Всё хорошо, что хорошо кончается - Олли Бонс

со мной обратно?

Она качает головой, и Невен выпускает её руки.

Он долго ещё стоит на том же месте и машет нам, мы видим его, оборачиваясь. Ветер доносит голос сквозь шум реки:

— Возвращайтесь! Мы будем ждать!..

Вот уж не думал, что здешняя зима может быть ещё холоднее, но она может. Тут, у реки, одежда наша покрывается ледяной коркой, а воздух такой острый, как нож. Даже дышать больно. Мы натягиваем шарфы повыше, но особого облегчения это не приносит.

— О б-б-боги, к-как же я з-замёрзла, — сообщает Тилли. — Г-гилберт, а т-ты не можешь н-наколдовать ну хоть что-н-нибудь согревающее?

— Хочешь, полезай на сани и укройся шкурами, — предлагает он. — Сани должны выдержать твой вес.

— Ох, л-ладно, обойд-дусь, — отказывается Тилли.

— А м-можно меня на сани? — с надеждой спрашиваю я.

— Нет, — отрезает Гилберт. — Под тобой они точно сломаются. Не хватало нам ещё мороки со сломанными санями, всю поклажу на спине тащить придётся.

— А ещё д-д-друг называется, — обижаюсь я.

Андраник трясётся, как осиновый лист, но от него не слышно ни словечка жалобы.

К тому моменту, как вдали зыбким миражом встают очертания города, я уже твёрдо уверен, что никакие призраки не испугают меня сильнее, чем этот проклятый холод.

— Ох, неужели мы почти пришли, — говорит Гилберт.

— У м-меня даже будто силы появились, — радостно заявляет Андраник. — Давайте поспешим!

Затем мы довольно долго пробираемся сквозь высокие снежные заносы. Между тем время идёт, сгущаются сумерки, и я начинаю тревожиться о том, успеем ли мы найти укрытие до наступления ночи.

— Смотрите, ребята, это же город! — радостно восклицает Тилли, протерев очки.

— Ну да, город, — равнодушно отвечает Гилберт, не разделяя её восторга.

— Мы же битый час назад об этом говорили, — сообщаю я девчонке.

— А я только сейчас разглядела, — с обидой говорит она, — и никто из вас даже не сказал!

— Мы говорили, — подтверждает Андраник.

И вдруг издалека доносится блеяние козы.

— Ого, слышите? — говорю я. — Ну-ка поднажмём, мы почти их нашли!.. Хотя не удивлюсь, если там будет только коза, которая расскажет нам, что Нела двинулась дальше, и укажет направление.

Тилли хихикает.

— Вот только козы не разговаривают, — говорит она.

— Может, козы и не разговаривают, — поясняю я, — а вот Хранительница Миров — очень даже.

Тилли немедленно интересуется Хранительницей Миров, и пока мы пробираемся к городским воротам, я успеваю поведать ей эту историю.

— Так что же это получается, Хранительница Миров откусила пряжку с моей туфли? — ошалело произносит Андраник. — Какие странные замыслы бывают у богов, и нам их не постичь!

— Посмотрите-ка только на эти ворота, — перебивает его Гилберт.

Город некогда был обнесён каменной стеной в два, а то и три человеческих роста. Огромные ворота высились вровень со стенами. Но в прошлом, похоже, здесь шло сражение. Часть каменной стены слева полностью обрушилась, в обе стороны раскатились её куски. Те, что снаружи, замёл снег. Те, что в городской черте, покрывает лишь тоненькая корка льда.

Справа от ворот зияет брешь, проделанная каким-то орудием. Но поражает не это, а лёд, заделавший эту дыру подобно заплатке. Он точно повторяет форму камней, будто они стоят на месте, все до одного.

Точно так же лёд восстановил и стену слева. Вот она, вся на месте, с дорожкой поверху, с укрытиями для лучников, будто из дерева и камня, но полупрозрачная, бело-голубая.

Ворота разбились, одна из массивных створок упала, почти полностью разрушив небольшое строение. Наверное, это была будка привратника. Но третья створка — ледяная — стоит на месте упавшей, гостеприимно распахиваясь и будто приглашая нас внутрь.

— Красота! — заявляет Тилли, с любопытством осматривая ворота и поглаживая лёд. — Если это колдовство, то учись, Гилберт, как колдовать надо!

— На что мне такие бесполезные умения, — недовольно отмахивается он. — Дай лучше пройти, чего застряла. Вы слышите, откуда блеет коза?

— Оттуда, — хором отвечаем ему мы, одновременно указывая руками в три разные стороны.

Гилберт вздыхает, дёргает верёвку застрявших саней и въезжает на городскую улицу.

Деревянные полозья саней стучат по обледеневшей мостовой. Мы идём, поскальзываясь, и во все глаза разглядываем дома по обеим сторонам улицы. Те, что ближе к воротам, пострадали сильнее, но чем дальше мы отходим, тем меньше брешей в стенах. Что удивительно, в здешних окнах даже стёкла ледяные!

— М-мек! — раздаётся вдруг так близко, что Андраник от неожиданности взмахивает руками и садится на лёд.

Из-за угла на нас глядит коза, покрытая густым и длинным мехом. Ножки и живот у неё тёмные, бока коричневые, а на морде белая маска. Надо же, точь-в-точь Орешек, только шерсть погуще и рога подлиннее.

— Приветствуем тебя, Хранительница Миров, — на всякий случай вежливо говорю я. — Здесь ли Нела?

— Ме-ме-е! — мотает бородкой коза, пятится, убеждается, что мы следуем за ней, и скачет к одному из домов в небольшом переулке. Вскарабкавшись по ступеням, коза бодает створку двери и входит внутрь.

— А-а-а-а-а! — доносится изнутри страшный рёв, который делается глуше, когда дверь за козой захлопывается.

Гилберт бросает верёвку саней, в два прыжка взлетает по лестнице, распахивает дверь и замирает. Я следую за ним, привстаю над его плечом и вижу Нелу.

Она ужасно бледная, с тёмными кругами под покрасневшими глазами, со встрёпанными волосами до плеч и без своих привычных кос, но это, несомненно, Нела, причём живой человек, а не какой-то призрак. В руках её — орущий свёрток.

Несколько мгновений Нела глядит на нас, будто бы не вполне понимая, кто перед ней. Затем она светлеет лицом, шагает вперёд и вручает свёрток мне — я и пикнуть не успеваю. Тот, в свёртке, даже затих от такого внезапного поворота судьбы.

— Сильвер, как я рада тебя видеть, — с неподдельным счастьем в голосе произносит Нела. — Это Дамиан. Разбудите меня, когда наступит ночь.

Она разворачивается было, но затем вновь глядит на Гилберта и хмурится. Что-то мелькает в её взгляде. Вслед за этим Нела крепко берёт Гилберта за плечо, а вторую руку подносит к его лицу.

Я слышу потрескивание, а в следующий миг — сильный запах палёного. Гилберт негодующе кричит, но даже с талисманом силы ему не удаётся противиться судьбе.

— Вот так-то лучше, — сонным и довольным голосом говорит Нела, а затем зевает. — Так не забудьте, ночью…

Она делает два шага прочь, валится на шкуры, сложенные в углу, и мгновенно засыпает так крепко, что поднять её, кажется, ничто не в силах. Мы с Гилбертом оторопело переглядываемся — я с младенцем на руках и он, лишившийся своих драгоценных усов.

— А вот и мы! — доносится с улицы голос Тилли. — Сани, оказывается,