Ворон и радуга. Книга 1 (СИ) - Черпинская Надежда

Но все удовольствия мира не могли заполнить пустоту в душе, трещинку на сердце, глубокую как бездонное Лидонское ущелье.

И всё-таки это было хорошее время. И даже кошмарные сны почти перестали душить по ночам. И в тело возвращалась былая ловкость и сила. И Эл уже вполне уверенно сражался двумя клинками одновременно и не боялся нападения сразу нескольких противников. Он колесил по всему Югу, радуясь незнакомым землям, как ребёнок радуется каждому новому дню. Но, возвращаясь в тенистую прохладу Лэрианора, каждый раз понимал: вот он – его настоящий дом, тот клочок земли, где сердце ликует от каждой травинки. Он приобрёл новых друзей в местной вольнице и среди бессмертных. Особенно тесно сошёлся атаман с Наиром.

Словом, всё жуткое постепенно превращалось в воспоминания – тяжкие, мрачные, ­ болезненно-горчащие, но всё-таки просто воспоминания.

Прошлое – это только прошлое. Оно никогда не отпускает полностью, но, даже помня о нём, можно жить в дне сегодняшнем и даже ждать завтрашний.

Будущее, правда, тоже пугало слегка. Разговоры о войне уже не смолкали. Набеги северян на приграничные земли теперь никого не удивляли. Всё чаще пылали маленькие поселения на окраине Кирлии, в Северо-Восточном Пределе. Всё больше южан угоняли на невольничьи рынки Герсвальда.

Когда-то давно Север уже прошёл через всё это: набеги, пожарища, рабская доля, сломанные судьбы. Ворон помнил те дни. Он не забыл, как был счастлив, покинув родные земли и явившись сюда, на знойный Юг. Эта земля тогда показалась такой благодатной, свободной, полной жизни и красоты. Земля, в которой нет рабов, нет унижения, нет зла.

Он, ясно-понятно, заблуждался тогда. Запрет рабства ещё не спасает людей от унижения и зла. Но всё-таки после Герсвальда разница виделась сразу.

И пусть родную Вифрию пришлось покинуть против воли (слишком рьяно тогда северные стражи порядка взялись за поимку Ворона и его парней), но когда сбежал в Кирлию, понял – всё к лучшему. Стоило сюда приехать и остаться.

И вот теперь зараза Севера расползалась дальше: работорговцы устремились в южные края за новыми невольниками, воинственные герсвальдцы поглядывали с завистью на манящие плодородные соседские земли. И, возможно, кто-то ещё не понимал этого, но Эливерт был уверен, война Севера и Юга уже началась.

Пока она ещё не докатилась до Лэрианора, лишь, как злобная сука, щёлкала челюстями и рычала, приноравливаясь, как бы вцепиться зубами и оторвать кусок побольше. Но он знал, что не за горами тот час, когда прорвав северные границы, войско Герсвальда обрушится на Юг всей своей мощью. И тогда они тоже будут вынуждены сражаться с этой злобной псиной, иначе она прикончит всех, растерзает безжалостно. И полагаться тут надо лишь на себя – войска короля не придут на помощь разбойникам и лэгиарнам.

Потому, не дожидаясь, пока северяне придут в Вольный лес, Эливерт понемногу готовился держать оборону. И, как оказалось, готовился не зря.

Но прежде, чем это случилось ­– и война пришла в Лес Бессмертных, произошло в жизни Ворона ещё одно весьма значительное событие. Событие, которое вполне можно назвать судьбоносным.

***

По весне занесло атамана в Кирлиэс. Не первый раз Ворон уже приезжал в столицу, его неугомонной душе было уютно в этом огромном, кипящем жизнью городе. По крайней мере, ему нравилась та его старая часть, что лежала от королевского дворца по другую сторону реки Киры.

Здесь улицы утопали в деревьях и цветах, везде царили чистота и ухоженность. Маленькие уютные домики принадлежали горожанам с хорошим достатком, но настоящие богачи селились не здесь, а в роскошных кварталах рядом с дворцом, потому тут невозможно было наткнуться на кричащую помпезность. Приятное живое благополучие старого города притягивало Ворона против воли, он мог часами гулять по этим чудесным улочкам. Эта часть Кирлиэса напоминала недавно покинутый Элом городок Сальвар.

