько времени прошло после этого? Когда в желудке у нее заныло от голода, Зефирина решила, что, наверное, уже полночь. Неожиданно сверкнувшая молния на миг осветила сарай – помещение с низким потолком, в углу которого кучей были свалены тюки соломы.

Хлопнула дверь сарая. Зефирина страшно перепугалась и вскочила. Стукнувшись головой о потолок, она спрятала ноги под длинными юбками.

В мужском платье, рядом с Гаэтаном она чувствовала себя куда увереннее… Гаэтан… Мысль о нем застигла ее врасплох. Она почти забыла его с тех пор, как оказалась во власти Леопарда.

«Гаэтан давно бы уже кинулся спасать ее… А этот скупердяй князь Фарнелло, наверное, спит в то время, как она тут валяется на постели из соломы».

Обратив злость на Фульвио, Зефирина, пригнув голову, подошла к стене сарая и принялась стучать кулаками изо всех сил:

– Я хочу есть! Хочу пить!.. Солдафоны… Вы хуже диких зверей…

Она теперь с сожалением вспоминала о банде Римини. Его люди, по крайней мере, кормили ее.

– Выпустите меня отсюда, тупицы! Вы что, хотите, чтобы я тут подохла среди этой грязи?

Она расцарапала себе руки, колотя по неотесанным доскам. Вдруг, словно по волшебству, дверь сарая приоткрылась. Зефирина хотела выскочить, но два наемника с фонарем в руках не пропустили ее.

– Спокойно, дамочка, у нас есть кое-что вам предложить…

– Яволь… вот именно…

Лям д'Асье вернул Зефирину на соломенную подстилку, а тем временем Зольдер любезно протянул ей кувшин с водкой.

– Я хочу супа и хлеба, – ныла Зефирина.

– Тысяча чертей, моя красавица, к сожалению, у нас нет ничего, кроме этого, – проворчал Зольдер.

И он снова протянул ей кувшин. С быстротой, ошарашившей наемников, Зефирина выхватила у них кувшин и плеснула содержимое им в лицо.

– Стерва…

– Мерзавка…

Пока солдаты протирали глаза, Зефирина кинулась к двери и с разбега налетела на входящего в сарай мужчину. Ничуть не разжалобившись ее криками и слезами, он схватил ее своими сильными ручищами и взвалил на плечо, будто тряпичную куклу.

– Браво, так-то вы ее стережете, – сказал вновь вошедший, возвращая свою добычу в глубь сарая.

Лям д'Асье и Зольдер стояли перед ним с виновато опущенной головой.

– Да что… мы не виноваты, Ля Либерте, она какая-то бешеная…

– Яволь, она просила пить.

– Ступайте, принесите ей воды, – приказал мужчина, – а вы успокойтесь, мадам, иначе мне придется вас связать.

Произнеся эту угрозу, человек по кличке Ля Либерте бережно опустил молодую женщину на соломенную подстилку. При слабом свете фонаря Зефирина плохо различала лицо главаря. Судя по походке, мужчина был молод и силен. Одет он был, как и все остальные, в изодранный мундир, но в отличие от двух предыдущих Ля Либерте был не так грязен.

– Давайте, ребята, поторапливайтесь, и заберите этот фонарь, если не хотите, чтобы все знали, где мы прячем пленницу.

Эти слова вселили надежду в Зефирину. Если наемник не хотел, чтобы кто-нибудь обнаружил ночью сарай, значит, Фульвио находится где-то поблизости.

Лям д'Асье и Зольдер отправились выполнять поручение, а Ля Либерте уселся перед Зефириной на низенькую скамеечку.

В темноте Зефирина пыталась разглядеть его лицо. Снова в небе сверкнула молния и на миг осветила сарай. Но шляпа мужчины была по-прежнему надвинута низко на глаза. Она поняла, что он не хочет показывать свое лицо.

– Вы француженка, мадам? – спросил он низким голосом.

– Не понимаю, зачем вам это.

Зефирина совершенно забыла мудрые советы Макиавелли.

– Потому что я тоже… вернее, раньше был… – поправился Ля Либерте.

– Низко же вы пали.

Ничуть не оскорбившись ее замечанием, наемник встал и пошел открывать дверь. Лям д'Асье протянул ему кувшин.

– Теперь все в порядке. Скажи остальным, чтобы охраняли все подступы.

Свет фонаря стал удаляться. Ля Либерте затворил дверь.

– Возьмите, пейте.

Он протянул кувшин Зефирине.

У нее вновь появилось искушение выплеснуть содержимое ему в лицо. Но зачем? И потом, очень хотелось пить. На ощупь она взяла кувшин. Ее пальцы коснулись руки солдата. Зефирина пила долгими глотками свежую воду Тибра, но, напившись, запротестовала:

– Могли бы дать мне хоть кусочек хлеба.

Мужчина снова уселся на скамеечку. Зефирина едва различала его во мраке.

– Очень сожалею, но у нас нет хлеба, у нас вообще нет никакой еды уже несколько дней.

– Что ж, зато у вас есть, что выпить, – усмехнулась Зефирина.

– Да, все, что у нас осталось, это бочонки с водкой.

– И вы думаете, что это дает вам право требовать выкуп за людей, сделать меня заложницей? Уж не хотите ли вы, чтобы я прослезилась над вашей печальной судьбой?

В третий раз сверкнула молния.

– Вы судите, мадам, ничего не зная.

Ля Либерте встал. Зефирина была почти уверена, что голос наемника задрожал. Довольная тем, что обнаружила слабое место, она продолжила наступление:

– Да вы просто банда разбойников вне закона, вы считаете, что вам все позволено, даже похищать жену у мужа, требовать оружия и золота.

– Мы потеряли наших командиров под Павией.

– По-вашему, это уважительная причина?

– Но мы умираем от голода, никто не дает нам никакой еды.

– Если бы вы просили вежливо!

– Что-что?! – крикнул, не сдержавшись, Ля Либерте.

– То, что слышите, – не унималась Зефирина. – С хорошими манерами всегда можно получить то, чего желаешь, и…

Одним прыжком мужчина оказался на подстилке и, придавив молодую женщину коленом, стал изо всех сил трясти ее.