Морской космический флот. Его люди, работа, океанские походы - Сергей Иванович Николаев

перешли на борт станции. С этого момента, за два года до запуска США орбитальной станции «Скайлэб», впервые в мире на околоземной орбите начал действовать орбитальный научный комплекс «Салют – Союз».

Сон, хоть и длительный, в условиях непрекращающейся качки лишь частично снимал накопившуюся усталость. Не прибавил бодрости и освежающий душ. Разбитый, с тяжелой головой я направился в кают-компанию. Обычно оживлённая в это время, она была на удивление полупуста. Завтрак, профессионально приготовленный, аппетита у меня не вызвал. Выпив несколько глотков горячего чая, я спешно вышел на свежий воздух, подальше от столовых ароматов. Хотелось чего-то холодного и солёненького.

До начала очередной работы оставалось достаточно много времени. Судно, преодолевая сплошной туман, осторожно шло в расчётную точку. Постояв несколько минут на открытой палубе и немного продрогнув, я спустился в лабораторию. К моему удивлению она была открыта. Иванов В.А., один из разработчиков ионной системы ориентации космических кораблей, прослушивал переговоры космонавтов с Центром управления полётами. Увидев меня, Всеволод Александрович попросил вывести на бумажную ленту несколько интересующих его параметров. Просьба была немедленно выполнена. Склонившись над лентой, он что-то внимательно изучал, многократно сопоставляя с ранее имевшимися результатами. Я же, воспользовавшись спокойной обстановкой, ещё раз до мелочей продумал план предстоящей работы.

Время бежало незаметно и быстро. Объявлена готовность № 1. Потекла будничная, ставшая привычной, утомительная, подчинённая одной цели работа.

Кроме работы, была на корабле и другая жизнь, ничем не отличавшаяся от жизни на земле. Так же отмечались праздники, дни рождений, другие даты. Несмотря на качку, спортивные залы не пустовали. В салоне отдыха до поздней ночи «забивали в козла» и играли в нарды. Миша Черноморенко и Володя Тратюк, мастера спорта по штанге и классической борьбе соответственно, накачивали и до того крепкие мускулы. Художественная самодеятельность иногда радовала нас своими концертами.

Об В.А. Иванове

Несколько слов об В.А. Иванове. К нему я проникся уважением буквально с первого дня знакомства. Как говорится, если человек талантлив, то он талантлив во всём. Таким был Всеволод Александрович. Учась в институте, он был членом ЦК ВЛКСМ. В двадцать пять лет защитил кандидатскую диссертацию. Написал несколько очерков и книг.

С Ивановым В. А. я сблизился и подружился на НИС «Академик С. Королёв». В межрейсовое время мы довольно часто встречались то в доме журналистов, то в доме композиторов, на чаще всего – в семейной обстановке. Душой этих встреч всегда был лётчик-космонавт Стрекалов Геннадий Михайлович. С ним мы познакомились в первом экспедиционном рейсе. В то время он проходил предполётную практику. Во втором рейсе мы сдружились с ним особенно близко. Послеполётные встречи с ним, приятные и наполненные необыкновенным оптимизмом и верой в лучшее будущее, продолжались многие годы.

2006 год. Традиционная перед Днём космонавтики встреча в музее МКФ. В числе почётных гостей – Серебров Александр Александрович, лётчик-космонавт, Герой Советского Союза, совершивший с Г.М. Стрекаловым один космический полёт. Познакомившись ближе, я узнаю, что Стрекалов безнадёжно болен и находится в Центральной клинической больнице. Прошу Александра Александровича организовать к нему посещение. Он ответил, что это невозможно. Даже он, совершивший с ним космический полёт, к нему попасть не может. Разрешены посещения только жене и близким родственникам.

Обидно. Я, друживший с ним многие годы, знавший его до первого полёта в космос, встречавшийся с ним многократно после его космических полётов, не могу его, прикованного тяжёлой болезнью к больничной койке и обречённого, как-то поддержать, успокоить от души идущими словами. Жаль, что не мог увидеть его ещё живым.

Глубокая осень 1980-го года. Мой последний рейс на НИС «КПБ». Экваториальная Атлантика. Обеспечиваем двенадцати – суточный полёт космического корабля, пилотируемого космонавтами Л.Д. Кизимом, Д.Г. Макаровым и Г.М. Стрекаловым. Мне было приятно, что в составе экипажа после многолетней и изнурительной подготовки находится он, Геннадий Михайлович. И вот первый сеанс связи с космонавтами. Начальник экспедиции Ю.А. Дёмин, зная о моей дружбе с Геннадием Михайловичем, дал добро на короткий с ним разговор. Долгожданные минуты и космический корабль в зоне видимости НИС «КПБ». Шумы, космические помехи и, наконец-то, слышим голос космонавта: «Заря, Заря. Я – такой-то. Сигнал устойчивый, слышу вас нормально». Далее – официальные доклады. И вот момент – я на связи. Время предельно ограничено. Лаконично поздравляю экипаж с успешным полётом и пожеланием мягкой посадки. В ответ слышу: «Сергей, спасибо. Не укачало тебя?» Отвечаю, что нет, что это не «Королёв» и точка работы не в районе острова Сейбл. Спрашиваю, не укачало ли его? Ответил, что нет. На «Королеве» было хуже. Прошло много лет, но этот космический разговор я отчётливо слышу и сейчас. Спасибо судьбе, что я близко знал этого удивительно скромного и героического человека.

Геннадий Михайлович Стрекалов совершил пять космических полётов, два из них многосуточные – 130 и 115 суток. Третий полёт не состоялся. 26-го сентября 1983 года за несколько секунд до старта загорелась ракета-носитель. Космонавты катапультировались и были эвакуированы с помощью системы аварийного спасения. Он дважды Герой Советского Союза, награждён тремя орденами Ленина, орденом «За заслуги перед Отечеством» третьей степени, орденом «Октябрьской революции», орденом «Ашака Чакра», медалью НАСА «За космический полёт». Геннадий Михайлович скончался 25 декабря 2004 года от рака желудка.

Г. М. Стрекалов

Представитель ОГ, С.И. Николаев

В том рейсе я неожиданно заболел. На пятые сутки корабль пришвартовался в порту Касабланка. Военный французский госпиталь, срочные анализы. Диагноз – почечная колика, камень застрял в мочеточнике. Требовалась госпитализация. Начальник экспедиции срочно связывается с Центром. Госпитализацию в местном госпитале не разрешили. Потребовали срочного возвращения меня в Союз. И вот я, измученный шестидневной болью, сопровождаемый в аэропорт лично советским консулом, вылетел в Москву. Пятичасовой перелет – я в аэропорту «Шереметьево-2». Никто не встретил, советских рублей нет. Превозмогая нестерпимую боль, находясь на грани болевого шока, нашёл силы выйти из аэропорта и нанять такси. Далее – госпиталь Бурденко. Элементарное обследование: два стакана компота и пробежки по лестницам госпиталя. Полчаса таких скачек – и камня нет. Позже я узнал, что шестидневная закупорка мочеточника могла привести к тяжелейшим последствиям с возможным летальным исходом. А кто бы ответил? Никто!

Меня всегда поражал круг знакомых Всеволода Александровича. Среди них были довольно известные и именитые люди. Однажды, будучи у него в гостях, я познакомился с академиком Раушенбахом, чуть позже – с народным артистом СССР Юрием Никулиным. Ю. Никулин поразил своей простотой и хлебосольностью. С ним было легко и просто. Он был весьма