Да, ведь в столице он оказался почти случайно. Целью его нынешнего путешествия был как раз Сальвар, это уж потом атаману захотелось заодно и в столицу наведаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сальвар… Вот это действительно город-сад. Зелёный островок на берегу озера Кирима, самого большого в Кирлии. Белокаменные дома обрамляли берега серебряного зеркала. Они казались крохотными, по сравнению с бескрайней водной гладью, будто драгоценные жемчужины в дорогом ожерелье. Город фруктовых садов и цветов, рыбацких лодок и растянутых по берегу сетей.

Если однажды Эл решит покинуть Лэрианор, то выбирать он будет между Сальваром и Кирлиэсом. Раньше, он мечтал жить в Эстиу… Но туда он собирался вместе с Аллондой, поэтому нынче мысли о владетельной земле в предместье гор Карсил вызывали лишь отвращение. А Сальвар атаману нравился. Но он отправился туда не дом присматривать.

В Сальваре жила Вириян. Молодая вдова. Красивая женщина с золотыми руками. Она умела шить такие платья, что знать со всех окрестных земель мечтала одеваться в её наряды.

Вириян была хороша собой, умна, тактична и добросердечна. И, несмотря на все её достоинства, Вириян не принадлежала к постоянно растущему числу любовниц Эливерта. У Ворона даже мысли такой не возникало – попробовать забраться в её постель.

С Вириян всё было очень сложно. Их связывали прочные узы. Но узы не любви, а смерти. Вириян была вдовой Давмира, неуклюжего добродушного силача-кузнеца. В ту проклятую ночь в Эсендаре Давмира убили вторым. Сразу после Кирта.

Теперь Эл считал себя должником Вириян. Считал где-то глубоко внутри, хоть она никогда не просила ничего. Более того, она отказывалась принимать от него деньги или помощь. Не желала этих «грязных фларенов», не желала зависеть от воровской вольницы.

Негласные законы, по которым жили в мире Эливерта, действительно обязывали позаботиться о близких родственниках погибших собратьев. Но Эл приезжал не из-за традиций и долгов – он хотел помочь искренне, от души. Правда, довольно быстро Ворон понял, что эта сильная юная женщина не пропадёт и без посторонней помощи. Она умела о себе позаботиться. И с её талантом явно не нуждалась в деньгах. Но атаману хотелось сделать для неё хоть что-то.

Он обещал уберечь её Давмира и не смог. Она однажды просила об этом. И он поклялся.

А потом повёлся на лживые речи шалавы, попался в паутину любовных страстей и забыл о своей клятве. Из-за того, что он не смог обуздать свою похотливую натуру, эта девочка стала вдовой, даже не успев женой побыть по-настоящему.

***

История у Вириян и Давмира была такая, что менестрелям балладу сочинить положено. Была любовь: красивая, нежная, верная. С детства вместе. Отпрыски добрых соседей. Родители Давмира и Вириян сосватали ещё в детстве. А они, как подросли, и не думали перечить воле старших, потому что не чаяли души друг в друге.

Давмир свою красавицу всегда опекал и защищал, будто настоящий рыцарь. Она на него глядела светлыми очами, полными любви и нежности. Вот уже и к свадьбе дело шло. Но, видно, сглазили счастье молодых завистники.

Повадился к молодой портнихе хаживать один из местных стражей порядка. Неприятный хамоватый мужлан, с пузом толстым, как бочонок рину, на которое тот любил налегать с утра до вечера. Сначала приходил по делу – сшить-перешить чего-нибудь. А после стал и на улице поджидать девицу, будто ненароком повстречались.

Родители Вириян не на шутку испугались – молва пойдёт, всю жизнь дочери испортит. Отец Вириян долго тянуть не любил – встретил сам настырного ухажёра да и объяснил доходчиво, что дочка его замуж выходит и некогда ей теперь шитьём заниматься. Дескать, поищи ты себе, славный эрр, другую портниху.

Страж, ясно-понятно, рассвирепел, пригрозил отплатить за такое гостеприимство. И непросто ради бахвальства пригрозил.

В тот же вечер отец Вириян по подложному обвинению в темнице оказался. И выйти оттуда уже не смог, так и сгинул в «колодце». Мать Вириян мужа пережила лишь на пару месяцев – горе бедную женщину подкосило быстро. Но на этом несчастья не закончились.