Всё хорошо, что хорошо кончается - Олли Бонс

направлении по той дороге уже не пройти. Так Нела у вас?

— Ох, — только и роняет мужик и садится прямо в снег. Кажется, на глазах его даже выступают слёзы. — Да что ж такое-то, неужто суждено здесь помереть!

Тут он замечает Тилли, с интересом изучающую каменный топор.

— Не трожь! — говорит ей мужик и отнимает инструмент. — Он острый, даром что каменный. Это Нела помогла сделать, да… Обождите, веток наберу, чтобы хоть дом протопить. Обычно я к реке хожу — у берегов попадаются брёвна, вода приносит их сверху, да только старый Эб захворал, не хотел я его оставлять надолго.

— Мы поможем, — говорит Гилберт, кладя верёвку на передок саней.

— Камень у меня один, — угрюмо отвечает мужик и принимается тюкать по ветке.

— Мне он и не нужен, — усмехается Гилберт, в кармане которого уже лежит талисман силы.

Когда несколько толстых веток с хрустом переламываются под его пальцами и падают в снег, лесоруб замирает, уставившись на моего друга круглыми глазами. Наверняка он и рот открыл от изумления, жаль, под шарфом не видно.

Мы с Тилли и Андраником собираем ветки, укладывая их на сани незнакомца. Эти сани намного хуже, чем наши. Все перекошенные, явно мастерил какой-то неумёха. Вместо полозьев натянута широкая полоса коры, с одного конца что-то вроде высокой спинки, а верёвки и вовсе нет.

Когда мы нагружаем сани с горой, мужик принимается толкать их перед собой, придерживая за высокую часть. Мы идём за ним следом, спускаемся с небольшого холма и вскоре оказываемся у снежного дома, выглядящего не так уж плохо. Но дым из трубы не идёт.

— Помогите затащить дрова, — обращается к нам мужик, затем сам берёт здоровенную охапку и лезет в низкий вход.

Тилли и Андраник с готовностью берут по несколько веток каждый, но я останавливаю их.

— А что, если этот человек решил нас убить? — шепчу я. — Вот мы полезем внутрь, а он тюк по голове каждого!

— З-зачем это ему? — бледнеет Андраник.

— Мясо заготовить, — поясняю я. — Смотрите, здесь не видно никаких следов Нелы, я так понял, этот человек здесь один с более старым спутником. Да он даже не спросил, как нас зовут, и сам не представился! Ясно же, что и не собирался водить с нами дружбу…

— Гилберт, стой, ты куда! — встревоженно ахает Тилли, но наш неразумный друг уже исчезает в хижине.

— Давайте входите уже, — доносится изнутри его голос. — И про дрова не забудьте.

В хижине, лишённой окон, оказывается совсем темно. Лишь у очага то вспыхивает, то гаснет искорка — это незнакомец пытается развести огонь.

— М-мек! — тихо доносится из дальнего угла.

— Ого, здесь козочки? — радостно спрашивает Тилли.

Вскоре огонь разгорается, освещая скудное убранство этого жилища. Лесоруб, склонившись над очагом, подкладывает ветки и небольшие поленья. Сдвинутый теперь шарф, как оказалось, скрывал окладистую рыжую бороду.

С другой стороны очага высится груда шкур и топчутся две козы, серая и белая, с очень длинным и густым мехом и такими же необычно длинными рогами. Тилли уже оказалась рядом с ними и почёсывает их лбы по очереди, а козы ощупывают мягкими губами её шубу, ища, что бы пожевать.

— Что они тут едят? — спрашивает Тилли.

— Ходят к лесу, — отвечает наш хозяин. — Вроде мох какой-то под снегом копают. Мы охотились на них прежде, когда Эбнер был покрепче, козу вот убили, а козлёнка чего-то жалко стало. Так и выросла у нас вот эта, серая, молоко даёт. Белая — это её дитё.

— Хорошенькие какие, — заявляет Тилли, обнимая белую козу.

Гилберт притаскивает наш котёл, набитый снегом, и устанавливает над очагом. Похоже, собирается что-то варить.

— Эй, Эб, ты там ещё живой? — повышает голос рыжебородый. Не дождавшись ответа, он обходит очаг и пинает ногой груду шкур. Шкуры слегка шевелятся.

— Живой я, живой, чего мне сделается, — доносится оттуда кряхтение.

Затем из-под густого меха выглядывает всклокоченная седая голова. Хитрые глазки старика обегают нас по очереди и вдруг возвращаются ко мне.

— О, Невен, гляди! — хрипло хихикает старик. — Это ж ентот, как его… убивец!

Глава 14. Я узнал про город. Я б туда не лез

Я замираю в растерянности. Почему все шишки обычно валятся на меня? Не помню, чтобы я кого-нибудь убивал. У старика, очевидно, жар и бред.

— Что за убивец? — хмурит несуществующие брови рыжебородый, приглядываясь ко мне.

— Ну как, ты чего, не помнишь? — старик улыбается от уха до уха, обнажая щербатый рот. — Эх ты, а молодой ещё, чего ж с тобой в старости-то будет. Ну, спасибо скажи, что у старого Эба голова варит что надо, и память хоро-ошая!

— А вот глаза, может быть, подводят, — угрюмо говорю я. — Не убивал я никого.

— Да как же-е, — радуется старик. — Всё я помню! Был ты, значит, учеником ювелира в Четвёртом королевстве…

— Это уж точно нет, — отрезает Тилли. — Всех, кто связан с ювелирным делом, я лично знаю. Произошла какая-то ошибка.

— Цыть! — машет на неё старик костлявой рукой. — Дай рассказать, кхе-кхе! Потом болтать будешь.

— Да враньё это всё, — говорю я.

— Пусть Эб скажет, а там и решим, — говорит рыжебородый, мрачно на меня глядя.

— Хе-хе, так вот, был у тебя плохой хозяин, да жена его та ещё злыдня, а дочь у них и вовсе стервой уродилась, — продолжает старик. — Изводили они тебя, сам жаловался, жизни не давали. А потом встретил ты прекрасную девицу, как бишь её звали, имя ещё такое скверное… Анди… Ар…

Душу мою наполняет нехорошее предчувствие.

— Давайте потом поговорим! — спешу сказать я. — Дед болен, ему нужно отдохнуть!

— Андраника! — выкрикивает старик. — Вот пакостное-то имечко!

— Андраника? — ахает Тилли и с любопытством глядит на меня. — Так-так, я непременно хочу послушать, что было дальше.

— Точно, Андраника, — мерзко хихикает старик. — Глаза у ней, значит, синие, с золотыми искрами, как ночное звёздное небо. Я-то помню, как ты пел! А коса седая. Ведь у ней, бедняжки, все родные погибли, и прикончил-то их ты, паренёк, я тогда сразу по лицу твоему всё понял! А потом девице хотел перстенёк подарить, упёр у хозяина, тот заметил кражу, тогда ты и хозяйскую семью порешил.

— А где, говорите, вы слышали эту историю? — с любопытством спрашивает Гилберт, помешивая варево в котелке, пока я стою ни жив ни мёртв. Надо же так вляпаться!

— А вот когда мы ещё жили в долине, ентого парня дракон притащил, — поясняет старик. — Кхе-кхе-кхе!

— Так это ж тот, с которым Нела сбежала! — наконец догадывается рыжебородый. — У-у-у!

Он с рёвом бросается на меня, но Гилберт успевает