Загадка тетрадигитуса - Борис Борисович Батыршин

Поначалу нам показалось, что это план подземного хода, идущего от подножия стены к ущелью. Но, тщательно изучив находку, мы сделали неожиданный вывод: это схема отдельного, особо секретного подземелья, о котором никто до сих пор не встречалось упоминаний. Разумеется, раскопки продолжились – и вот, полгода назад нам улыбнулась удача.

Слушателей было двое – Виктор и тот самый профессор Бурхардт, немецкий историк и археолог, о существовании которого молодой человек до сих пор только догадывался. Уэскотт сухо поздоровался, представил обоих друг другу и начал свою лекцию, решительно пресекая любые попытки задавать вопросы. Впрочем, исходили они только от немца – Виктор предпочитал слушать, исподволь бросая взгляды на плотно занавешенное окно. Оттуда доносились шаги, шум и распоряжения, отдаваемые по-английски с сильным шотландским акцентом: МакГрегор распоряжался охранниками, грузившими на ручные тележки всяческий скарб. Похоже, адепты "Золотой Зари" действительно готовились к переезду на новое место.

– …раскопки быстро принесли результаты. – продолжал Уэскотт. – В подземных лабиринтах мы нашли мумифицированные тела воинов – вероятно, стражей подземелья, ржавое оружие и доспехи, а так же вделанный в каменную кладку свинцовый пятиугольник и изображение пчелы. Для катаров пчела была одним из священных символов, олицетворяя собой тайну оплодотворения без телесной близости. Что до пятиугольника, то это тоже один из отличительных знаком апостолов "совершенных" – они, как известно, не признавали католический крест, полагая его символом пыток и мучений, и обожествляли именно пятиугольник – символ рассеивания, распыления материи, в том числе, и человеческого тела. Вот и сам замок Монсегюр тоже имел в плане пятиугольную форму…

Уэскотт сделал паузу, давая возможность слушателям оценить сказанное. Те терпеливо ждали.

– …когда разобрали стену, за ней открылся тайный проход в обширное, уставленное низкими колоннами помещение, напоминавшее крипту католического собора. Сходство усиливали три каменных саркофага в центральном нефе.

Уэскотт открыл лежащий на столе бювар и извлёк из него два больших листа с искусно выполненными карандашными рисунками. На них изображались каменные, украшенные грубой резьбой параллелепипеда, стоящие на каменном полу посреди леса тонких колонн. Немец-археолог привстал и наклонился к листу, едва не уронив пенсне. Виктор тоже стал рассматривать схему, хотя особого интереса не испытывал. Мелькнула мысль, что стоило бы, когда Уэскотт отвернётся, незаметно сфоткать и рисунки, и схему замковых подземелий на крошечный карманный цифровик, припрятанный в кармане. Хотя – сделать это можно и не таясь – никто не собирается чего-то от него скрывать.

И тут же пришла тревожная мысль: а ведь это, пожалуй, дурной знак! Выходит, адепты "Золотой Зари" уверены, что ни Бурхардт, ни Виктор никому ни о чём не расскажут – раз уж выкладывают им все свои секреты. То есть живыми их отсюда, скорее всего, не выпустят…

"…да, но стволы-то у него не отобрали? Может, он, и правда, так им нужен? Тогда стоит подумать об условиях – и хорошенько подумать, чтобы не прогадать…"

– Судя по форме колонн, создатели крипты были далеки от канонов католического зодчества. – с энтузиазмом заговорил Бурхардт. – Обратите внимание, скажем, на капители – тут явно угадываются куда более древние мотивы!

– Вы совершенно правы, профессор. – ответил Уэскотт, уважительно

глянув на археолога. – Если верить преданиями, в древнейшие времена на месте Монсегюра стояло святилище богини

Белиссены, кельтиберского аналога Астарты-Артемиды-Дианы.

Астарта в финикийской мифологии являлась женским соответствием, или паредрой, бога Ваала, в греческой мифологии была известна как Артемида, сестра Аполлона, а в кельтиберской теогонии – Белиссена, богиня Абеллиона. – подхватил Бурхардт. – Интересно, очень интересно…

Виктор от обилия незнакомых слов – "кельтиберский", "теогония", "паредра"[20] – слегка загрустил. Как всё же неудобно, когда под рукой нет Википедии, где отыщутся ответы на любые вопросы.

– Уверен, вы найдёте там ещё немало любопытного. – Уэскотт извлёк из жилетного кармашка часы. – А сейчас, извините, я вынужден прерваться. Ваши соотечественники, – лёгкий поклон в сторону Виктора, – не оставляют попыток отыскать и вас, и нас заодно, так что надо поскорее ликвидировать все следы нашего пребывания здесь. Впрочем, мои друзья уже приняли кое-какие меры. – англичанин изобразил многозначительную улыбку, не обещающую тем, о ком он говорил, ничего хорошего. – И вряд ли преследователи сумеют до нас добраться… во всяком случае, в добром здравии.

IV

Королевство Бельгия,

Провинция Льеж.

Удар был такой силы, что Олег Иванович вылетел из-за стола головой вперёд, и не успей он выставить руки перед собой – непременно свернул бы себе шею. Вагон подбросило фута на три, потом он с оглушительным грохотом вернулся на грешную землю, угодив колёсами мимо рельсов. Состав разорванный в нескольких местах, уже сыпался под откос, вагоны становились дыбом, их сминали в гармошку другие, накатывающие сзади по инерции. Д.О.П. овскому вагону повезло – он сполз на обочину, избежав, таким образом, всеобщей давильни, в которой искорёженный металл рвал, калечил человеческие тела, сделавшиеся вдруг такими мягкими и уязвимыми.

Вагон пробороздил крутую гравийную надпись и замер. Семёнов попытался приподняться – его сверху придавил саквояж и слетевший с верхней полки портплед – и едва не взвыл от боли в отбитом боку.

"…ребро сломано? Ерунда, могло быть и хуже. Руки-ноги, вроде, целы… Голова, правда, гудит, но крови нет, и это радует. Но что же там рвануло? Бомба в вагоне? Фугас, заложенный на балласте? Да нет, вздор, с какой стати?.."

– Олег Иваныч, вы живы?

Он повернулся – Яша лежит, сложившись чуть ли не вдвое, под столиком и ошалело таращится на спутника.

– Не дождётесь! – Семёнов закряхтел от боли рёбрах, но всё же исхитрился принять вертикальное положение. Это оказалось непросто – вагон лежал на боку, и оконная рама, ощетинившаяся зубьями разбитого стекла, была теперь у них под ногами.

– Поезд, видимо, сошёл с рельсов. – сказал он.

"…поздравляю, капитан Очевидность, вы, как всегда, угадали самую суть…"

Яша кивнул и, кряхтя, выбрался из-под столика. Правый рукав его сюртука висел на одной нитке, лоб пересекала глубокая кровоточащая полоса.

– Ударились головой, Яков Моисеевич? – всполошился Семёнов. – Дайте-ка гляну…

Яша провёл ладонью по лбу и скривился.

– Ерунда, царапина. Наверное, осколками стекла посекло. Вы мне вот что скажите…

Договорить он не успел. Дверь купе дёрнулась и с натугой, отчаянно скрипя, отползла вбок – и заклинила примерно на половине. В образовавшуюся