Инфицированные - Скотт Сиглер

Маргарет уставилась в стену и едва слышно проговорила:

– Ненавижу перефразировать избитое клише, но то, о чем ты говоришь, слишком совершенно.

– То есть?

– Как ты сказал, создание подходит идеально. Чувствует себя в организме-носителе, как рука в перчатке. Подумай об уровне технологии: это как если бы русские неожиданно приземлились на Луне, а братья Райт все еще только строили свой аэроплан в Китти-Хок.

– Согласен, удивительно, но мы не можем игнорировать тот факт, что существо здесь, перед нами. Для нежного американского самолюбия просто нет времени. Где-то живет настоящий гений.

– А если нет никакого гения? – тихо спросила Маргарет.

– О чем ты толкуешь? Конечно, есть! Как иначе можно было создать такое?

Она повернула к нему усталое лицо.

– А если оно никем не создано? Если у него вполне естественное происхождение?

– Да ладно тебе, Маргарет! Если создание неискусственного происхождения, то почему мы раньше ни разу с ним не сталкивались? Человеческий паразит таких размеров и вирулентности – и ни одного задокументированного случая? Невероятно. Чтобы существо обладало такой совместимостью с человеческим носителем, потребовались бы миллионы лет коэволюции. И все-таки мы никогда не наблюдали ничего подобного ни у каких млекопитающих, не говоря уж о приматах или людях.

– Уверена, на свете очень много такого, чего мы никогда не видели, – возразила Маргарет. – Тем не менее я просто не могу поверить, что кто-то мог это создать. Оно слишком сложное, слишком развитое. Независимо от того, о чем любят разглагольствовать СМИ, американская наука все-таки самая передовая в мире. Где еще можно отыскать такой высокий уровень технологии? В Китае? В Японии? В Сингапуре? Конечно, некоторые страны начинают кое-где наступать нам на пятки, но одно дело сравнимые показатели, и совсем другое – превосходство в десятки и сотни раз. Если мы не в состоянии создать нечто подобное, то трудно поверить, что такое может создать кто-то еще.

Эймос скривился.

– Конечно, существуют какие-то до сих пор неоткрытые виды, но есть разница между неизвестным микроскопическим созданием и этим. То, что мы открыли, просто уникально. Трудно припомнить какой-нибудь племенной миф или народное предание, где упоминалось бы что-то подобное. Поэтому если здесь речь идет о природном творении, то откуда, черт возьми, оно взялось?!

– Не знаю, – пожала плечами Маргарет. – Может, пребывало в какой-нибудь длительной спячке. Скажем, эти твари существовали в доисторические времена, а потом что-то случилось, и они вымерли. Только вымерли не все, часть впала в спячку на тысячи лет, и потом какой-нибудь катаклизм вывел их из этого состояния. Например, семена некоторых орхидей могут оставаться в спячке в течение двух с половиной тысяч лет.

– Твоя теория не более правдоподобна, чем легенда о Лохнесском чудовище, – заметил Эймос.

– Хорошо, а как тогда насчет целаканта? Считалось, что кистеперая рыба вымерла семьдесят миллионов лет назад, пока ее не выловил один рыбак в 1938 году! Только потому, что никто ничего не видел, не значит, что оно не существует, Эймос.

– Согласен. Наша тварь, получается, пребывала в спячке сотни лет в регионах с высокой плотностью населения? Одно дело обнаружить ее в джунглях Конго, и совсем другое – у нас в Детройте. Это ведь не СПИД, когда люди просто умирают. В нашем случае у жертв возникают вполне определенные треугольные новообразования. В век коммуникации что-то подобное нельзя обойти молчанием. Прости мою тупость, но тебе придется придумать другую теорию, более удобоваримую.

Маргарет рассеянно кивнула. Эймос, в общем-то, прав. Концепция выведенного из спячки паразита никуда не годится. Какими бы ни были эти твари, они – нечто новое и необычное.

Эймос решил сменить тему разговора:

– Удалось ли людям Мюррея обнаружить связь между жертвами?

– Пока нет. Они отследили пути следования жертв и всех тех, с кем те могли контактировать. Никакой взаимосвязи. Единственной зацепкой является то, что Джуди Вашингтон и Гэри Лиленд возникли как фигуранты детройтских дел с интервалом в одну неделю и, кроме того, жили в одном и том же доме престарелых. Там хорошенько прошлись мелким гребнем, но ни у кого больше следов инфекции не обнаружили. Провели тестирование воды, пищи и воздуха – никаких отклонений от нормы, хотя нам до сих пор не ясно, что именно нужно искать. Два случая в Толедо разделяют две недели, а территориально – несколько кварталов. Определенный эффект близости имеется. Вектор передачи неизвестен, но Лонгуорт считает, что существует некий террорист, намеренно заражающий случайных людей.

– Это вполне согласуется с нашими наблюдениями, – сказал Эймос. – Я все больше и больше убеждаюсь в том, что Брубейкер и компания были инфицированы, однако сами заразными для окружающих не являлись. Мы не обнаружили на его теле никаких следов отложенных яиц или чего-то еще, что могло бы послужить отправной точкой для размножения паразитов. Кроме того, никаких симптомов не обнаружили ни у Дью, ни у тех, кто имел хоть какое-нибудь отношение к трупу Брубейкера.

Маргарет протерла глаза. Ей требуется хотя бы короткий сон. А еще лучше – неделя беззаботного отдыха на Бора-Бора в компании стройного паренька, готового исполнить любой ее каприз. Но здесь не Бора-Бора, а Толедо, штат Огайо. И рядом не услужливый мальчик, а покрытый плесенью, разъеденный черный скелет, известный ранее под именем Мартина Брубейкера.

24

Пол в ванной

Генетический шаблон был опознан, когда оболочки достигли необходимой толщины; далее вся жизнедеятельность направлялась в рост тела. Клетки активно делились в безостановочном процессе развития. Начинали формироваться внутренние органы, однако поскольку организм-носитель по-прежнему обеспечивал всю необходимую пищу и тепло, с внутренними органами спешки не было – наибольшую важность представляли усики, хвост и мозг.

Мозг развивался быстро, хотя до какого-то подобия сознательного мышления было еще очень далеко. Зато усики, несложные по структуре, росли стремительно, со скоростью лесного пожара в ветреную погоду, разветвляясь во всех направлениях и проникая все глубже в организм хозяина-носителя. Усики искали нервные клетки носителя, переплетаясь с дендритами, словно сцепленные пальцы.

Начиная свое развитие медленно, осторожно, почти на ощупь, организмы выделяли сложные химические соединения в синаптическую щель, пространство между усиками и дендритами. Каждый нейротрансмиттер являлся частью сигнала, или сообщения: они проникали в рецепторные участки аксонов, словно ключ в замок, заставляя нервную клетку вырабатывать свои нейротрансмиттеры с их собственными сигналами. Как и в нормальном сенсорном процессе организма-носителя, такие действия вызывали электрохимическую цепную реакцию: сообщения повторялись через нервную систему, пока не достигали мозга носителя. Длительность процесса – от момента выработки сигнала до достижения последним мозга – занимала менее тысячной доли секунды.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});