Амулет богини Бэнтен (СИ) - Льеж Ли

Неизвестно, сколько ещё бессмысленных и жестоких убийств совершил бы Кано, но вскоре нашёлся человек, понявший, каким сокровищем может стать этот не ведающий жалости полумонах в руках расчётливого дельца. Человек по имени Хисанори называл себя самураем, но был, по сути, простым разбойником, которому с появлением в его маленькой армии такого бойца, как Кано, предстояло стать грозой всей страны. Для этого требовалось пойти на риск, но подлец Хисанори не был трусом Хисанори. Однажды, зайдя в очередное почти пустое селение, Кано с удивлением увидел, что его встречают: маленький человечек с любезной улыбкой и въедливым взглядом красноватых глаз предложил ему чаю и сладостей. Кано ощутил острое желание убить этого сморчка тут же на месте, но любопытство на этот раз пересилило в нём жажду убийства, и он сел за один стол с Хисанори и позволил тому говорить.

- Кано – бог воды. Тебя ведь так зовут? Красивое имя.

Кано отставил чашку и поправил меч, висящий у пояса.

- Ты действуешь неразумно. – Сказал Хисанори. – Ты только зря растрачиваешь дар, данный тебе богами.

- Какой дар?

- Убивать людей.

- Я и так убиваю.

- Но ты делаешь это без всякого смысла.

Кано нахмурился:

- Я тренируюсь. Я не стану воином, если не буду тренироваться.

- Так ты хочешь стать воином?

- Ну да.

- И на чьей стороне собираешься воевать?

- А что это значит?

И Хисанори объяснил, что люди никогда не сражаются друг с другом просто так, каждый делает это ради собственной выгоды. Убивать людей само по себе приятно, но гораздо лучше делать это с пользой.

- Размахивая мечом направо и налево, воином ты не станешь. Это особое искусство, ему надо научиться.

Так Кано узнал, что, оказывается, существуют специальные школы, где мужчины учатся сражаться и совершенствуются в этом мастерстве. Оказывается, чтобы стать великим мечником, не обязательно убивать всех подряд.

- Если хочешь, я могу устроить тебя в додзё, где ты пройдёшь курс обучения, - предложил Хисанори.

Кано согласился.

Эта додзё была совсем не похожа на те, где занимались юные самураи; здесь не было ни гладких дощатых полов, ни тренировочных деревянных мечей, ни защитных доспехов. Занятия проводились чаще всего на свежем воздухе, ни один из учеников не имел благородного происхождения, а учителя старательно скрывали причины, подвигшие их обучать кен-дзюцу разбойников и убийц. Тем не менее, все они были мастерами своего дела и старались если не за совесть, то за большие деньги.

Впрочем, сразу выяснилось, что у Кано здесь нет соперников: никакие приёмы и тактики боя не действовали против его сверхъестественной ловкости и быстроты. Глядя на это, Хисанори, будучи человеком сугубо практичным, начал задуматься, а не является ли Кано и в самом деле демоном в человеческом обличье.

Но Кано не был ни демоном, ни глупцом. Все его эмоции, мысли и мнения были вполне человеческими, он отличался лишь одним: в нём совершенно отсутствовало чутьё той грани, которая не позволяет одному человеку без серьёзных причин убивать другого. Это нравственное уродство, впоследствии скрывшееся за хорошо усвоенными манерами и «приличной» линией поведения в обществе, пока ещё проявлялось в нём очень ярко. Сам Кано осознал в себе это свойство в момент своего первого убийства: он почувствовал, что ничего не почувствовал, и его это удивило. В книгах, которые ему доводилось читать в монастыре, говорилось о моральных терзаниях убийцы, но Кано не довелось испытать ничего подобного. Возможно, он не смог бы с такой же лёгкостью убить человека, которого полюбил бы, - но если убивать людей, к которым не испытываешь никаких чувств, то с чего тут мучиться? Кано это было непонятно.

Он быстро учился. То, что Хисанори принимал за простодушие и лёгкую степень слабоумия, было лишь отсутствием необходимых знаний о жизни. Кано сразу понял, что Хисанори хочет использовать его в каких-то своих целях и при этом недооценивает его сообразительность, но пока что это было ему на руку. И он стал послушным орудием в руках негодяя, прекрасно зная, что уйдёт он него в тот самый момент, как ему захочется идти дальше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Шайка Хисанори занималась налётами и вымогательством: они облагали налогами небольшие селения, грабили путников, требовали выкупа у родственников высокопоставленных особ, захваченных в плен. Все участники шайки были нищими ронинами, продавшими честь и достоинство за мечту однажды разбогатеть. Пока что они промышляли лишь мелкими делами, но с появлением Кано Хисанори почувствовал себя всесильным и начал нападать на вооружённые процессии и большие, тщательно охраняемые деревни. Наслышанные о невероятной силе бойца по прозвищу Бог Воды, люди бросались к мешочкам с деньгами, едва завидев в свите Хисанори стройного юношу с прекрасным и холодным лицом.

Однажды жители какой-то деревушки отказались платить вымогателям причитающуюся дань: это был странный народец, они мнили себя потомками белых волков и не желали унижаться перед ворами. Хисанори сделал вид, что уступил. В тот памятный день Кано вошёл в деревню, прикрывая лицо платком: на чистых, просторных улицах играли дети, женщины развешивали на верёвках бельё для просушки, старики, сидя на верандах, сладко жмурились на солнце. В этот раз его никто не ждал. Первой погибла девочка, игравшая с котёнком: Кано не выбирал, она просто стояла ближе всех. Её мать даже не успела узнать, что сталось с дочерью. Стремительный, как молния, Кано уничтожал людей прежде, чем они успевали понять, что происходит. Когда навстречу ему кинулись, подбадривая друг друга криками, крестьяне, вооружённые кто граблями, кто ухватом, Кано впервые за долгое время стало смешно: если уж им так хотелось защитить своих жён, детей и престарелых родителей, неужели они не могли хотя бы раздобыть себе настоящее оружие? Странный гонор у этих белых волков.

Вырезав всё население деревни, Кано собирался уходить, как вдруг услышал детский плач, доносившийся из опустевшего дома. Он вошёл внутрь и увидел малыша лет пяти, рыдающего на трупе убитого отца. Кано смотрел на эту сцену, старательно прислушиваясь к себе: не шевельнётся ли что-нибудь. В одно мгновение ему показалось, будто в душе рождается какое-то новое, неизведанное ранее чувство, но он не успел его запечатлеть: заметив присутствие Кано, малыш вскочил и с рёвом бросился на него, сжав кулачки. Убирая меч обратно в ножны, Кано наметил сам себе вперёд быть аккуратнее.

В дележе награбленного Кано никогда не участвовал, и это лишь подкрепляло Хисанори в мнении, что его подопечный – дикий, но совершенно неразумный зверь. Тем больше он удивился, когда, спустя год после их первой встречи, Кано подошёл к нему и потребовал денег.

- Зачем это тебе?

- У моего меча разболталась рукоять и требуются новые ножны.

- Это всё потому, что твой меч – просто старьё…

Хисанори не окончил фразы. И сам он, и вся его шайка были убиты в тот же день, а Кано, вскрыв личный ларец Хисанори, взял оттуда немного серебра, решив, что этого хватит, чтобы привести меч в порядок.

Денег хватило едва-едва; на оставшиеся гроши Кано купил гвоздичного масла для полировки, ему нравился этот запах. Впредь он решил вести себя по-другому: не рубить всех подряд, а искать людей, у которых можно чему-нибудь научиться. Кано не сомневался, что такие люди есть: он не мог забыть, что единственным противником, которому он до сих пор проиграл, была загадочная старуха, которую он видел в свой последний день в монастыре. Страна большая; где-нибудь в ней живут воины, которые сильнее его; нужно лишь их найти. И он пустился в путь, представляясь странствующим ронином и живя на доходы от поединков.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Люди меряют время днями и месяцами, Кано мерил время отнятыми жизнями. Он понял, что большинство людей не разделяет его мнение по поводу права на убийство, и дал себе слово держать инстинкты в узде. Восемьдесят восемь жизней – и ни одной жизнью больше. Если до тех пор он не найдёт человека, который был бы сильнее его, значит, боги не приняли его обет.